Меч из Сюйсу: Яд — Острей Лезвия — Глава 13

Глава 13. Третий Толстяк Урок длился несколько часов и к полуночи всё ещё не завершился. Тридцать шесть официальных учеников Секты Сюйсу не сомкнули глаз — каждый стоял у своего окна и с крайне сложными чувствами смотрел в сторону Башни И-1. В Башне Цзя-1 Чжай Синцзы тоже стоял у перил, устремив взгляд вдаль. Между его башней и Башней И-1 возвышался Храм Сюйсу, так что увидеть что-либо было невозможно. Однако Чжай Синцзы не моргнул ни разу. Его взгляд был мрачным, словно призрачный огонь из царства мёртвых, а и без того зеленоватое лицо стало почти чёрным, как дно котла. Под его пальцами перила покрылись пятью глубокими вмятинами. Если бы другие младшие братья увидели эту сцену, они бы от страха душу потеряли: перила в Башне Цзя-1 были вырезаны из пурпурного сандала, твёрдого, как железо, а Чжай Синцзы голыми руками оставил на них такие глубокие следы! Либо его внутренняя сила достигла совершенства, либо он освоил чрезвычайно грозное пальцевое искусство. Прошло ещё около получаса, и все ученики услышали звонкий смех Дин Чуньцюя: — Отлично! Прекрасный мальчик! Такой талант — прямо как у самого Старшего Владыки в юности! Ха-ха-ха! Ты должен усердно тренироваться и не разочаровывать Учителя! Если что-то окажется непонятным — пусть А-Цзы приведёт тебя в Долину Десяти Тысяч Ядов, и я сам всё объясню! Ха-ха-ха-ха! Учитель уходит! Услышав это, все ученики одновременно подумали одно и то же: слухи оказались правдой! Новенький парень, несомненно, сын этого старого… (далее следовали самые разные эпитеты: старого урода, старого мерзавца, старого ядовитого змея и прочие ласковые прозвища, которые каждый ученик про себя применял к наставнику). Иначе почему бы этот старый… (и тут опять всплывали те же эпитеты) проявлял к нему такую заботу и даже разрешил обращаться за разъяснениями в любое время? Даже старшему брату по школе такого не позволяли! Конечно, все эти «ласковые» прозвища были лишь мысленными обращениями учеников к своему учителю, и повторять их здесь нет нужды. Ученики тут же спрятались в тени и тайком выглянули в окна. Они увидели, как из Башни И-1 взмыла белая тень, похожая на огромного журавля, и понеслась на север. Спустя некоторое время ученики осторожно высунулись наружу. Кто-то с интересом прищурился, кто-то завидовал, а кто-то и вовсе выпрыгнул из окна и помчался искать товарищей, чтобы обсудить ситуацию. В это же время в небольшую башню, где жила А-Цзы, пришёл ещё один человек — полный и круглолицый. Это был Чжуэй Фэнцзы, третий по старшинству среди официальных учеников. Чжуэй Фэнцзы был человеком гибким и сообразительным. Он давно заметил, что Дин Чуньцюй особенно благоволит двум своим ученикам — Чжай Синцзы и А-Цзы, — и потому старался с ними подружиться. Особенно за последние два года А-Цзы всё больше расцветала: хоть и была ещё юна, но уже явно обещала стать красавицей. Некоторые низкопробные ученики при каждом удобном случае намекали на это двусмысленными шуточками. А-Цзы, хоть и не понимала толком, что такое мужчины и женщины, но женская интуиция подсказывала ей, что эти люди явно замышляют что-то недоброе. Однако большинство их фраз она не могла разгадать и не знала, как возразить, поэтому просто злилась — чем только подогревала их нахальство. Если же Чжуэй Фэнцзы оказывался рядом, он тут же сурово отчитывал таких учеников. А-Цзы была благодарна ему за это и относилась к третьему брату с особым уважением. Теперь Чжуэй Фэнцзы подошёл к двери А-Цзы и тихонько постучал. Когда она открыла, он спросил шёпотом: — Сестра по школе, тот младший брат, которого Учитель велел тебе привести… он, наверное, не просто земляк? Он боялся, что А-Цзы случайно выдаст тайну и навлечёт на себя беду, поэтому не осмелился прямо сказать «внебрачный сын», а лишь намекнул: — Во всяком случае, Учитель очень высоко его ценит. Раз именно ты его привела, он наверняка будет к тебе близок. Если представится случай, скажи обо мне пару добрых слов. Я обязательно отблагодарю тебя. А-Цзы засмеялась: — Третий брат, да ты же третий брат! Тот имбирный братец даже боевого искусства не знает — зачем тебе с ним заигрывать? Скорее уж он должен стараться угодить тебе! Услышав, с какой нежностью А-Цзы называет Цзян Минчжэ «имбирным братцем», Чжуэй Фэнцзы насторожился. Эта девчонка была хитрой и своенравной: хоть и говорила сладко, но ко всем товарищам относилась с холодной дистанцией. Даже он, не раз защищавший её, никогда не слышал от неё таких тёплых слов. «Почему Учитель специально велел А-Цзы привести его? И ещё велел водить в Долину Десяти Тысяч Ядов?» — задумался он. На самом деле Дин Чуньцюй поручил А-Цзы привести Цзян Минчжэ просто потому, что она как раз была под рукой. А насчёт будущих походов в Долину — во-первых, они уже успели познакомиться, а во-вторых, Учитель прекрасно знал нравы своих учеников. А-Цзы была младшей из всех, и у неё не было с Цзян Минчжэ никаких интересов, которые могли бы столкнуться. Поэтому он не боялся, что она навредит такому редкому и талантливому ученику. Но беда в том, что Чжуэй Фэнцзы слишком много думал. Уже твёрдо убедившись, что Цзян Минчжэ — внебрачный сын Дин Чуньцюя, он тут же сделал вывод: «Всё ясно! Старый мерзавец всегда ценил внешность. А-Цзы с каждым днём становится всё красивее — он явно хочет сделать её своей невесткой!» От этой мысли Чжуэй Фэнцзы даже возгордился: ведь он не раз защищал А-Цзы! Если она станет женой будущего Главы Секты, это пойдёт ему только на пользу. Поэтому он улыбнулся ещё шире: — Сестра по школе, ты шутишь! Разве ты не знаешь, какой я человек? Я совсем не такой, как остальные братья. Мне искренне хочется, чтобы все мы жили дружно и тепло. Но ты же знаешь, какие они на самом деле! Пока новый младший брат не успел заразиться их дурными привычками, скажи обо мне пару добрых слов — и я обрету настоящего брата! Он как раз это говорил, когда вдруг насторожил ухо и обернулся. К ним приближался Цзян Минчжэ, весь в поту и с тяжёлыми шагами. Увидев, какой Цзян Минчжэ красивый и белокожий, Чжуэй Фэнцзы оживился: «Старый мерзавец всегда гордился своей внешностью. Раз внебрачный сын так хорош собой, значит, и сам старик в молодости был недурён. Неудивительно, что и сейчас так кичится!» Хоть в душе он и насмехался, на лице его расцвела доброжелательная улыбка: — Младший брат, ты наверняка устал после столь долгого занятия? Говорил он неторопливо и мягко, словно был человеком крайне добродушным. Но Цзян Минчжэ знал: в Секте Сюйсу нельзя судить о человеке по внешности. Он тут же поклонился: — Младший брат Цзян Минчжэ приветствует старшего брата. Простите, но не знаю, к кому имею честь обращаться? А-Цзы стояла у двери и, услышав голос Цзян Минчжэ, сразу расцвела. Она легко выпорхнула наружу и весело засмеялась: — Имбирный братец, ты наверняка голоден, да? Это третий брат по школе — Чжуэй Фэнцзы. Мы как раз о тебе говорили! «Чжуэй Фэньцзы?» — сначала удивился Цзян Минчжэ, но тут же понял, что, вероятно, ослышался — должно быть, «Чжуэй Фэнцзы». Он насторожился: «В Секте Сюйсу почти нет хороших людей. Зачем этот Чжуэй Фэнцзы вдруг заговорил обо мне?» Внимательно взглянув на него, Цзян Минчжэ увидел полное, круглое лицо, узкие глаза, короткую бородку и внушительный живот. «А, так третий брат — толстяк!» — подумал он. Подавив подозрения и не желая задавать лишних вопросов, он лишь улыбнулся: — Да, я просто умираю от голода! Хотел спросить у сестры по школе, есть ли у неё что-нибудь поесть, но не ожидал застать здесь и третьего брата. Посмотрите, я весь в поту — как это неловко! С тех пор как Цзян Минчжэ сегодня упал в воду и оказался в этом мире, он ни капли не ел и не пил. А-Цзы как раз собиралась устроить его и отвести поесть, но тут неожиданно вернулся Дин Чуньцюй. Занятия боевыми искусствами отнимали много сил, и голод мучил Цзян Минчжэ уже давно. Однако Дин Чуньцюй обладал такой мощной внутренней силой, что мог обходиться без еды несколько дней, да и характер у него был крайне эгоистичный: он увлечённо учил ученика и совершенно не думал о том, нужно ли тому есть или отдыхать. Цзян Минчжэ жаждал знаний и терпеливо молчал, но как только Учитель ушёл, тут же побежал к А-Цзы в поисках еды. Услышав его слова, А-Цзы вдруг задумалась: «Он весь в поту и стесняется перед третьим братом, а передо мной — нет. Почему? Неужели… неужели он действительно считает меня своей?» От этой мысли её сердце наполнилось теплом, и глаза заблестели от радости: — Раз ты голоден, то как раз… Она не успела договорить, как третий брат хлопнул себя по бедру и воскликнул: — Как так? Голоден — и не сказал мне?! Если говорить о боевых искусствах, то старший и второй братья сильнее меня, да и среди других учеников немало скрытых талантов… Он похлопал себя по груди, и даже сквозь одежду было видно, как дрожит жир: — Но если речь о еде… хе-хе! Не хвастаясь, скажу: в Секте Сюйсу я на этом поприще второй — и никто не посмеет назвать себя первым! Младший брат, тебе повезло! Сейчас я всё устрою! (Глава окончена)