Ночь в Пекине: Опасное влечение — Глава 1

Глава 1. Сама принесла — Айюнь, сходи-ка посмотри, почему старик до сих пор не вернулся. Не завёлся ли опять в разговоре с кем-нибудь… Бабушкины причитания ещё звенели в ушах, а Айюнь уже поднялась, взяла наугад два зонта и с улыбкой поддразнила: — Бабуля, когда дедушка дома — ты жалуешься, что он мешает, а сейчас ещё и шести нет, а ты уже сколько раз про него заговорила! — Негодница! — рассмеялась старушка с лёгким упрёком. — Вот не дам тебе ужинать! Её смех растворился в шуме воды, поднятой поспешными шагами внучки. В сезон сливового дождя всё в этом южном городке пропитано влагой. Тёмно-зелёный мох за тёмные ночи успевает оплести все углы стен. Для местных жителей этот оттенок зелени означает лишь одно — древность и подлинность их городка. И, конечно, служит напоминанием: смотри под ноги, а то споткнёшься. Но для тех, кто растёт среди небоскрёбов, эта зелень — не что иное, как живой фрагмент из дорогой картины, изображающей романтическую атмосферу Цзяннани. Они наверняка воскликнут: «Какой чарующий туман над рекой!» В городке нет настоящей пристани — лодка причаливает у ступенек того дома, чьи они и есть. Айюнь стояла на самой нижней ступеньке, почти касаясь воды. Волны от приближающейся лодки то и дело плескались ей под ноги, и кончики туфель уже слегка намокли. Она вытянула шею, пытаясь разглядеть поворот реки. Вдалеке уже маячил нос лодки. Айюнь помахала зонтом и крикнула: — Дедушка! На борту сидели несколько пассажиров. Старик оживлённо беседовал — его громкий смех был слышен ещё издалека. Увидев внучку, он приветливо закричал: — Айюнь! Ах ты, дитя моё, чего стоишь тут? Комары покусают! Айюнь потёрла шею — уже чесалось. Укусили. В это время года у воды полно ядовитых комаров. По местному поверью, у Айюнь с детства «гнилая плоть»: стоит укусить — обязательно пойдёт кровь, а потом останется маленький шрам. Неприятное ощущение. Лодка подплыла ближе, и лица пассажиров стали различимы. Все были одеты в безупречные костюмы или платья из дорогой ткани — совсем не похожи на туристов, скорее будто сбежали с какого-то светского приёма. — Дедушка, спасибо вам огромное! — один за другим благодарили они, улыбаясь и кланяясь с изысканной вежливостью. Айюнь невольно обратила внимание на мужчину, сидевшего на самом краю лодки. Его взгляд был устремлён куда-то вдаль, между пальцами тлела алая сигарета. Он спокойно выпускал дым, уголки губ тронула лёгкая усмешка. Среди шумной компании он молчал, но именно это заставляло обращать на него внимание. Айюнь с детства помогала дедушке и бабушке принимать гостей и прекрасно умела подбирать слова под каждого. Поэтому она не стала смотреть пристально — боялась, что кто-нибудь решит: у неё тут какие-то особые намерения. Она лишь мельком скользнула взглядом мимоходом. Су Буцин, растроганный вниманием молодёжи, радостно кивал: — Ах, какие вы все хорошие дети! — Ха-ха… Лёгкий смешок донёсся до Айюнь — не громкий, но отчётливый. В нём не было и тени искреннего веселья, но он неожиданно придал душной летней жаре в этом туманном Цзяннани прохладную свежесть. Айюнь молча отвела глаза и прижалась к стене, освобождая место для выхода с лодки. Много лет спустя, даже живя рядом с Е Цзяхуаем, она всё равно вспоминала тот мимолётный взгляд. Расстёгнутый воротник, беззаботная улыбка, горделивость во взгляде — всё это, вероятно, уже тогда заложило основу её безрассудного шага. Мимо неё прошёл человек, оставив за собой резкий запах табака, в котором едва угадывался тонкий, глубокий аромат — терпкий и стойкий, он долго витал в воздухе. Отчего-то именно этот запах сбил её с толку. Когда мимо проходили люди, Айюнь крепче сжала ручку зонта. Тонкие пальцы побелели. Она выдохнула и тихо сказала: — Дождь идёт. Возьмите зонт. И в этот момент мимо как раз проходил он. Айюнь встретилась с ним глазами — в янтарных зрачках отражалось её лицо, слегка покрасневшее от жары. Летний дождь не приносил прохлады — лишь добавлял коже липкой влажности. — Эй, Цзяхуай, ну чего стоишь? Бери скорее! — раздался насмешливый голос сверху. — Зонт-то девушка уже целую вечность держит. Сама принесла — неужели не возьмёшь? Голос звучал небрежно, но каждое слово чётко достигало слуха, и в них явно сквозило двусмысленное подтрунивание. За этим последовал смех компании — громкий и слегка колючий. Айюнь чуть нахмурилась, делая вид, что ничего не слышит. Но запястье уже начало ныть, и она пожалела, что вообще заговорила. Ей было чуть больше двадцати, и, как ни прячь досаду, она всё равно проступала в её взгляде. Но теперь, похоже, было поздно что-то менять. Су Буцин опёрся на бамбуковый шест и участливо сказал: — У вас такие дорогие наряды — не мочите их. Потом не отстираете. Берите зонт. Вес в руках Айюнь вдруг стал легче. Их пальцы умело избежали даже случайного соприкосновения. Но ей всё равно показалось, что на ладони защекотало — будто на зонте осталась невидимая нить, которая незаметно связала их судьбы. Его голос прозвучал хрипловато: — Спасибо. Айюнь небрежно убрала руку, будто только что совершила самое обыденное дело. Она снова потёрла шею — укус начал зудеть сильнее. Поставив свой зонт на ступеньку, она присела рядом: — Дедушка, я помогу привязать лодку. Шаги за спиной постепенно затихли. Вся компания ушла, оставив её одну. Тогда всем казалось, что это просто случайная встреча на дороге. Но спустя несколько лет, на одном из светских приёмов, Айюнь прижималась к Е Цзяхуаю, а компания шумно требовала сыграть в «Правду или действие». Кто-то особенно смелый спросил у Цзяхуая: — Цзяхуай-гэ, какое у тебя было первое впечатление от Айюнь? Цзяхуай улыбнулся, перебирая прядь её волос, но так и не ответил. * * * Сумерки сгущались. Из старого дома доносился смех и разговоры. За ужином Су Буцин вдруг хлопнул себя по бедру: — Ох! Опять забыл контейнер с едой на лодке! При такой погоде к утру протухнет! Айюнь доела последние зёрнышки риса и выглянула в окно. Мелкий дождик не прекращался. Слышались кваканье лягушек, стрекотание цикад и отдалённые голоса туристов. Лицо Ся Юнь потемнело — она уже готова была отчитать старика, но Айюнь поспешила сгладить ситуацию: — Я как раз поела. Дедушка, ты ведь можешь поскользнуться — я схожу за ним. В такую погоду мокро в любом случае — зонт или нет. По дороге от дома до причала, десятиминутной ходьбы, ей то и дело кричали навстречу: — Айюнь, поела? — Да! — Опять Су-дедушка что-то забыл? — Да. — Айюнь, зайди потом, помоги внучке с уроками! — Хорошо! Лодка покачивалась на воде. Айюнь присела и заглянула внутрь — металлический контейнер действительно стоял в углу кабины. Едва её пальцы коснулись холодной ручки, за спиной раздался неожиданный голос — она вздрогнула. Лодка качнулась. Айюнь с трудом удержала равновесие и торопливо обернулась. Е Цзяхуай, незаметно подойдя, уже держался за край чёрного навеса и стоял прямо за ней.