Восхождение мангаки, к черту любовь! — Глава 11

Глава 11. Этот художественный стиль… кажется знакомым! Эта девушка — настоящая находка. Посмотрите-ка: я ещё ничего не сказал, а она сама вызвалась быть главным художником. Наблюдая, как профессионально выглядит Хатакадзэ Юдзуру и как вежливо она говорит, Ода Синго мысленно поставил ей высокую оценку. Конечно, нельзя исключать, что это просто японская привычка проявлять вежливость. Он пригласил Хатакадзэ Юдзуру в дом, и как только она переобулась в домашние тапочки, начал знакомить её с рабочим местом: — Если наш разговор пройдёт успешно, это место станет твоим полем битвы. Хатакадзэ Юдзуру уже знала об этом с самого вчерашнего дня, но сейчас сделала вид, будто слышит впервые, и про себя подумала: «Старший товарищ очень прямолинеен». По японским обычаям собеседники сначала должны были спокойно сесть, выпить чашку чая, поговорить о погоде, потом перейти к повседневной жизни, обсудить еду, одежду и жильё и лишь затем — очень осторожно и обходно — заговорить о работе и, в конце концов, упомянуть сотрудничество в создании манги. Но оба оказались чрезвычайно прямыми: в голове у каждого была только манга. Оба хотели обойтись без всех этих вступительных ритуалов и немедленно приступить к делу. — С тех пор как я начал создавать мангу, я понял: самое важное — эффективность во времени, — сказал Ода Синго. В глубине души он оставался практичным китайцем, особенно учитывая, что в прошлой жизни был продюсером, где всё строилось на эффективности. Однако, опираясь на остаточные воспоминания нынешнего тела, он вдруг осознал, что, возможно, слишком резко перешёл к сути. — Вы совершенно правы, старший товарищ, — ответила Хатакадзэ Юдзуру, вспомнив слова своего учителя. «Он завершил более шестидесяти страниц раскадровки за одну ночь! Да он же Великий Демон!» — подумала она, невольно глянув на стопку рисунков на рабочем столе и спросив: — Можно воспользоваться твоим стулом? — Конечно, конечно! Не церемонься, — поспешно пригласил её сесть Ода Синго. Фраза звучала немного странно, но он знал: это типичная японская вежливость. В Японии, заходя в чужой дом, спрашивают: «Можно воспользоваться стулом?», «Можно выпить из этой чашки?», даже «Можно воспользоваться туалетом?». «Можно воспользоваться твоим…?» — даже в самых интимных ситуациях, скорее всего, спросят именно так. Потому что это возбуждает… нет, потому что это очень вежливо. — Это мои последние дни работы, посмотри пока, — сказал Ода Синго, протягивая Хатакадзэ Юдзуру большую стопку раскадровок. Он подал их двумя руками. Это была переработанная версия рисунков в стиле Мураты Юдзи, но выполненная собственной рукой Оды Синго. — Ах, огромное спасибо! — Хатакадзэ Юдзуру тут же встала, приняла стопку и снова села, чтобы начать просматривать. Про себя она воскликнула: «Не „последние дни“ — ты нарисовал это прошлой ночью! Я отлично всё видела. Ты слишком скромничаешь!» Она ожидала увидеть уже знакомые рисунки, но, сделав вид, что внимательно изучает их, с удивлением обнаружила: по сравнению с тем, что видела прошлой ночью, работа была доработана! Некоторые рамки были перерисованы — чтение стало гораздо плавнее. Отдельные изображения исправлены и заменены на более удачные ракурсы. Положение речевых пузырей скорректировано — теперь композиция выглядела куда логичнее. Как за несколько часов дневного света он успел ещё раз переработать вчерашние рисунки? И при этом сделал их ещё лучше! — Это… это… — Хатакадзэ Юдзуру подняла глаза и снова оценивающе взглянула на Оду Синго. Та же самая симпатичная, но не выдающаяся внешность… но он действительно невероятен. Вскоре она заметила: в её руках оказалось больше эскизов, чем вчера. Уже не только третья глава — добавились ещё три! Появился робот-мужчина Дженос! И даже Комариная женщина! Хатакадзэ Юдзуру снова подняла глаза на Оду Синго. Его лицо теперь казалось ей не просто симпатичным — оно выглядело ещё более демоническим, чем у самого Великого Демона… «Ну конечно, моя раскадровка тебя потрясла? Это же профессиональный уровень!» — подумал Ода Синго, наблюдая за тем, как Хатакадзэ Юдзуру не может скрыть своего изумления, и с уверенностью кивнул: — Ну как? Интересно? Хочешь попробовать? — По-попробовать что? — тихо спросила Хатакадзэ Юдзуру, слегка заикаясь. — Я тоже хочу посмотреть твоё. — По-посмотреть моё? — Хатакадзэ Юдзуру покраснела от волнения. Ода Синго включил подсветку копировального стола, положил оригинальный лист на световой блок, а сверху — чистый лист бумаги. — Давай, попробуй порисовать поверх. Хатакадзэ Юдзуру никогда не рисовала вместе с кем-то, но в одиночку это было для неё привычным делом. Работа с копировальным столом давалась ей легко — годы самостоятельной практики не прошли даром. Однако рисовать при постороннем всё же вызывало у неё лёгкое смущение и волнение. Чтобы не показать слабину, она быстро схватила перо с G-наконечником — стандартный инструмент мангаки. Ощущение было будто на экзамене. Нет, даже в десять раз напряжённее! Может, это и есть собеседование? Да, точно — как будто крупная корпорация проверяет, стоит ли её брать на работу. Сердце Хатакадзэ Юдзуру забилось чаще. — Что случилось? — заметил Ода Синго её напряжение. — Не торопись. Сделай глубокий вдох. Расслабься, иначе перо будет дрожать. Он видел, как она чуть не сломала перо от чрезмерного напряжения. Хрусь— Рот нараспашку — и правда сломала. Хатакадзэ Юдзуру, будучи ниндзя, обладала немалой силой. «Это же мои иены! Мои драгоценные иены!» — сокрушался про себя Ода Синго. «Я сам экономил на старом, купил тебе, Юдзуру, совершенно новое перо, чтобы произвести хорошее впечатление на партнёра!» — Простите, простите! — Хатакадзэ Юдзуру была до глубины души смущена. — Ничего страшного, — сказал Ода Синго и протянул ей своё старое перо с G-наконечником с потрёпанного стола. Хатакадзэ Юдзуру глубоко вдохнула. Ш-ш-ш— Кончик пера скользнул по бумаге. Как только ощущение рисования достигло её пальцев, выражение лица Хатакадзэ Юдзуру мгновенно стало сосредоточенным, дыхание — ровным и глубоким. Её преданность манге, любовь к рисованию, стремление воплотить собственные идеи и уважение к качественной раскадровке позволили ей мгновенно войти в рабочий ритм. Подсветка копировального стола чётко проецировала контуры эскиза на верхний лист. Обычно при работе с раскадровкой художнику и автору приходится много согласовывать, чтобы добиться нужного визуального эффекта. Но в данном случае эскиз был настолько детализирован и качествен, что Хатакадзэ Юдзуру рисовала с невероятной скоростью. Ш-ш-ш— На бумаге появился образ лысого героя. — Отлично! — воскликнул Ода Синго, сжав кулак от восторга в тот самый момент, когда Хатакадзэ Юдзуру завершила последний штрих. Не зря система рекомендовала союзника с показателем художественного мастерства 82! Всё абсолютно верно! Более того, её стиль идеально соответствовал раскадровке — она почти полностью воссоздала оригинальный художественный стиль. По сравнению с его собственными вчерашними попытками Ода Синго почувствовал лёгкое смущение. «Маленькая речка рядом с великой рекой», — подумал он. Но ведь он и не претендовал на художественный талант, да и тело, доставшееся ему, тоже не отличалось особыми способностями. Ничего постыдного в этом нет. «Брать её в команду — без вопросов!» Пока он так думал, Хатакадзэ Юдзуру уже продолжила рисовать. Как только она взяла перо в руки, остановиться было невозможно. Какая потрясающая раскадровка! Какой замечательный сюжет! Она жаждала поскорее воплотить эту мангу в жизнь своими руками! Глаза Хатакадзэ Юдзуру горели, перо летало по бумаге. Ода Синго не стал её останавливать, а молча наблюдал со стороны. Хатакадзэ Юдзуру рисовала с исключительной тонкостью, прекрасно владея G-наконечником, но при этом не любила менять насадки — особенно никогда не использовала D-наконечник. Хотя многие художники предпочитают работать только одной насадкой, при рисовании фонов это всё же немного замедляло процесс и слегка снижало качество. Но недостаток был незначительным. Ода Синго был чрезвычайно доволен уровнем, с которым девушка изображала персонажей. Подожди-ка… её художественный стиль… почему-то кажется знакомым? — вдруг мелькнула у него мысль. — Хатакадзэ-кун, попробуй нарисовать вот этого персонажа ещё раз, — сказал Ода Синго, выделив страницу с Комариной женщиной из пятой главы. — Есть, учитель, — Хатакадзэ Юдзуру отложила перо, двумя руками приняла раскадровку. Она невольно перешла на обращение «учитель», больше не называя его «старший товарищ». Ода Синго слегка удивился такому «сансею», но быстро привык. «Мы ведь не в отношениях ученика и наставника», — подумал он. Хотя он понимал: в Японии такое обращение — обычная форма уважения, используемая и к врачам, и к юристам. В некоторых регионах Китая, например в Шанхае, тоже существовала подобная практика. Когда Хатакадзэ Юдзуру быстро нарисовала образ Комариной женщины, Ода Синго наконец понял. «Вот почему её стиль показался мне таким знакомым! Он очень близок к оригинальным рисункам Мураты Юдзи, но с добавлением изящества и девичьей грации… Кто же ещё это может быть?» Он хлопнул себя по лбу и невольно вырвалось: — Сэйтан! (Глава окончена)