Единственное солнце китайской индустрии развлечений — Глава 39

Глава 39. Склонность к воспитательным беседам — Сбились в кучу одни неудачники, — язвительно прокомментировал Хуан Ли, объясняя Сунь Ли: — Кто из них не неудачник? Какой у Шэнь Шандэна имидж? Недовольный всем молодой радикал, бунтарь, меркантильный карьерист… Стоит только споткнуться — и уже не встанет. Только ты считаешь его сокровищем. — Разве Центральная киностудия не стоит за проектом? Тебе не о чём волноваться, — возразила Сунь Ли. — У Шэнь Шандэна и так есть фанаты, он шаг за шагом пробивался вперёд, учась и читая книги. Его личный имидж совсем не такой, как ты описываешь. Хуан Ли презрительно фыркнул: — Да какой имидж у публики! В киноиндустрии главное — связи. Он уже успел заработать дурную славу, и академическая школа его терпеть не может. — Значит, ты и подножку подставил, — с лёгкой иронией сказала Сунь Ли. — Он сам виноват! — невозмутимо парировал Хуан Ли. — Так раздуваться, бросать вызов всем правилам индустрии — сам напросился. — Но Центральная киностудия в нём заинтересована, — настаивала Сунь Ли. — Ты думаешь, Хань Саньпин может всё решить в одиночку? У него самого куча спорных моментов. В любой момент может оступиться. Повторяю: Шэнь Шандэну не выдержать падения. Сунь Ли не сдавалась. В конце концов, речь шла всего лишь об исполнении роли — разве это сложно? А Хуан Ли вдруг перевёл всё на уровень внутриклановой борьбы. — Фань Бинбинь, Хуан Сяомин, Чэнь Кунь присоединились… Да ещё и У Цзин! Он вложил все свои сбережения, чтобы поддержать проект. Разве все они дураки, а умный только ты? — Именно так, — Хуан Ли не воспринял это как сарказм и спокойно ответил: — Я уже сказал: они все неудачники. — Фань Бинбинь — какой у неё имидж? Её вытеснили из Хуа И, и теперь она ищет новое место; — Чэнь Кунь исчерпал себя как актёр, уже наполовину ушёл из индустрии и переключился на музыку; — Хуан Сяомин умеет держать себя, но и только. Его агентство посредственное, и он, как и Чэнь Кунь, уже на пределе; — У Цзину ещё хуже. Мы с ним одного поколения, а он до сих пор крутится в гонконгском кругу, как муха без головы. — Сунь Ли, послушай меня! В этом кругу главное — связи. Я тебя не критикую, просто напоминаю: ты ведь работала в «Танжэнь», компании, основанной гонконгскими и тайваньскими продюсерами, — самой периферийной в телевизионной индустрии. — Нужно быть дальновиднее. Посмотришь сама: стоит Шэнь Шандэну один раз провалиться — и все тут же отвернутся. Как говорится, дерево упало — обезьяны разбежались. — Ладно, ладно! У тебя одни связи и ресурсы, хорошо? — рассердилась Сунь Ли. — У меня и правда есть, — Хуан Ли, не зная, что такое скромность, медленно произнёс: — Мы же договорились: после свадьбы ты уйдёшь в семью и не будешь ни о чём лишнем думать. Я обеспечу тебе карманные деньги. Хуан Ли никогда не позволил бы жене оставаться в шоу-бизнесе. Как можно пускать красивую жену в этот круг? Он слишком хорошо знал, какие там мужчины — достаточно было взглянуть на самого себя. К тому же, если Сунь Ли заведёт собственные связи и построит карьеру, сможет ли он потом спокойно посылать воздушные поцелуи на расстоянии? Он пристально посмотрел на Сунь Ли, оказывая давление. Он знал её характер. В прошлом, после того как он добился её, она всегда уступала. — Я сама могу зарабатывать! — подумала Сунь Ли, но всё же сникла. Позже она уложила дочь спать и позвонила своей боссессе и близкой подруге Цай Иньун. — К-сестра… Сунь Ли чувствовала себя обиженной. После родов её эмоциональное состояние оставляло желать лучшего. Английское имя Цай Иньун — Карен, и близкие называли её «К-сестра». — Ли Ли, что случилось? — с заботой спросила Цай Иньун. Их связывали не только деловые отношения, но и настоящая дружба. Они видели, как друг у друга развивалась карьера. — К-сестра, как продвигается «Ляо Чжай»? — сначала поинтересовалась Сунь Ли. — Всё отлично. Есть одна новичка — Лю Шиши. Очень нравится, хочу подписать контракт, — ответила Цай Иньун. Будучи уроженкой материкового Китая, она сумела завоевать репутацию в гонконгских продюсерских кругах — это уже говорило о её способностях. Сериалы «Танжэнь» обычно выходили на Тайване. Сама Цай Иньун была из гонконгского круга, и большинство сотрудников «Танжэнь» — от босса до технического персонала — тоже пришли из гонконгско-тайваньской среды. Основные связи «Танжэнь» сосредоточены в Гонконге и на Тайване. В ранние годы главные роли в их проектах почти всегда доставались актёрам оттуда. Однако все понимали, что будущее китайской индустрии развлечений — на материке, поэтому «Танжэнь» постепенно переносила фокус туда. Сегодня агентская деятельность приносит больше прибыли, чем съёмки. Их главную звезду, которую они с таким трудом вырастили, в пике карьеры вышла замуж, родила ребёнка и ушла из профессии. Цай Иньун не могла вечно ждать — она уже искала замену. — Здорово. Приходи как-нибудь с ней ко мне домой пообедать, — сказала Сунь Ли, но её голос звучал подавленно. Она чувствовала, что подвела подругу. Цай Иньун, хоть и стала боссом, сохранила бывшую внимательность агента. Она сразу уловила подавленное настроение Сунь Ли: — Ли Ли, расскажи сестре, что случилось? Сунь Ли поведала о своих сомнениях. Цай Иньун не удивилась. Она ещё на свадьбе Сунь Ли предчувствовала, к чему всё идёт. С точки зрения баланса в отношениях, женщине обязательно нужна собственная карьера — иначе в семье у неё не будет никакого голоса. Сунь Ли, конечно, не лишена амбиций, но Цай Иньун слишком хорошо знала Хуан Ли: он влиятелен в индустрии, преподаёт в БПК, и между ними Сунь Ли совершенно подавлена. Цай Иньун вздохнула. Она понимала: это личное дело пары. — Сестра не может тебе посоветовать. В шоу-бизнесе столько разных людей… Возможно, быть хорошей женой и матерью — и вправду неплохой выбор. На следующий день Сунь Ли назначила встречу со Шэнь Шандэном в кофейне. Проект Центральной киностудии, шанс выйти на большой экран — даже если она отказывалась, Сунь Ли хотела всё объяснить лично. Получив приглашение, Шэнь Шандэн отложил текущие дела и пришёл сам. Актриса такого уровня, как Сунь Ли, уже имевшая известность до замужества и рождения ребёнка, была крайне важна для фильма «Ду Гун». — Сестра Ли, мы же так недавно виделись, а ты похудела! — тепло поздоровался он, пожав ей руку и поинтересовавшись здоровьем. Сунь Ли улыбнулась и заказала ему напиток: — Да уж, с ребёнком хлопот полон дом, устала немного. Шэнь Шандэн огляделся: — А Дуо Дуо где? — Бабушка присматривает, — ответила Сунь Ли. После коротких приветствий Шэнь Шандэн перешёл к делу: — Сестра Ли, позволь кратко рассказать о проекте «Ду Гун». Честно говоря, это попытка вывести китайское кинопроизводство на новый уровень, найти новую дорогу для исторических блокбастеров и реализации стратегии крупных фильмов. — Ты уже видела пробные кадры роли Су Сяосяо? У этого персонажа двойственная натура, очень сложная задача. Только с актрисой твоего уровня я могу быть спокоен. Сунь Ли слушала, несколько раз пыталась заговорить, но так и не решилась. Когда Шэнь Шандэн закончил, она тихо сказала: — Дуо Дуо ещё слишком мал. Я не смогу исполнить эту роль. Лицо Шэнь Шандэна сразу потемнело. Он почувствовал себя обманутым. Если не хочет сотрудничать — могла просто написать письмо или позвонить. Зачем тащить его сюда, тратить его время? — Очень жаль, — холодно произнёс он. — Я понимаю, что это отличная возможность, — с искренним сожалением сказала Сунь Ли. — Спасибо, что вспомнил обо мне, сестре. Надеюсь, в будущем у нас будет шанс поработать вместе. Шэнь Шандэну уже не хотелось продолжать разговор, но он вежливо ответил: — На съёмочной площадке меня ждут дела. Может, в другой раз поговорим. С этими словами он встал и ушёл. Действительно, не было смысла продолжать. Раз она зовёт «сестрой», пусть и считает себя таковой — но это вызывало раздражение. Видимо, беременность сделала её глуповатой. Хуан Ли ещё на ранней стадии проекта пытался вмешаться, а теперь даже даёт интервью с намёками на него. Если бы не то, что Сунь Ли сама по себе достаточно известна и могла бы реально помочь «Ду Гуну», Шэнь Шандэн даже не стал бы с ней общаться. Сунь Ли заметила, что Шэнь Шандэн даже не притронулся к напитку и уже уходит. Его отношение изменилось не до неузнаваемости, но явно резко охладело. Ей стало невыносимо грустно. После родов карьера исчезла, она чувствовала вину перед Цай Иньун, дома Хуан Ли постоянно её «воспитывал», отношения с свекровью накалялись, а сегодня утром её опять отчитывали… Она не сдержалась и заплакала. Почему везде и всегда она одна страдает? Почему добрым людям всегда достаётся больше всех? — Не плачь. Люди подумают, что кто-то тебя обижает, — с досадой сказал Шэнь Шандэн и неохотно сел обратно. Хорошо ещё, что они в общественном месте. В частной обстановке он бы испугался, что у неё послеродовая депрессия и она что-нибудь наделает — тогда уж точно не разберёшься. — Прости, — поспешно объяснила Сунь Ли. — Просто мне было очень неловко, поэтому я и хотела всё объяснить лично. Шэнь Шандэн принялся её «воспитывать»: — Я очень занят, в отличие от тебя. В следующий раз, если возникнет подобная ситуация, просто напиши письмо режиссёру по кастингу или его заместителю. Если не получится объясниться письменно — позвони. Нет смысла устраивать такие сложности из-за дела, которое и так не состоится. — Это базовая профессиональная этика — не мешать чужим делам. К его удивлению, после этой «воспитательной беседы» Сунь Ли постепенно успокоилась. Некоторые люди просто обладают повышенной чувствительностью. Похоже, Сунь Ли — из тех, кто нуждается в подобных разговорах, — странно подумал он про себя. Он продолжил: — Я понимаю твоё состояние. Два года вне общества — естественно чувствуешь оторванность. — Но это не так уж долго. Твои ключевые навыки и профессиональные качества никуда не делись. Рынок постоянно меняется — даже те, кто работает без перерыва, вынуждены учиться постоянно. Тебе стоит сосредоточиться на саморазвитии. — Если не хочешь быть в центре внимания, можешь играть в театре. Но тебе нужно как можно скорее освоить современные инструменты коммуникации и командной работы. Сунь Ли, выслушивая наставления, чувствовала, как на душе становится легче. — Спасибо. Мне гораздо лучше, когда есть с кем поговорить. — Ладно, — сказал Шэнь Шандэн, дождавшись, пока она успокоится, и быстро ушёл. Выпив кофе, Сунь Ли задумалась и написала сообщение: «На этот раз мне очень жаль. Мы сможем и дальше общаться как друзья?» Шэнь Шандэн получил сообщение, прочитал — и не ответил. Вернувшись на площадку, он встретил Ма Юйдэ, который доложил о состоянии общественного мнения: — Споры вокруг фразы «У слабой страны нет искусства» в обществе поутихли, но в профессиональной среде дискуссии не прекращаются. Несколько киножурналов до сих пор ведут полемику. Сторонники Шэнь Шандэна говорят об индустрии, о технологиях. Его оппоненты критикуют с позиций «искусства ради искусства». Эти «искусствоведы» сыплют терминами, навешивают концепции на концепции, бесконечно повторяют абстрактные рассуждения, но ни слова не говорят о реальном состоянии китайской киноиндустрии или об опыте зарубежного кинопроизводства — либо просто не понимают его. Их аргументы пусты и скучны, но громки. — Старая песня, не стоит обращать внимания. Это тоже часть ажиотажа, — отреагировал Шэнь Шандэн, снова «прочитав и не ответив» — он отказывался давать интервью, ссылаясь на то, что находится в «затворничестве» ради фильма. — Теперь, когда известность достигнута, будем поэтапно выпускать новости о проекте. Присоединение Хуан Сяомина и Чэнь Куня задаст ритм и создаст у аудитории ощущение участия. — Ощущение участия! — прошептал Ма Юйдэ, записывая в блокнот. Ему снова казалось, что он многому научился. Приближался Новый год по лунному календарю. Шэнь Шандэн организовал отпуск для команды и лично отправился к Чэнь Хао, чтобы закрыть вакансию, оставленную Сунь Ли. — Добрая сестра, — вежливо обратился он. Когда Шэнь Шандэну что-то было нужно, он всегда соблюдал все формальности. Чэнь Хао не церемонился: — Шэнь Шандэн, тебе ещё не стыдно появляться передо мной! Услышав этот обиженный тон, Шэнь Шандэн невольно замер. (Конец главы)