Ночь в Пекине: Опасное влечение — Глава 41

Глава 41. Если выиграешь — твоё, если проиграешь — моё Айюнь с опозданием осознала, что Е Цзяхуай обращается именно к ней. Действительно, немного жарко. Ей было неловко из-за того, что все ждали её, и Айюнь коротко отозвалась «ох», потянулась к двум пуговицам у воротника, а затем к поясу на талии. Полы пальто распахнулись, и вновь открылась стройная шея, которую она днём лишь мельком заметила. Теперь стало ясно: под пальто Айюнь надела вязаный свитер с вырезом «лодочкой». От ключиц до шеи — белоснежная, словно нефрит, кожа, плавные изящные линии, нежные, будто лучший шёлк. Отвести взгляд было невозможно. Лёгкий, едва уловимый аромат, до этого лишь слабо витавший в воздухе, вдруг стал насыщеннее и заполнил каждый его вдох. Сочетание обоняния и зрения легко пробуждало тактильные ассоциации. Например, как ладонь ложится на шею и под ней пульсирует артерия, или как от смущения кожа румянится и жарится, выступает липкий пот, и всё это слегка дрожит. В глубине тёмных глаз мелькнул едва заметный отблеск, и дыхание стало тяжелее. Е Цзяхуай внезапно пожалел, что велел ей снять пальто. Айюнь встретилась с ним взглядом — тяжёлым и мутным — и, чувствуя неловкость, опустила глаза, проверяя свою одежду. Всё же вполне прилично! Боясь выглядеть нелепо, она тихо спросила: — Что-то не так? Е Цзяхуай скользнул взглядом по её нахмуренным бровям и едва заметно покачал головой: — Ничего. Он взял её пальто и передал официанту, после чего тихо добавил: — Принесите палантин. Значит, он переживал, что ей станет холодно? Какой он внимательный, подумала Айюнь. Если бы она вслух произнесла эту мысль, вся компания покатилась бы со смеху. Кто из присутствующих не понял значения его предупреждающего взгляда? «Меньше пяльтесь на неё!» Словно нашёл сокровище — так и носился с ней. Наконец усевшись, Айюнь заметила, что исчезли те самые взгляды, от которых ей было так неловко. Вскоре официант принёс ей изящную тарелку с нарезанными фруктами. А также хрустальный кубок, из которого веяло прохладой: внутри — молочный желе, посыпанный сушёными цветками османтуса. Такая красота вызывала почти жалость — не хотелось портить. Е Цзяхуай, сделав паузу в разговоре, пояснил: — Сырный десерт и фрукты. Если хочешь, можешь немного попробовать. — Спасибо, — улыбнулась она, но глаз от десерта не отвела. Молочный желе! Она слышала о таком только в исторических дорамах. Айюнь аккуратно зачерпнула ложкой и осторожно положила в рот. Глаза тут же засияли — нежный, чистый молочный вкус с лёгкой сладостью. Хотя она не особо любила сладкое, невозможно было устоять перед таким тающим во рту нежным ощущением. Весь кубок исчез без усилий. — Нравится? — неожиданно раздалось рядом. Она вздрогнула — рука с ложкой заметно дрогнула. Собравшись с духом, Айюнь нарочито сдержанно положила ложку и сказала: — Так себе. Е Цзяхуай не стал разоблачать её — только что она, как довольный котёнок, прищурилась от удовольствия. Девчонки ведь все такие — им важно сохранить лицо. Когда Е Цзяхуай снова отвернулся, разговаривая с другими, Айюнь потянулась за вилкой и принялась есть фрукты. Тоже очень сладкие и сочные. Про себя она не удержалась: «Как же они умеют наслаждаться жизнью!» Через некоторое время за дверью вдруг раздался гомон и смех. Е Цзяхуай нахмурился и вспомнил: — Сегодня что за шум? Откуда дети? Чу Юймо махнул рукой: — Да не спрашивай. Просто Цяонань пришёл с отцом к моему старику, никак не угомонится. Я вышел — а он за мной. Пришёл, а теперь ноет, что скучно. У меня нет времени с ним возиться, а этот сорванец угрожает пожаловаться старику. Надоело — позвал Сюэ Сина с компанией, пусть сами развлекаются. — Им бы отдельную комнату дать. — Да они тут прилипли. Кто их поймёт, что в голове у этих шалопаев. — Эй, старина Чу, теперь и ты их «шалопаями» называешь? — Мне уже тридцать — пора и в дядюшки записаться. ... Айюнь молча слушала их разговор, стараясь быть незаметной, и усердно ела фрукты. Правда, съев слишком много, она уже не могла глотать. Сначала, когда фрукты только подали, она в восторге отправляла в рот целые куски, но теперь, когда живот раздуло от переедания, даже маленький ломтик сладкой дыни приходилось растягивать на несколько укусов. Е Цзяхуай заметил, как она сидит с вилкой в руке и задумчиво смотрит в никуда. — Скучно стало? — спросил он, наклонившись к ней. Айюнь быстро замотала головой, боясь снова привлечь к себе внимание: — Нет. Они говорили то о прошлом, то о текущих событиях. В прошлое она не могла вмешаться — просто слушала, как сказку. А новости воспринимала как материал для упражнений по переводу, мысленно повторяя фразы. Но ведь невозможно всё время быть сосредоточенной, особенно когда нельзя достать телефон. Оставалось только иногда помечтать. И как раз в эти редкие моменты её и замечал Е Цзяхуай. Разве он не разговаривал? У него что, глаза на затылке? Е Цзяхуай улыбнулся — её привычка упрямиться была ему уже хорошо знакома. Он терпеливо повторил: — Пойдём погуляем? Там твои ровесники — будет не так неловко. Именно эти слова тронули Айюнь. Правда ли, что будет не так неловко? Их миры слишком разные. Даже будучи одного возраста, вряд ли получится найти общий язык. — Боишься, что не сойдётесь? — спросил Е Цзяхуай. Айюнь замерла. Даже моргать забыла. Её взгляд можно было назвать испуганным. У него что, телепатия?! Е Цзяхуай лёгонько похлопал её по руке, и в душе у него стало спокойнее. — Не переживай. С этими словами он взял её за руку, поднял со стула и тихо добавил: — Не всё угадываю. Просто у тебя всё написано на лице. Поняла? Опять угадал! Айюнь, идя за ним, недовольно поджала губы. Она что, настолько прозрачна? Гао Цзисин, заметив, что он собирается уходить, окликнул: — Куда собрался, старина Е? Е Цзяхуай даже не обернулся: — Отведу девочку к детям. Поговорите пока. Какие ещё «дети»! Это не свадьба, чтобы делить на «взрослый» и «детский» столы! Айюнь на мгновение замедлила шаг и мысленно возмутилась: «Да я бы сказала, что это стол средневековых дядек!» Когда Е Цзяхуай подошёл, шумная компания тут же затихла. Все эти молодые люди были не глупее других — кто добр, а кто опасен, они отлично понимали. Шэнь Цяонань встал, чтобы поприветствовать его: — Брат Цзяхуай. — Играете в карты? — Е Цзяхуай слегка кивнул, давая понять, что тот может сесть, и пододвинул Айюнь стул в изголовье. На плечо легла ладонь, и Айюнь, почувствовав слабость в ногах, опустилась на сиденье. Е Цзяхуай одной рукой придерживал её за плечо, наклоняясь всё ниже и ниже. Она оказалась в его объятиях — за спиной, сквозь тонкий палантин, чувствовалась твёрдая грудь. А на шею падало горячее дыхание. Айюнь опустила ресницы, но тут же быстро заморгала. Неожиданно, без всякой причины, вспомнились слова Шу Лои, сказанные в шутку: «Он тебя соблазняет!» Сердце сильно дрогнуло. Е Цзяхуай, не обращая внимания на окружающих, приблизил губы к её уху и прошептал: — Во что умеешь играть? Пусть поиграет с тобой. Если выиграешь — твоё, если проиграешь — моё.