Ночь в Пекине: Опасное влечение — Глава 42

Глава 42. Бегство Значит, именно это он имел в виду, говоря «не переживай». Ей вовсе не нужно было изо всех сил вписываться в их компанию — в этом обществе она обладала абсолютным преимуществом. Верно? В груди поднялась густая волна тревоги. Хотя она только что съела столько фруктов, горло пересохло до боли. Айюнь сжала ладони на коленях в кулаки, смутно ощущая, будто нечто переступило черту. Каждая мелочь их общения вдруг начала казаться огромной: забота, которую проявлял Е Цзяхуай, его терпимость к её капризам, позволение спорить с ним и перечить ему по собственному усмотрению. Всё это… Давно вышло за рамки обычной дружбы. Они… впрочем, и друзьями-то не были. Чего же она так боится? Того ли, как он нежно обращается с ней? Или того, как в его глазах, когда он смотрит на неё, отражается только она — с обожанием и исключительной нежностью? Айюнь не могла не признать: ей нравится это чувство. Но она боялась, что, привыкнув к нему, уже не сможет от него отказаться — словно от наркотика. Она приказывала себе не думать лишнего, но в глубине души звучал насмешливый голос: «Ты осознанно тонешь. Ты просто бежишь!» Но что ей сказать? Попросить его не быть таким добрым к ней? Даже самой себе это звучало абсурдно и бессмысленно. Е Цзяхуай чуть склонил голову, его нос едва коснулся кожи на её шее, вызвав лёгкую дрожь и мурашки. — А? — протянул он, и в этом вопросе звучала томная нежность. Ей следовало оттолкнуть его или хотя бы отстраниться. Но в голове вдруг стало пусто и бело, как будто вся способность сопротивляться испарилась. Айюнь сглотнула и, следуя инстинкту, растерянно повернула голову, чтобы взглянуть на него: — Я не умею играть в карты. — Всегда найдётся игра по душе, — поспешно вставил молодой человек, который только что встал. Обычно Е Цзяхуай и не удостаивал их вниманием. Они, в свою очередь, относились к нему с уважением и лёгким страхом: боялись его холодной жестокости, но восхищались решительностью и безжалостностью в делах. Их отцы не раз и не два внушали им: «Учись у сына семьи Е!» И вот сегодня, наконец, представился шанс блеснуть перед «старшим братом Цзяхуаем», и Шэнь Цяонань, конечно же, не мог упустить момент. Он хотел подойти поближе и что-то спросить, но, заметив ледяной взгляд, брошенный на него из-за спины Айюнь, мгновенно втянул голову в плечи. С ухмылкой он спросил: — Девушка, сколько вам лет? Голова всё ещё кружилась от жара, и Айюнь, не раздумывая, ответила: — Двадцать два. Шэнь Цяонань прикинул: — Значит, я могу называть вас сестрёнкой… можно так, старший брат Цзяхуай? Он обращался к ней, так зачем спрашивать у Е Цзяхуая? Этот вопрос только мелькнул у неё в голове, но в следующее мгновение уже прозвучал из уст другого человека. Е Цзяхуай небрежно произнёс: — Ты обращаешься к ней. Зачем спрашиваешь меня? Он точно умеет читать мысли, подумала Айюнь. — Тогда можно, сестрёнка? — Шэнь Цяонань заметно сбавил сальную интонацию, с которой обычно разговаривал. Айюнь взглянула на него и всё равно решила, что он несерьёзный человек. Вежливо улыбнувшись, она сказала: — Лучше зовите меня Айюнь. Е Цзяхуай слегка приподнял уголки губ. Он и знал, что у этой девушки внутри стоит стена из брони и камня. — Не надо «вы», и не стоит церемониться, — сказал Шэнь Цяонань. — Если хотите, зовите меня Шэнь Цяонань. А если не хотите — просто «эй» подойдёт. Ему впервые попалась такая серьёзная девушка, что даже шутить расхотелось. Про себя он вздохнул: «Ну конечно, раз она с Цзяхуаем — как иначе?» Он посмотрел на свои карты и заботливо спросил: — Может, бридж? Умеете? Айюнь покачала головой. — Техасский холдем? Она снова отрицательно мотнула головой, смущённо улыбаясь: — Простите. После двух неудач Шэнь Цяонань не сдался — ведь Е Цзяхуай уже дал своё одобрение. К тому же его отец как раз отрезал ему карманные деньги, и он как раз ломал голову, как бы заработать. Встретить Айюнь, которая ничего не смыслила в картах, — это же безотказная возможность поживиться. Он стал перечислять: — Тогда «Гуаньдань»? «Ду дизу»? Ну «Ду дизу»-то точно знаете! Айюнь натянуто хихикнула: — Тоже… не умею. Шэнь Цяонань почесал затылок, огляделся и, указав на стол неподалёку, спросил: — Может, в мацзян? Это же национальное достояние! Там стол свободен. Если умеете — сыграем? Айюнь действительно ничего не понимала в этих играх. Её дедушка с бабушкой иногда играли с соседями ради развлечения, но ей это никогда не было интересно. В детстве, когда взрослые собирались за картами, она либо убегала гулять с друзьями, либо получала отдельный набор мацзяна и строила из костяшек пирамиды. И, честно говоря, ей это даже нравилось. Её знания о мацзяне ограничивались тем, что нужно собрать три одинаковые костяшки, ещё три таких же и пару — тогда выигрываешь. Этого явно недостаточно, чтобы считаться умеющей играть. Все смотрели на неё. Айюнь уже не решалась снова признаться в невежестве и подняла глаза на Е Цзяхуая, собираясь встать: — Может, я лучше пойду, Е Цзяхуай? Шэнь Цяонань в панике вскочил — ведь его карманные деньги ещё не заработаны! — Эй! Погодите! — воскликнул он, будто торговец, боящийся упустить покупателя. Е Цзяхуай холодно бросил на него взгляд: — Потише. С кем орёшь? Шэнь Цяонань обиженно сел: — Честное слово, старший брат Цзяхуай, я и так тихо сказал! Е Цзяхуай не ответил. Одной рукой он положил ладонь ей на плечо. Тепло его ладони будто проникало сквозь шаль, сквозь кожу — прямо в самое сердце, постепенно успокаивая её трепетное сердцебиение. Его голос был низким и твёрдым: — А в карточные игры вообще умеешь? Игры? Она опустила ресницы, и те слегка дрогнули. Ей было неловко признаваться. — Говори смело, — мягко улыбнулся Е Цзяхуай. Айюнь запнулась: — Ну… в «Вытяни черепаху»? Е Цзяхуай на миг замер, а потом его сдержанная улыбка расцвела, словно рябь на глади озера. В ней чувствовалась природная чистота — как у травинки, выросшей из трещины в камне под дождём Цзяннани. Айюнь смотрела на его губы и с удивлением заметила: когда Е Цзяхуай так улыбается, у него появляется ямочка на щеке — очень лёгкая, словно капля росы на рассвете, которая вот-вот исчезнет. Он сказал: — Хорошо. Сыграем в это. Разговоры вокруг мгновенно стихли. Для этих аристократов такая игра была явно неинтересной. Шэнь Цяонань растерянно почесал затылок: — Старший брат Цзяхуай, а как в неё играть? Е Цзяхуай кратко пояснил: — У кого остаётся черепаха — тот проиграл. Ставка — десять за партию. Десять чего? Айюнь не поняла, но глаза Шэнь Цяонаня сразу загорелись: — Принято! Все сели за стол, перетасовали карты и действительно начали играть в «Вытяни черепаху». — Ты… не вернёшься договариваться? — Айюнь повернулась к сидевшему рядом Е Цзяхуаю. Он одной рукой обнимал спинку её стула, ноги были небрежно скрещены, и на лице играла расслабленная улыбка: — Посмотрю, как ты сыграешь пару партий.