Ночь в Пекине: Опасное влечение — Глава 150

Глава 150. Потому что мне не всё равно, что обо мне подумают Дождь за окном внезапно усилился. Струи воды хлестали по стеклу, и холод, казалось, просачивался сквозь малейшие щели в салон автомобиля — настолько пронзительный, что даже печка на полной мощности не могла его отогнать. Он плотно окутывал её. Айюнь с трудом сдерживала дрожь, стараясь выровнять голос, и, не веря своим ушам, повторила: — Что ты сказал? Хэ Цзимин, будто не замечая её дрожи, спокойно и ровно повторил: — Я сказал: признать тебя дочерью рода Хэ и помочь тебе выйти замуж в семью Е. На этот раз фраза прозвучала ещё проще и прямолинейнее. Айюнь вновь вспомнила тот случай из детства — отвратительный запах, исходивший тогда от матери. Его мягкий, тёплый голос будто острый клинок вскрыл запечатанное в глубине её души отвращение. Грудь Айюнь судорожно вздымалась. Она закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов, но, когда заговорила, голос всё равно стал резким и пронзительным: — Никогда! Реакция Айюнь была в пределах ожиданий Хэ Цзимина. Он неторопливо заговорил, стараясь убедить: — Сяо Цзюнь, послушай меня. Да, статус рода Хэ, конечно, не сравнить со статусом семьи Е, но с этим именем тебе будет гораздо проще войти в их дом. А Цзяхуаю не придётся так мучиться, добиваясь громких успехов, чтобы угодить старику из его семьи. Разве не так? Он осторожно направлял её к более глубоким размышлениям: — Подумай сама: разве Цзяхуай не был чрезвычайно занят весь последний год? При его положении это вовсе необязательно. Так ради чего же он так старается? Хэ Цзимин пришёл сюда полностью подготовленным. Он знал, что старейшина семьи Е уже смягчился и больше не настаивает на браке Цзяхуая с семьёй Тань. Вкупе с недавними успехами Цзяхуая это давало ясную картину. Обычные люди, возможно, просто восхитились бы его талантом и не стали бы искать скрытых причин. Но Хэ Цзимин был уверен: всё это не случайно. Ведь… он сам когда-то прошёл через подобное — клялся семье, что добьётся определённых высот, чтобы жениться на Су Линъи. А уж знаменитое кольцо, о котором знали все, и вовсе говорило само за себя: какое место Айюнь занимала в сердце Цзяхуая. Связь с семьёй Е явно пойдёт роду Хэ на пользу. — А дальше-то что? — Айюнь уже поняла его замысел. — Я выхожу замуж за Е Цзяхуая, и между семьями Е и Хэ устанавливаются выгодные отношения. Ты, твои дети, твои внуки — все вы сможете воспользоваться этой связью, чтобы легче подняться по лестнице, верно? Хэ Цзимин не ожидал, что эта девочка окажется такой проницательной. Но он был человеком с многолетним опытом и не собирался терять лицо перед юной девицей: — Сяо Цзюнь, не обязательно так грубо выражаться. Обмен выгодами — совершенно нормальное явление в больших семьях. Если ты в будущем действительно выйдешь за Цзяхуая, тебе предстоит ещё многому научиться в этом вопросе. Он принял позу заботливого старшего, каждое слово которого будто бы звучало во благо ей. Но Айюнь не собиралась поддаваться на его уловки. — Значит, в своё время ты ради выгоды женился на другой, бросив Су Линъи? — А спустя много лет вернулся и всё-таки женился на ней. Все говорят, как сильно вы любите друг друга, — с горькой усмешкой сказала Айюнь. — Но, дядя Хэ, мне кажется, что ваша любовь к моей матери — просто фальшь. — Любовь, способная выдержать испытание временем, оказывается возможной лишь тогда, когда она не вступает в конфликт с личной выгодой. Слова Айюнь больно ранили. Маска вежливой мягкости Хэ Цзимина наконец потрескалась — это была его боль. Его лицо потемнело, и он холодно бросил: — Взрослые решают свои дела сами. Тебе, ребёнку, не стоит в это вмешиваться. После этого всплеска эмоций дыхание Айюнь, наоборот, успокоилось, а мысли стали яснее. Она слегка приподняла уголки губ и ответила ему тем же: — Дядя Хэ, раз уж это дела взрослых, то, пожалуйста, не вмешивайтесь в дела детей. Айюнь бросила взгляд на его плотно сжатые губы и добавила: — Кстати, могу прямо сказать: то, о чём вы говорите, невозможно. Хэ Цзимин собрался с мыслями и вновь надел свою привычную маску вежливой учтивости. С видом заботливого дядюшки он спросил: — А можно спросить, почему? Ведь это же идеальное решение для всех. Зачем отказываться? Не хочешь менять фамилию? Если дело только в этом или в каких-то мелочах, можешь обсудить это со мной. Айюнь холодно улыбнулась в ответ и тихо произнесла: — Потому что мне не всё равно, что обо мне подумают. Это уже не была саркастическая колкость — это была прямая, ничем не прикрытая грубость. Хэ Цзимин давно занимал высокое положение и был нынешним главой рода Хэ. Почти никто не осмеливался говорить с ним в таком тоне. Как бы он ни умел притворяться, его улыбка на мгновение всё же застыла. Увидев его замешательство, Айюнь не почувствовала ни удовлетворения, ни облегчения. Она безразлично отвернулась, сдерживая тошноту, и стала ждать, когда машина доедет до места. На улице лил сильный дождь, и она не собиралась совершать глупость — выходить под проливной ливень без зонта. И пусть уж лучше не только ей одной будет неприятно. Хэ Цзимин так любил делать вид, что всё в порядке, — раз не может выгнать её из машины, пусть терпит дискомфорт. Когда автомобиль плавно остановился, Айюнь открыла дверь, раскрыла зонт, вышла и отступила на шаг назад, но не спешила закрывать дверь. Она спокойно позволила дождю хлестать по дорогим кожаным сиденьям и, не торопясь, сказала: — Спасибо вам, дядя Хэ. — Что вы, — ответил Хэ Цзимин с фальшивой улыбкой. — Но, Сяо Цзюнь, подумай хорошенько над тем, что я тебе сказал. Айюнь слегка улыбнулась: — Никогда. «Бах!» — дверь захлопнулась. Айюнь взяла чемодан и быстро пошла прочь. Автомобиль тронулся, и брызги от колёс долетели лишь до её лодыжек. Она молча вошла в ресторан и, только усевшись за столик, наконец выдохнула — тот самый вздох, который так долго сдерживала внутри. Её сжатые в кулаки руки всё ещё дрожали. Воспоминания о прошлом, о детстве, о материнском предательстве… Она запуталась в своих мыслях, никак не могла понять: как в этом мире могут существовать такие бесстыжие люди! — Цзюньцзюнь! — появление Шу Лои прервало её мрачные размышления. Та, ставя сумку и усаживаясь, заговорила: — Прости, детка, попала в пробку… Внезапно Шу Лои замолчала, обняла её и потерла плечи: — Цзюньцзюнь, у тебя такой ужасный вид! Кто тебя обидел?! Рассеянный взгляд Айюнь медленно сфокусировался. Она натянуто улыбнулась: — Правда такой ужасный? Шу Лои достала зеркальце и поднесла к её лицу: — Посмотри сама — ни капли крови в лице. Айюнь взглянула на своё отражение и с горькой усмешкой криво улыбнулась: — Действительно… какая я уродина. Хотя дождь её и не коснулся, она чувствовала себя невыносимо опустошённой. — Глупости! — возразила Шу Лои и попросила официанта принести горячую воду. Она вложила стакан в руки Айюнь и, лёгкими похлопываниями по спине, спросила: — Что случилось? Расскажи мне. Я с тобой, вместе подумаем. Тёплая вода смягчила пересохшее горло. Айюнь не собиралась ничего скрывать от Шу Лои — та и так знала обо всём. Глубоко вдохнув, Айюнь кратко пересказала всё, что только что произошло. Шу Лои вспыхнула от ярости, хлопнула ладонью по столу и выкрикнула: — Чёрт! Да он совсем совесть потерял! Как такое вообще можно говорить вслух?! Её вспышка привлекла внимание окружающих. Айюнь потянула её за рукав, и Шу Лои сбавила тон, задав ключевой вопрос: — А твоя мама? Она знает об этом?