Торговец банками в мире Наруто — Глава 192

192. Глава 192. Я — твоя истинная любовь — Только из-за этого? Из уголка рта Саске сочилась тонкая струйка крови — его дёсны не выдержали напряжения от сжатых до хруста зубов. Но физическая боль была ничем по сравнению с муками внутри. Почему? Как этот человек может так спокойно стоять перед ним, после того как убил его родителей и всех членов клана, не проявляя ни капли раскаяния? Кто он такой… подожди! Словно молния пронзила сознание — в голове вспыхнуло озарение. Саске вдруг вспомнил одну фразу из полученного им наследия, связанного с Беспристрастным Мечом: «Убей любимого — и обретёшь Дао!» Чтобы достичь пути абсолютной беспристрастности, нужно собственноручно убить того, кого любишь больше всего, разрубив последнюю нить чувств, и тогда ты сам станешь мечом — непобедимым во всём мире. Верно! Саске всё понял. Он смотрел на Учиху Итачи, в глазах которого не было и проблеска эмоций, и это лишь подтверждало его догадку. Его меч перестал дрожать. — Вот оно как, — прошептал Саске, глядя на Итачи. — Ты избрал этот путь… Ха! Я был таким наивным, надеясь, что ты хоть немного раскаиваешься в убийстве родителей. Как же это жалко. Я сам испытал то состояние: даже если обретёшь силу, какой в этом смысл? Он крепко сжал рукоять меча. Ненависть в его взгляде не угасла, но теперь в ней примешалась и жалость. Итачи заметил перемену в Саске. Он растерялся. Что он говорит? Что за «то состояние»? Но именно эта растерянность в глазах Итачи лишь укрепила Саске в его убеждении. — Я всегда не мог понять, зачем ты это сделал. Этот вопрос мучил меня, словно кошмар. Но теперь я знаю. Ты ведь тогда сказал, что хочешь «проверить свою силу», верно? Саске почувствовал облегчение — будто наконец получил ответ на самый мучительный вопрос. Его тревога, ненависть и вся эта клубящаяся в душе сложность эмоций словно отступили. Он смотрел на Итачи с насмешливой ухмылкой, почти с наслаждением произнося: — Возможно, сейчас ты уже ничего не чувствуешь… Но в тот момент, когда убивал родителей, тебе, наверное, было очень больно. Ведь они были для тебя самыми дорогими людьми! Итачи почувствовал тревожный холодок. Неужели Саске уже знает? Нахмурившись, он усилил голос: — О чём ты вообще говоришь? — А? Разве ты злишься? Саске заметил перемену в выражении лица Итачи. Его глаза вспыхнули, будто он открыл нечто невероятное, и он не смог сдержать смеха — до слёз, до боли в животе: — Ха-ха-ха! Значит, ты ещё не достиг цели, Итачи! Ты ещё не вошёл в то состояние! Ну как, больно? Каждую ночь мучаешься от того, что сам убил тех, кого любил больше всего? Ха-ха-ха! Саске прекрасно знал: путь беспристрастности — это путь страданий. Он требует полного разрыва с самыми глубокими чувствами. Но если разрыв не завершён, человек оказывается в аду — не каждый, убив любимого, способен обрести Дао. Те, кто терпит неудачу, обречены всю жизнь корчиться в муках раскаяния и безумия, пока не умрут. И тут Саске понял, какое наказание подходит этому человеку — тому, кто ради силы убил собственных родителей. Да. Пусть он потерпит неудачу! В этот момент и Итачи почувствовал лёгкую боль в сердце. Он уже начал сомневаться: правильно ли он поступил, решив взвалить всё бремя на себя? Может, существовал другой путь? Но откуда Саске мог это знать? Всё равно нельзя признаваться. — Не понимаю, о чём ты, — холодно произнёс Итачи. — Видимо, ты окончательно сошёл с ума. Сейчас ты даже не стоишь того, чтобы я тебя убил. — Конечно! Ты ведь никогда не убьёшь меня, — злорадно усмехнулся Саске, словно знал всё наперёд. — Потому что я — твой самый любимый человек, не так ли, дорогой брат? Ты оставил меня напоследок — ради последнего шага! Даже убивая любимых, можно делать это постепенно. Последним всегда остаётся тот, кого любишь больше всех. Саске вспомнил своего брата из прошлого — того, кто был добрее всех в семье, нет, во всей деревне. Того, кто всегда был терпелив, нежен и вызывал у него безграничное восхищение. Так и есть! Все эти слова — «ты слишком слаб», «пусть ненависть и боль сделают тебя сильнее» — всё это ложь. Саске теперь понял: его оставили в живых лишь потому, что он и есть истинная любовь Итачи. Именно он — последняя ступень на пути к беспристрастности. Откуда Итачи узнал о Беспристрастном Пути и почему решил идти по нему — Саске не знал. Но одно ясно: всё, что делает этот человек, — ради силы! А Итачи стоял в полном замешательстве. Знает Саске или нет? Но Саске уже сам домыслил за него: этот шок — знак того, что попал в точку. — Хе-хе, — остриё меча по-прежнему было направлено на Итачи, а на лице Саске играла зловещая, торжествующая улыбка. — Я знаю, чего ты хочешь. И не дам тебе этого добиться. Ты утонешь в бесконечных муках раскаяния и боли… а потом я сам убью тебя! Ш-ш-ш! Его фигура мгновенно исчезла. В лунном свете клинок описал холодные, цветочные тени — но целился он не в Итачи, а в Кисаме Хосигаки, стоявшего позади. Саске намеревался прорваться. Если раньше он хотел просто отомстить и убить Итачи, то теперь ему хотелось сначала хорошенько помучить этого человека. Да, именно так: пусть смотрит, как я становлюсь всё сильнее, и осознаёт, что уже никогда не сможет меня убить. Тогда он будет мучиться от того, что не может сделать последний шаг — мучиться до ужаса и отчаяния. А когда насыщусь его страданиями — тогда и убью его сам! Прекрасно! Одна мысль об этом плане возбудила в Саске такое нетерпение, что даже его меч стал двигаться быстрее. — Эй, щенок, хочешь прорваться через меня? — Кисаме поднял свой огромный меч Суйбянь, обнажив острые, как у акулы, зубы. — Не слишком ли наивно? — Наивен именно ты! — уголки губ Саске дернулись вверх. Шаринган пронзил каждое движение противника. Вся сила сконцентрировалась в руке, чакра вспыхнула, на мгновение доведя тело до предела активности. «Первая форма моего собственного стиля меча: Сверхтяжёлый Удар!» Саске резко шагнул вперёд — и в этот миг его скорость возросла в четыре-пять раз. Остриё меча окуталось конусом белого тумана — следствие резкого трения воздуха. — Что?! — инстинктивно почуял опасность Кисаме.