Ночь в Пекине: Опасное влечение — Глава 44

Глава 44. Кто дал ей выпить? Шэнь Цяонань с детства привык к вольностям: спроси его о чём-то серьёзном — может, и не ответит, но стоит завести речь о сплетнях, как окажется, что в этом зале никто не знает подробностей лучше него. Болтливую девушку он знал — Тань Юнь, двоюродная сестра старшей дочери семейства Тань. Они жили в разных крыльях усадьбы, встречались всего несколько раз, и их круги общения почти не пересекались. Обычно они не общались, но недавно она начала встречаться с Сюэ Сином, поэтому сегодня и пришла вместе с ним. А этот лёгкий презрительный смешок, скорее всего, прозвучал в защиту своей двоюродной сестры. Недавно старшие из семей Е и Тань намекали на возможное сближение между детьми, и слухи об этом быстро распространились. Видимо, услышав пару фраз, девушка уже всерьёз восприняла Е Цзяхуая как будущего зятя. Но ведь даже намёка на помолвку не было! Да и сама она не имела к Е Цзяхуаю никакого отношения — откуда взялась эта истерика? Е Цзяхуай только что просил его быть внимательным, да и Шэнь Цяонань помнил, как Айюнь недавно сэкономила ему целое состояние. Он загородил Айюнь от недружелюбного взгляда, обернулся и бросил Тань Юнь укоризненный взгляд, после чего успокаивающе сказал: — Не обращай на неё внимания. Просто проиграла — вот и злится. Плохая у неё «игровая этика». Давай-ка лучше играть дальше. Хотя он так говорил, Айюнь прекрасно понимала, что дело не в этом. Из-за своего воспитания она особенно остро чувствовала враждебность. Тот взгляд, что только что скользнул по ней с головы до ног, ясно давал понять: мол, лезет не в своё дело, не пара ему. Айюнь слабо улыбнулась, опустила глаза на карты и не придала значения. Ещё в детстве она поняла: как бы ты ни старалась, всегда найдутся те, кому ты не по душе. Поэтому ей никогда не было важно, что о ней думают другие. Главное — чтобы совесть была чиста. Звонок Е Цзяхуая за границу затянулся дольше, чем он ожидал. Положив трубку, он взглянул на время — почти час прошёл. Вспомнив усталое личико, с которым она провожала его, Е Цзяхуай невольно ускорил шаг. Как только он открыл дверь, нахмурился: он не любил шума, а в комнате явно стало шумнее, чем когда он уходил. Его взгляд инстинктивно искал её изящную фигурку, но на прежнем месте её не оказалось. — Ого! Ты так крут! — раздался восторженный возглас из угла кабинки. Это был знакомый ему мягкий, тёплый голос, но в нём звучала необычная для неё живость. Е Цзяхуай обернулся и увидел в тусклом, тёплом свете угла её длинную, белоснежную шею и плечи, открыто демонстрирующие фарфоровую, словно нефрит, кожу. Его будто ослепила эта белизна, и в глазах на миг вспыхнул холодный огонёк. Платок Айюнь, неизвестно когда, оказался брошенным в сторону. Она покачивала головой, полностью погружённая в созерцание карт в руках сидящего рядом человека. Она то хлопала в ладоши, то одобрительно поднимала большой палец, сияя улыбкой: — Я никогда такого не видела! В её голосе звучало неподдельное восхищение. Шэнь Цяонань уже изрядно нервничал. Он сам дал Айюнь немного выпить, а теперь она пьяна — и этого было достаточно, чтобы он изрядно поволновался. Всё же ему с трудом удалось усадить её на диван, чтобы она спокойно отдохнула. Кто бы мог подумать, что Цзян Линцзэ, этот подлый ублюдок, вдруг появится здесь! Он лишь на секунду отвлёкся, чтобы взять карты, а когда обернулся — этот развратник уже распускал хвост, словно павлин, пытаясь соблазнить девушку. Теперь Шэнь Цяонань думал только о том, как бы поскорее избавиться от этого нарушителя до возвращения Е Цзяхуая. Он без колебаний пнул его ногой: — Убирайся! Катись отсюда подальше! Ты не смей за ней ухаживать, понял?! Цзя... Он не успел договорить, как в боковом зрении заметил, что Айюнь тянется к бокалу на столе. Он тут же бросился перехватывать: — Миледи, умоляю, больше не пей! Как вернётся Цзяхуай-гэ, так сразу мне ногу переломит! Откуда ему было знать, что за такое короткое время может случиться столько бед! — Ты о ком? — лицо сидевшего рядом мужчины мгновенно утратило самоуверенную ухмылку, сменившись тревогой. Он ещё не успел отобрать бокал, как вдруг почувствовал ледяной порыв ветра у самого уха — и сердце его похолодело. Холодный, безразличный голос спросил: — Такой уж и крутой? Шэнь Цяонань тут же выпрямился, пытаясь загородить бокал: — Цзяхуай-гэ, ты вернулся! — Цзя... Цзяхуай-гэ, — поднялся Цзян Линцзэ, нервно поздоровавшись. Е Цзяхуай бросил на него ледяной взгляд, наклонился и поднял платок Айюнь, не скрывая холода в голосе: — Линцзэ, давно не виделись. Ты что, сегодня только вернулся? Цзян Линцзэ почувствовал, как подкашиваются ноги, и поспешно ответил: — Ага, буквально пару минут назад приехал. Только вошёл — и сразу заметил эту очаровательную девушку в углу. За границей он привык к страстным и откровенным девушкам, а здесь вдруг встретил такую нежную, как вода, — и сердце заныло. Решил сесть рядом, взял колоду и начал демонстрировать эффектную перетасовку, чтобы её развлечь. Айюнь уже была пьяна, голова плыла, и ей показалось, что это невероятно круто — взгляд тут же прилип. Раз крутой — надо хлопать! Так подсказывал ей затуманенный алкоголем разум. Ладошки захлопали громко и весело. Цзян Линцзэ обливался холодным потом и бросил злобный взгляд на Шэнь Цяонаня: «Почему не остановил меня!» Тот в ответ лишь многозначительно пожал плечами: «Я же предупреждал!» В этот момент, пожалуй, только наивная Айюнь могла вести себя так, будто ничего не происходит: она ловко выскользнула из-за спины Шэнь Цяонаня, снова схватила бокал и с удовольствием сделала глоток. Она даже не забыла ответить на услышанный вопрос: — Он такой крутой! У него карты раскрываются, как цветы! «Миледи, замолчите!» — почти хором вознесли молитву Цзян Линцзэ и Шэнь Цяонань. Е Цзяхуай хмурился, расправил платок и собрался накинуть его ей на плечи. Но Айюнь, прежде чем он дотронулся, отстранилась и отказалась: — Не надо, жарко. Глаза Е Цзяхуая сузились. Он проигнорировал её отказ и накинул платок: — Айюнь, надень. Даже в пьяном виде человек сохраняет инстинкт самосохранения. Айюнь хотела снова сказать «нет», но долго смотрела на его тонкие губы, сжатые в прямую линию. И трусливо, сама собой, поправила платок. Разобравшись с ней, Е Цзяхуай повернулся к двоим: — Кто дал ей выпить? Шэнь Цяонань ткнул пальцем в Айюнь: — Она сама... сама захотела. Недавно подали рисовое вино — прозрачное, с лёгким оттенком, похожее на сок юдзу, с приятным ароматом риса. Айюнь наскучила игра «Вытяни черепаху» и любопытно спросила, что это за напиток. Шэнь Цяонань подумал, что ей уже двадцать два, и бокал рисового вина ей не повредит, поэтому налил: — Рисовое вино. Вкусное. Айюнь сначала отпила лишь глоток, облизнула губы — ни капли жжения, и она решила, что вино совсем безалкогольное. Выпив бокал, она слегка покраснела, но выглядела ещё вменяемой — и налила себе ещё. Вот тут-то и началось: пьяна стала видимо-невидимо. Айюнь потянула Е Цзяхуая за рукав и очень серьёзно кивнула, подняв руку, как примерная ученица: — Да, я сама захотела. Оно вкусное. Сказала так уверенно, будто в этом не было ничего предосудительного. (Конец главы)