Ночь в Пекине: Опасное влечение — Глава 10

Глава 10. Какой строгий Айюнь подняла на него глаза. В её чёрных зрачках искрился искренний, почти детский свет, но тон, которым она говорила, был прямолинейный и дерзкий — будто не ведала страха. Е Цзяхуай всё понял: перед ним стояла вовсе не глупая девушка, просто гордость у неё была немалая. Обращение снова откатилось назад. Она отлично разбиралась в нюансах: стоит ей что-то понадобиться — зовёт по имени; захочет дистанцироваться — тут же переходит на «господин Е». Но даже из её уст это обращение звучало… не так уж плохо. Е Цзяхуай скрёстил ноги, слегка приподнял подбородок и с лёгкой усмешкой спросил: — Ну-ка, расскажи, чему именно ты хочешь, чтобы я тебя научил? Айюнь действовала импульсивно, не думая о последствиях. А теперь, особенно после его спокойной, почти насмешливой улыбки, ей стало так неловко, что щёки залились жаром. Иногда молчание куда мучительнее, чем сказанное не вовремя слово. Пришлось проглотить гордость и продолжать: — Как стать хорошей ученицей. Брови Е Цзяхуая приподнялись, будто он задумался. — Хорошей ученицей… Казалось, сами эти слова в его устах обрели совершенно иной смысл. Сердце Айюнь подпрыгнуло прямо в горло от его небрежного, но властного тона. Она пожалела, что поддалась минутному порыву. Пока Айюнь лихорадочно искала способ разрядить напряжённую тишину, до неё донёсся ленивый, насмешливый голос, будто шепот ветра: — Мои уроки недёшевы. Чем собираешься платить? Эта полушутливая фраза, на удивление, облегчила ей дыхание. Она уже готова была сказать что-нибудь невнятное, лишь бы перевести разговор в другое русло и забыть об этом эпизоде. Но судьба редко даёт человеку выбор. Позже Айюнь не раз вспоминала этот момент и думала: может, в словах «судьба решает за нас» всё-таки есть доля правды. — Не… — успела вымолвить она лишь один слог, как тело её внезапно качнуло в сторону от резкого движения машины. — Бам! — звук был честный и громкий. Её висок ударился о стекло окна. А затем она отлетела в противоположную сторону — прямо в крепкие, уверенные объятия, от которых исходил знакомый аромат насыщенного сухого красного вина и прохладной бамбуковой свежести. Е Цзяхуай придержал её за плечи, предотвратив повторный удар головой из-за экстренного торможения. В панике у Айюнь в голове осталась лишь одна мысль: «В следующий раз обязательно пристегнусь!» Машина остановилась. Водитель, испуганно взглянув в зеркало заднего вида, пробормотал: — Простите, господин. Я не заметил. Только что мимо них с вызывающей дерзостью проскочил спортивный автомобиль, намеренно подрезав их. Судя по манере вождения, за рулём сидел какой-нибудь избалованный «молодой господин», устраивающий детскую провокацию ради развлечения. Е Цзяхуай холодно взглянул на удаляющийся хвост того автомобиля и сказал: — Это не твоя вина. Передай запись с камер Джихуаню, пусть разберётся. Закончив распоряжаться, он повернулся к девушке у себя в руках и с беспокойством в глазах спросил: — Ты в порядке? Айюнь прижимала ладонь ко лбу, всё ещё оглушённая, но уже инстинктивно пыталась вырваться из слишком тёплых для неё объятий. Тупая боль в виске не проходила. Она покачала головой, чувствуя лёгкое головокружение, но всё же ответила: — Всё нормально. Е Цзяхуай заподозрил, что она притворяется, и решительно удержал её, развернув лицом к себе. Айюнь упрямо опустила голову, не давая осмотреть место удара. Ему явно не понравилось её упрямство. Он нахмурился: — Отвезти к врачу? — Нет, правда, не надо, — быстро отказалась она. У Е Цзяхуая не было терпения на бесконечные уговоры. Его выражение лица стало ледяным, голос — твёрдым и безапелляционным: — Подними голову. Убери руку. Дай посмотреть. Точно начальник на служебной проверке. Какой строгий. Айюнь помедлила несколько секунд, но всё же опустила руку. Е Цзяхуай осторожно приподнял её подбородок, внимательно осматривая место, которое она так долго прятала. Кожа покраснела, но, к счастью, припухлости не было. От внезапной боли уголки глаз Айюнь слегка блестели от влаги, веки покраснели. Она старалась дышать тихо — выглядела такой жалкой, что сердце сжималось. Его палец легко коснулся покрасневшего места на её лбу. И странное дело — щёки Айюнь сами собой залились румянцем. На самом деле, её замешательство было вполне оправдано. Е Цзяхуай не замечал, что они уже давно переступили границы обычной социальной дистанции. Слишком близко. Айюнь будто почувствовала холодок его кожи на своей — и невольно затаила дыхание. Это ощущение резко контрастировало с теплом его груди, к которой она только что прикоснулась. Она прекрасно понимала, что он просто проверяет, насколько серьёзно она ударилась… Но всё равно — слишком близко. Стоило ей лишь приподнять веки, и она бы чётко увидела, как мерцающий свет мягко очерчивает каждую черту его лица: высокий нос, выразительные скулы. Сам свет и тень словно служили ему, незаметно околдовывая. Айюнь плотно зажмурилась, боясь, что дрожащие ресницы выдадут её смятение. Но эта попытка самообмана была наивной до смешного. Чем дольше Е Цзяхуай смотрел на неё, тем больше ему хотелось пошутить. В нём проснулась озорная жилка. Он чуть наклонился вперёд, опершись одной рукой рядом с ней, и просто стал ждать, когда она откроет глаза. Интересно, сколько ещё она продержится? Айюнь, конечно, чувствовала, как его дыхание стало ещё ближе. Она незаметно отстранилась, и сердце забилось ещё быстрее. Но Е Цзяхуай молчал. Прошло несколько секунд. Предел терпения был достигнут. Она, не открывая глаз, тихо прошептала: — Э-э… Вы уже всё осмотрели? Правда, со мной всё в порядке. Я больше не буду вас беспокоить. Е Цзяхуай понял: она боится, что он подумает, будто она хочет к нему привязаться. Он негромко рассмеялся и спросил в ответ: — Мне что, бояться, что ты меня побеспокоишь? Айюнь онемела. Впервые в жизни её знаменитая способность ясно выражать мысли подвела её. Она почувствовала раздражение. Казалось, что бы она ни сказала — всё равно его заденет. Даже зайцу, если его загнать в угол, приходится кусаться. Но Е Цзяхуай вовремя остановился. Больше не дразнил её, откинулся на спинку сиденья и спокойно усмехнулся: — Разве не ты только что просила научить тебя быть хорошей ученицей? Как ты собираешься учиться, если даже глаза не открываешь? Ощущение его присутствия вокруг ослабло. Айюнь приоткрыла глаза, не глядя на него, и, пользуясь поводом поправить подол платья, быстро вернулась на своё место. Одновременно она потянулась за ремнём безопасности и щёлкнула застёжкой. После недавнего унижения она решила быть особенно осторожной в словах. Очистив горло, она вежливо извинилась: — Простите мою дерзость. Не буду больше беспокоить вас, господин Е. Мимолётное раскаяние на её лице было слишком очевидным. Е Цзяхуай коротко усмехнулся, отвёл взгляд и бросил фразу, от которой у неё снова заколотилось сердце: — Теперь-то испугалась. Айюнь сжала губы. На этот раз она умничала — предпочла молчание ответу. За окном фонари выстроились в сплошную линию. После всего случившегося сон как рукой сняло. Прежде чем в салоне окончательно воцарилась тишина, их диалог вернулся к вежливой формальности. — Точно не хочешь в больницу? — Нет, уже гораздо лучше. Пот на ладонях Айюнь постепенно высох. Она незаметно бросила на Е Цзяхуая испытующий взгляд: тот закрыл глаза. Неясно, отдыхает ли или уже спит. Увидев это, она немного расслабилась и повернулась к окну. Она смотрела на мелькающие пейзажи. До школы оставалось совсем немного. Айюнь встала, оперлась на спинку переднего сиденья и, стараясь не потревожить его, тихо сказала водителю: — Господин водитель, не могли бы вы высадить меня на следующем перекрёстке? Спасибо. Машина Е Цзяхуая, хоть и не была известной маркой, привлекала внимание: номерной знак состоял из одной цифры — запоминающийся и броский. В это время у школьных ворот всегда толпились ученики. Айюнь не хотела становиться центром чьих-то сплетен. Водитель извиняющимся тоном ответил: — Мисс, вам лучше сказать об этом самому господину. Он ведь тоже просто работник, без права принимать решения. Айюнь не хотела его подставлять. Сжав зубы, она повернулась к Е Цзяхуаю и вежливо поблагодарила: — Господин Е… этого достаточно. Спасибо вам за сегодня. Е Цзяхуай не открыл глаз и не ответил. Машина продолжала ехать плавно. Водитель любезно сбавил скорость, но Айюнь волновалась: если они проедут перекрёсток, остановиться будет негде. Пришлось повысить голос: — Господин Е… Он всё ещё молчал. В салоне и так тесно — невозможно, чтобы он не услышал! Айюнь сжала кулаки, глубоко вдохнула и, собрав всю свою храбрость, произнесла: — Е… Цзяхуай, не могли бы вы высадить меня на следующем перекрёстке? Едва она договорила, как раздался его равнодушный голос: — Остановись. Машина затормозила. Айюнь внешне сохраняла спокойствие, но внутри возмущалась: «Так и знала, что слышал! Обязательно заставил меня назвать по имени… Какая странность!» Она расстегнула ремень и подняла глаза — их взгляды встретились. Е Цзяхуай опирался на ладонь, уголки губ тронула едва уловимая улыбка. Айюнь почувствовала лёгкую вину. Она уже собиралась попрощаться, как вдруг услышала его ленивый вопрос: — Что обо мне такого интересного придумываешь?