Тайный прилив весны — Глава 64

Глава 64. Воспоминания Мать Юй Нинь, Нин Хунмэй, более двух лет назад в городе Цзинлань узнала, что у неё рак молочной железы средней или поздней стадии. Именно она сама позвонила дочери и сообщила об этом. Юй Нинь долго молчала, а потом спросила: — Я заберу тебя в Цзинхай на лечение. Там медицинские условия лучше, чем в Цзинлане. Но у меня одно условие. Оно было простым: Нин Хунмэй должна полностью порвать все связи с людьми из родного Цзинланя. Нин Хунмэй знала — больше всего в жизни она обидела именно свою дочь. Врачи сказали, что раковые клетки уже распространились, и она находится на грани последней стадии. Комбинированная терапия с таргетным лечением могла замедлить прогрессирование болезни, но полностью уничтожить все раковые клетки было практически невозможно. Это равнялось смертному приговору. Ей оставалось жить всего два–пять лет. Обратный отсчёт до смерти. Нин Хунмэй плакала. Она хотела рассказать об этом Юй Пину, но не могла его найти — он, скорее всего, снова проигрался где-то в долг. Однако понимала: даже если бы нашла его, что бы это изменило? Разве стал бы он платить за её лечение? Нет. Скорее всего, снова избил бы. Её жизнь была слишком печальной. Она подумала: раз уж настал последний момент, пусть хотя бы рядом будет дочь. Даже если умрёт — не будет сожалений. В марте, когда весна уже вступала в свои права, Юй Нинь впервые за почти десять лет вернулась в родной город. Она даже не стала забирать багаж и сразу направилась в больницу. В четырёхместной палате она увидела мать, с которой не встречалась десять лет. Та была одета в широкую больничную пижаму, укрыта плотным белым одеялом. Лицо её было бледным и измождённым, весь облик выдавал тяжёлую болезнь. Её рассеянный, безжизненный взгляд на мгновение замер, увидев фигуру у двери. Сначала она не узнала Юй Нинь. Дочь действительно слишком долго не возвращалась. Заметив, что та всё ещё смотрит на неё, Нин Хунмэй осторожно спросила: — Ниньнинь? Юй Нинь только тогда сделала шаг вперёд. На её лице не было и тени радости от долгожданной встречи. Она холодно и без выражения сказала: — Собирай вещи. Я пойду оформлять выписку. С этими словами она развернулась и вышла из палаты. Нин Хунмэй смотрела ей вслед и снова заплакала. Её руки дрожали без остановки. Это была та самая дочь, о которой она мечтала день и ночь. Целых десять лет. Наконец-то она увидела её. На самом деле, собирать было почти нечего — всего две смены одежды и туалетные принадлежности. Юй Нинь потратила полчаса, чтобы всё оформить. Затем у входа в больницу она выбросила в мусорный бак туалетные принадлежности и две потрёпанные до дыр, выстиранные до белизны рубашки. Без Юй Нинь вся повседневная жизнь семьи Юй держалась на Нин Хунмэй: она подрабатывала, собирала макулатуру, выискивала бутылки и всё, что можно было продать. Ей ещё не исполнилось шестидесяти, но выглядела она как будто за семьдесят. Лицо её было покрыто глубокими морщинами, а руки — грубыми мозолями. Всё это — следы многолетнего тяжёлого труда. Но даже те копейки, что она зарабатывала, Юй Пин тут же тратил. Стоило ей хоть слово сказать — он сразу бил её. Глядя, как дочь выбрасывает её вещи, Нин Хунмэй почувствовала лёгкое сожаление, но промолчала и лишь с жадной надеждой смотрела на Юй Нинь. Она плакала и сквозь слёзы благодарно прошептала: — Ниньнинь… Я думала… что больше никогда тебя не увижу. Как же хорошо, что ты… всё ещё хочешь видеть маму… Юй Нинь не ответила. Она смотрела вдаль, будто совершенно чужая и безразличная. Но внутри она была далеко не спокойна. Она злилась до боли — как можно быть такой слабой! Ещё на втором курсе бакалавриата, когда она начала стажировку, она предлагала матери развестись с Юй Пином. Если та согласится, Юй Нинь заберёт её в Цзинхай и они будут жить вместе. Зарплата у неё тогда была невысокой, но, собрав по копейке, она вполне могла прокормить мать. Но Нин Хунмэй колебалась. Её мышление было крайне консервативным — она верила в старинное правило: «вышла замуж — подчиняйся мужу, он — твоё небо». На самом деле, это был уже не первый раз, когда Юй Нинь предлагала развод. Первый раз — в седьмом классе. Юй Пин напился и устроил скандал. Нин Хунмэй лишь осторожно заметила: — Зачем ты опять так много пьёшь? За это он жестоко избил её. Когда Юй Пин схватил со двора железную лопату, Юй Нинь без раздумий швырнула в него стулом — прямо в плечо. После того как Юй Пин оказался в больнице, Нин Хунмэй была в ужасе. Когда пришла полиция, она всеми силами пыталась взять вину на себя, чтобы дочь не пострадала. Когда всё обошлось, Юй Нинь сказала ей: — Мам, разводись. Я пойду с тобой. Нин Хунмэй всё ещё колебалась. А когда Юй Пин вернулся из больницы, он схватил дочь за волосы и начал бить. Нин Хунмэй бросилась между ними, и тогда Юй Нинь ворвалась на кухню, схватила нож и ранила ему руку. Она яростно уставилась на отца — в её глазах не было страха, только ледяная ярость. — Я несовершеннолетняя. Даже если убью тебя, меня не приговорят к смерти. Максимум — несколько лет тюрьмы. Силы у меня, конечно, меньше, чем у тебя, но ты всё равно спишь, ешь… Я найду способ убить тебя! Именно этот взгляд и слова, полные решимости умереть вместе с ним, наконец заставили Юй Пина испугаться собственной дочери. Её отправили в школу-интернат, и она возвращалась домой только на каникулы. Второй раз она заговорила о разводе в десятом классе. Результат был тот же: Нин Хунмэй осталась слабой и робкой, отказавшись уходить от мужа. Но тогда Юй Нинь всё ещё надеялась на мать. Ведь та, по крайней мере, заботилась о ней и переживала за неё. В выпускном классе Юй Нинь поступила в престижный университет Цзинхая, но Юй Пин не позволил ей учиться — ведь ей уже исполнилось восемнадцать, и пора выходить замуж. Она была красива, и один из его «друзей» по игорному столу предложил тридцать тысяч юаней в качестве выкупа и машину за двадцать тысяч — только за то, чтобы заполучить Юй Нинь. Для Юй Пина это была выгодная сделка: одна дочь — полмиллиона. Очень даже стоящее вложение. Он придумал какой-то предлог, заставил Нин Хунмэй позвать дочь домой, а затем запер её в комнате. Она кричала — никто не слышал. Молила — никто не откликался. И даже не разрешил Нин Хунмэй подходить к её двери. Он лишил её всякой надежды. В тот год отчаяние накрыло её, как прилив, поглотив целиком, принеся невыносимую боль и безысходность. Но однажды ночью, пока Юй Пин был в отключке от алкоголя, Нин Хунмэй выпустила её. Она тайком сунула дочери тысячу пятьсот юаней и, задыхаясь от слёз, прошептала: — Ниньнинь… Мама плохая, мама беспомощная… Уходи. Больше не возвращайся. После этого Юй Нинь действительно обосновалась в Цзинхае и больше никогда не возвращалась. Как после всего этого не ненавидеть? Даже какое-то время она думала, что в тот раз мать и отец сговорились, чтобы заманить её домой. Теперь, вернувшись, она ожидала чувствовать отвращение, раздражение или даже психический срыв. Но ничего этого не произошло. Даже она сама удивилась. С момента прибытия в Цзинлань до отправки Нин Хунмэй в аэропорт прошло меньше двух часов. Нин Хунмэй много раз пыталась заговорить с ней по дороге, но Юй Нинь не отвечала. Когда они прибыли в Цзинхай, уже был девятый час вечера. Вернувшись в квартиру, купленную Юй Нинь, Нин Хунмэй невольно сглотнула. Но ничего не сказала. Зная, что дочь живёт хорошо, она немного успокоилась. На следующий день она приготовила целый стол домашних блюд. Юй Нинь, к её удивлению, съела всё. Утром они пошли в торговый центр. Юй Нинь купила ей одежду на несколько тысяч юаней, даже не моргнув глазом. Нин Хунмэй смотрела на это с трепетом и страхом.