Меч из Сюйсу: Яд — Острей Лезвия — Глава 28

Глава 28. Ранение Проснувшись, Цзян Минчжэ увидел, как по комнате льётся утренний свет. Он потянулся и почувствовал, будто всё тело наполнилось лёгкостью и бодростью — сил хватило бы на три дня и три ночи непрерывной работы. В голову сама собой закралась мысль: «Если бы я вернулся в наше время с такой внутренней ци, зачем мне мучиться в роли продавца? Я бы разделил „Сутру Переживания Скорби“ на версии: упрощённую за 999 юаней, продвинутую — за 9 999, полную — за 99 999, совершенную — за 999 999, премиальную — за 9 999 999 и супер-платиновую версию высшего достоинства — за 99 999 999 юаней! Кто же откажется? Без внутренней ци не переработаешь дольше других, не обгонишь конкурентов на доставке… Все ринутся покупать! Через год я стану самым молодым и самым красивым капиталистом в истории!» Он весело рассмеялся, встал с кровати, оделся и скормил маленькому имбирю скорпионью лапку. Тот приоткрыл сонные глазки, хрумкая, съел угощение и тут же зарылся обратно в грязную одежду, продолжая сладко посапывать. Сам Цзян Минчжэ почувствовал, как урчит в животе. Он заглянул на кухню: там были масло, соль, соевый соус, уксус, пшеничная мука, дрова, кухонная лопатка, миски и палочки — и больше ничего. Лепить лапшу или парить булочки — не только долго, но и без гарнира неинтересно. Цзян Минчжэ причмокнул губами и решил пойти готовить у А-Цзы. У неё хотя бы найдутся лук с имбирём и прочие приправы. Не теряя времени, он умылся, вышел из дома и направился прямо к дому №36. Постучал — никто не откликнулся. Подождал немного и постучал сильнее — всё так же тишина. «Неужели девчонка ушла? Или всё ещё злится?» — подумал он с досадой и уже собрался уходить, как вдруг услышал слабый, еле слышный стон: — Спасите… А-Цзы! Сердце Цзяна Минчжэ сжалось. Он резко обернулся и попытался открыть дверь, но та не поддалась — явно заперта изнутри. — А-Цзы! А-Цзы! Что с тобой? — крикнул он, но в доме снова воцарилась тишина. Он понял: случилось нечто серьёзное. Если А-Цзы ещё могла звать на помощь, а теперь молчит — значит, она в смертельной опасности. Цзян Минчжэ отступил на два шага, разбежался и всем телом врезался в дверь. Раздался оглушительный грохот, но дверь не шелохнулась — явно сделана из прочнейшего дерева. Он уже собирался ударить снова, как вдруг услышал строгий окрик: — Наглец! По уставу школы ни один ученик не имеет права вторгаться в чужое жилище! Ты только вчера вступил в школу, а уже пренебрегаешь правилами?! Цзян Минчжэ обернулся. Перед ним стоял человек в белом одеянии, руки за спиной, лицо бесстрастное — это был старший брат по школе, Чжай Синцзы. Вместо испуга Цзян Минчжэ почувствовал облегчение: — Старший брат! А-Цзы звала на помощь — наверняка случилось что-то страшное! Чжай Синцзы равнодушно ответил: — Правда? А-Цзы всегда была сообразительной. Что с ней может случиться? Он сделал шаг вперёд и негромко позвал: — А-Цзы, ты дома? Никакого ответа. Чжай Синцзы холодно усмехнулся: — Её здесь нет. Ты нарочно разыгрываешь спектакль, чтобы днём ворваться в пустой дом. Очевидно, замышляешь зло. Я, как Верховный Судья, накажу тебя… Он не договорил: Цзян Минчжэ уже развернулся и с грохотом врезался в дверь. Раз уж тот явно собрался наблюдать за происходящим — а может, и подстроить ловушку, — каждая секунда промедления была преступлением против жизни. Чжай Синцзы, увидев, что его проигнорировали, пришёл в ярость. Он оглянулся и заметил, что из соседних домов уже выглядывают несколько младших братьев, привлечённых шумом. — Цзян Минчжэ! — грозно крикнул он. — Ты нарушил устав, попался мне в руки, но вместо раскаяния продолжаешь усугублять вину! Цзян Минчжэ будто не слышал. Дважды не сумев вломиться, он был вне себя от тревоги и не собирался тратить силы на споры. Глубоко вдохнув, он присел в стойку «сидячего коня», правую руку согнул в три пальца и медленно отвёл к уху. Чжай Синцзы понял: тот собирается применить «Когти Сороконожки», чтобы выбить дверь. На губах его заиграла злая усмешка: двери в домах Цзя и И сделаны из отборного дерева — даже топором не сломаешь. А этот новичок, едва освоивший технику, наверняка сломает себе пальцы. Он замолчал, решив дождаться, пока Цзян Минчжэ сломает руку, а потом обвинить его и в нарушении устава, и в неуважении к старшему брату. А в голове уже зрел коварный план: как только пальцы сломаются, он подскочит, схватит руку и раздробит кости окончательно — и правая рука новичка будет уничтожена навсегда. Цзян Минчжэ глубоко вдохнул, собрал всю внутреннюю ци — даже ту, что хранил в восьми открытых точках, — и пустил её по телу. — Расступись! С рёвом он вытолкнул ноги, развернул таз, закрутил плечо и с размаху вонзил правую руку в дверь. Седьмой приём «Когтей трёх иньских скорпионов» — «Когти, дробящие кости»! Весь удар — силу мышц, сухожилий и внутреннюю ци — он сконцентрировал в трёх пальцах. Раздался оглушительный хруст, деревянные осколки разлетелись в стороны, и крепчайшая дверь оказалась пробита насквозь — в ней зияла дыра величиной с человеческое лицо. Чжай Синцзы невольно дёрнул бровью. Он никак не ожидал, что новичок, поступивший всего два дня назад, способен нанести такой удар! Зависть вспыхнула в груди, лицо пошло пятнами, и он рявкнул: — Цзян Минчжэ! Ты посмел проигнорировать Верховного Судью и уничтожить имущество школы! Я привлеку тебя к ответу! Цзян Минчжэ, пробив дверь, почувствовал острую боль в пальцах, но внутренняя ци уберегла их от перелома. Стиснув зубы, он просунул руку в дыру, вытащил засов и уже собирался войти, как вдруг сзади раздался свист — Чжай Синцзы прыгнул и пнул его в шейный позвонок. Цзян Минчжэ, которого уже не раз прерывали, взорвался от ярости: — Прочь! Левой рукой он резко взмахнул вверх, целясь в ступню противника. Чжай Синцзы мгновенно убрал правую ногу, и атака Цзяна прошла мимо. Но левая нога Чжай Синцзы уже опускалась вниз — с невероятной скоростью. Цзян Минчжэ не успел увернуться и инстинктивно поднял засов поперёк тела. Нога Чжай Синцзы врезалась в дерево — толщиной с запястье — и разломила его пополам. Удар не ослаб, и ступня с грохотом впечаталась в грудь Цзяна Минчжэ. Тот даже не пикнул — отлетел назад, вломился в дверь и пролетел ещё больше трёх метров, катаясь по земле. Чжай Синцзы мягко приземлился, сложил руки за спиной и с довольной ухмылкой оглядел собравшихся. Учеников становилось всё больше. Он важно окинул их взглядом и снисходительно произнёс: — Вы все видели: новичок презирает устав и не уважает Верховного Судью. Такое дерзкое поведение непростительно. Но раз он всё же наш младший брат, я использовал лишь одну десятую своей силы — сломал ему несколько рёбер, пусть полежит год-полтора и хорошенько подумает о своём поведении… Он вдруг замолк, зрачки сузились: Цзян Минчжэ отхаркнул кровь, но тут же встал и бросился внутрь дома. Остальные ученики, не видевшие происходящего во дворе, решили, что речь закончена, и тут же начали льстить: — Старший брат молодец! Благодаря таким строгим и справедливым, как вы, наша школа процветает и держится в единстве! — Я ещё вчера понял, что этот Цзян — подлец! Хорошо, что у нас есть старший брат, в глазу которого и пылинки не терпит! — Старший брат добр до чрезмерности! Даже такому мерзавцу оставил жизнь. На его месте я бы покончил с собой от стыда! — Этот Цзян вломился в дом маленькой А-Цзы! Что он там искал? Наверняка её нижнее бельё, чтобы нюхать аромат девичества! Это же безумие! Слава небесам, что старший брат восстановил справедливость! Если бы я была А-Цзы, я бы отдала ему всё своё бельё в знак благодарности! Если бы Цзян Минчжэ остался лежать, Чжай Синцзы с наслаждением выслушал бы эти похвалы. Но теперь, когда он уверенно заявил, что тот «пролежит год-полтора», а тот тут же вскочил на ноги, он почувствовал жгучий стыд и злобу. К тому же он вовсе не использовал одну десятую силы, а целых пять-шесть. Просто боялся, что его обвинят в жестокости к слабому, поэтому и решил ограничиться переломом рёбер. А теперь Цзян Минчжэ, хоть и отхаркнул кровь, двигался свободно. И эти глупые похвалы младших братьев звучали будто насмешка. — Заткнитесь все! — визгливо крикнул Чжай Синцзы. Ученики испуганно замолкли. И в этот момент из дома появился Цзян Минчжэ — он дрожащими руками нес без сознания А-Цзы, лицо которой почернело от отравления. (Глава окончена)