Ночь в Пекине: Опасное влечение — Глава 158

Глава 158. Больше не приду Орео с воодушевлением помчался наверх, сам открыл дверь и, виляя хвостом, подбежал к Айюнь. Сначала Айюнь опустила голову, и Орео решил, что мама играет с ним в прятки. Он радостно уткнулся мордой ей в колени и дважды громко тявкнул: — Гав! Но вскоре из горла Айюнь вырвались неконтролируемые всхлипы. Орео замер на мгновение, быстро почувствовав, что что-то неладно, и его весело болтавшийся хвост опустился. Пёс запрыгнул на диван и спросил: — Мама, почему ты плачешь? Айюнь наконец подняла лицо и крепко прижала его к себе. Обычно неугомонный щенок на этот раз послушно улёгся у неё на коленях и долго сидел рядом, пока она плакала. Постепенно эмоции Айюнь улеглись. Она вытерла слёзы, зашла в ванную, умылась, достала чемодан и начала собирать оставшиеся в комнате немногочисленные вещи. Увидев чемодан, Орео подумал, что мама просто уезжает, как обычно, на несколько дней и скоро вернётся. Каждый раз, когда Айюнь собирала багаж, Орео следовал за ней повсюду, ни на шаг не отходя — и сейчас было не иначе. Но… что-то всё же изменилось. — Орео, — Айюнь отставила чемодан в сторону, опустилась на корточки и обняла его, с трудом сдерживая дрожь в голосе, — сестричка больше не придёт. Ты будь хорошим мальчиком, слушайся… слушайся его. Не ешь слишком много — от лишнего веса здоровью вредно. — Гав! — Орео понял её слова и в тот самый момент, когда Айюнь попыталась встать, вцепился зубами в край её брюк, не давая уйти. — Орео, отпусти. Щенок покачал головой. Айюнь не оставалось ничего другого, кроме как взять чемодан и вместе с ним спуститься вниз. Она насыпала ему любимого лакомства в миску, погладила по голове и сказала: — Ешь, Орео. Орео заморгал, колеблясь. Он был по-настоящему умным. Айюнь чувствовала себя так, будто обманывает ребёнка, и добавила: — Сначала хорошо покушай, а сестричке… нужно ненадолго выйти. Хорошо? На этот раз Орео поверил её словам и уткнулся мордой в миску. Айюнь ещё несколько раз с тоской посмотрела на него, затем решительно развернулась и пошла прочь. Тётя Линь, наблюдавшая за тем, как она тащит чемодан, обеспокоенно спросила: — Сяо Цзюнь, уже так поздно, тебе всё ещё нужно уходить? Айюнь кивнула: — Да. Её глаза распухли, словно орехи, а учитывая недавнее поведение Е Цзяхуая, тётя Линь сразу догадалась: они поссорились. За окном стояла глубокая ночь, и тётя Линь не могла спокойно отпустить её одну. Она поспешила вслед: — Сяо Цзюнь, я вызову водителя, пусть он тебя отвезёт! — Не надо, тётя Линь, — Айюнь остановилась и натянуто улыбнулась, — достаточно и так. Вам не нужно меня провожать. Как только доберусь до общежития, сразу напишу. Тётя Линь вынуждена была остановиться. Подумав немного, она тут же вернулась и позвонила Е Цзяхуаю — состояние Айюнь при уходе слишком тревожило её. Е Цзяхуай ответил, помолчал несколько секунд и сказал: — Понял, тётя Линь. Подождите её у входа. — Прямо… у дома? — Да. Вскоре Айюнь поняла, что имел в виду Е Цзяхуай, сказав: «И не думай уходить». У ворот её остановил охранник и взял чемодан из её рук. — Простите, госпожа Айюнь, господин Е дал указание передать ваш багаж обратно. Айюнь посмотрела на пустую ладонь и застыла на месте. Она оказалась гораздо спокойнее, чем ожидала. Зачем мучить людей чужими приказами? Зачем упорствовать? Они были вместе два года, и Айюнь слишком хорошо знала характер и методы Е Цзяхуая. Сопротивление бесполезно — если он не захочет отпускать, ей не уйти. Шагая по собственной тени, пока охранник вёл её обратно, Айюнь думала: как же теперь говорить с ним? Неужели звонить и снова устраивать скандал? Но почти сразу отвергла эту мысль. Это не решит проблему, да и сил на очередную ссору у неё уже нет. Как она и говорила — лучше расстаться по-хорошему. То, что она первой заговорила о расставании, вовсе не значит, что перестала его любить. Те глупые слова про «обязанность быть рядом из-за благодарности» — даже ей самой от них становилось больно. Но что делать? У неё слишком много опасений, у него — слишком много соображений. Расстаться сейчас — лучшее решение для них обоих. Если продолжать цепляться друг за друга, бытовая суета, её неуверенность и его усталость рано или поздно сожгут всю любовь дотла. Неужели стоит ждать, пока они станут ненавидеть друг друга, прежде чем разойдутся? Айюнь боялась не столько сегодняшней боли расставания, сколько того, что в будущем воспоминания об этой любви будут испорчены криками, обидами и взаимными упрёками. Она не хотела такого. Когда Айюнь вернулась в дом, радовался только Орео. Щенок весело крутился вокруг неё, думая: «Мама не обманула! Она правда быстро вернулась!» Айюнь молча поднялась наверх, умылась, выключила свет и легла. Прошло неизвестно сколько времени, прежде чем она снова открыла глаза. Ночь сегодня казалась особенно тёмной. Хотя в комнате по-прежнему витал тот самый запах, который раньше всегда помогал ей заснуть, теперь она не могла сомкнуть глаз. Мысли метались в голове, и ей оставалось лишь смотреть в потолок, пережидая эту бесконечную ночь. Е Цзяхуай вернулся лишь под утро. Водитель, почувствовав от него запах алкоголя, подхватил его под руку. Е Цзяхуай взглянул на уже погружённый в тишину двор и вдруг почувствовал, что ноги не идут дальше. Девочка, наверное, теперь злится на него. Возможно, в её сердце он уже стал врагом. Он махнул рукой: — Идите отдыхать. Я сам зайду. Тётя Линь всё ещё не спала и ждала в передней. Услышав шаги, она поспешила выйти: — Как же ты напился! — Сейчас сварю тебе что-нибудь от похмелья, — сказала она, усаживая его на диван. Он держался за лоб, нахмурившись, и тётя Линь ещё больше заволновалась. Ведь ещё совсем недавно всё было в порядке — как же так быстро всё пошло наперекосяк? — Тётя Линь, — остановил он её, — не надо. Идите спать. — Но, Цзяхуай… Е Цзяхуай потер виски и настойчиво повторил: — Идите отдыхать. Тётя Линь вздохнула, но после долгих колебаний всё же сказала: — Цзяхуай, не обижайся, что я лезу не в своё дело, но поговори с Сяо Цзюнь спокойно. В таком состоянии ты её только расстроишь. Расстроит? Да будет ли она вообще переживать? Если она так решительно объявила о расставании, разве станет волноваться о нём? Тётя Линь, видя, что он молчит, снова вздохнула: — Тогда не засиживайся допоздна. Ложись пораньше. — Хорошо. Тётя Линь уже собралась уходить, но Е Цзяхуай вдруг снова заговорил: — Тётя Линь… как она… когда вернулась? Всё в порядке было? Любовь, пожалуй, одно из немногих чувств в этом мире, способных сделать равными даже таких, как Е Цзяхуай. Ради неё он готов был униженно кланяться. Всего за несколько часов они стали так чужды друг другу, что теперь осторожно выведывали новости о партнёре лишь из уст посторонних. Тётя Линь ответила: — Сяо Цзюнь ничего не сказала. Я постучалась — она только ответила, что хочет спать. — Понял. Когда шаги тёти Линь затихли вдали, в доме снова воцарилась тишина. Орео вдруг проснулся, уловил знакомый запах и подбежал, чтобы потереться о его ноги. Он не понимал, почему сегодня папа и мама такие грустные. Е Цзяхуай закрыл глаза и погладил щенка по голове, тихо спросив: — Мама сегодня сильно плакала? Орео ответил: — Да.