Меч из Сюйсу: Яд — Острей Лезвия — Глава 99

Глава 99. Твёрдость сердца, стойкость духа Чжун Линь тихонько окликнула — и Белка-Молния из кожаного мешочка у неё на поясе мгновенно выскочила, стремительно взлетела на плечо хозяйке, махнула хвостом и, словно молния, бросилась прямо на Дуань Яньцина. Но Дуань Яньцин оказался ещё быстрее. Левой рукой он резко взметнул вверх и двумя пальцами схватил зверька за шею. Чжун Линь обернулась, увидела, что её питомец в опасности, и с криком «А-а!» бросилась на Дуань Яньцина. У Дуань Яньцина трое из четверых конечностей были утрачены, но он не растерялся. Левым локтем он повалил Чжун Линь на землю, затем, наклонив тело, упёрся локтевым суставом в её висок и холодно уставился на Цзян Минчжэ, уже успевшего отскочить на два чжана. Цзян Минчжэ мгновенно затормозил. На сей раз, к счастью, не сбил дыхание. Он горько усмехнулся и медленно вернулся назад. Чжун Линь рыдала: — Ты должен вернуть мне мою Белку-Молнию! Ты убил мою Белку-Молнию! Дуань Яньцин подумал про себя: «Я ещё и шею этой твари не успел переломать — чего ты ревёшь?» Он машинально взглянул на зверька — и увидел, что лапки, хвост и тело Белки-Молнии безжизненно обмякли, глаза плотно закрыты… Зверёк и впрямь мёртв. Не раздумывая, он произнёс брюшным голосом: — Не плачь. Всем живым суждено умереть. Мою вторую сестру твой отец разрубил надвое одним ударом меча. Разве я плакал? С этими словами он швырнул мёртвую Белку-Молнию на землю. Но едва зверёк коснулся земли, как тут же вскочил на лапы, стремительно умчался вдаль, а затем обернулся. Увидев, что хозяйка всё ещё в лапах чудовища, он заволновался и начал отчаянно пищать, но больше не осмеливался приближаться. Дуань Яньцин тоже опешил — только теперь он понял, что зверёк притворялся мёртвым. От изумления он даже усмехнулся. Он сдавил горло Чжун Линь и поднял её, заставив сесть. Глухо и угрожающе произнёс: — Твой зверёк притворился мёртвым, а моя сестра умерла по-настоящему. Девчонка, не бойся смерти. Сегодня они не отпустят меня, так что придётся сначала прикончить тебя — пусть хоть ты составишь мне компанию в загробном мире. Хе-хе… Мой четвёртый брат умер всего несколько дней назад, его дух ещё не ушёл далеко. Я отведу тебя к нему — поиграйте вместе. Чжун Линь в ужасе зарыдала и отчаянно замотала головой: — Нет-нет-нет! Я не хочу встречаться с этим тощим призраком! Я обязательно заставлю отца отпустить тебя! Ты тоже отпусти меня, хорошо? Дуань Яньцин холодно ответил: — Твой отец — ничтожество. Того, кто хочет убить меня здесь, зовут либо Цзян, либо Лун — чёрт его знает, какое имя носит этот ублюдок. Кстати, он всё-таки Цзян или Лун? Чжун Линь только сейчас осознала, что, постоянно называя его «старшим братом Цзяном», она выдала Цзян Минчжэ. Она поспешно замотала головой: — Я не знаю, я не знаю! В нечётные дни я зову его старшим братом Цзяном, а в чётные — старшим братом Луном… Цзян Минчжэ, увидев, как Чжун Линь, дрожа от страха, всё равно пытается его защитить, растрогался. Он выпрямился и громко заявил: — Дуань Лаода! Ты, что ли, герой, если мучаешь маленькую девочку? Я — Цзян Минчжэ из Секты Сюйсу. Мой наставник — Старый Бессмертный Сюйсу Дин Чуньцюй. Поскольку имя нашей секты звучит не слишком благозвучно, я служил у семьи Дуань под вымышленным именем Лун Аотянь. Хочешь знать ещё что-нибудь? Спрашивай прямо у меня — я всё расскажу! Рыдания Чжун Линь сразу же прекратились. Она смотрела на Цзян Минчжэ сквозь слёзы, и уголки её губ невольно изогнулись в лёгкой улыбке. В душе она ликовала: «Старший брат Цзян добр к А-Цзы лишь из товарищеских чувств между сектантами. А вот ко мне он по-настоящему добр! Когда этот тощий тип обижал меня, он рисковал жизнью, чтобы спасти меня. А сейчас ради меня готов даже поклониться этому живому мертвецу! Конечно, ведь я такая нежная, а А-Цзы такая грубая — старший брат Цзян наверняка предпочитает нежных!» При этой мысли её глаза, полные слёз, изогнулись, словно лунный серп за облаками, и она даже забыла о страхе. Дуань Яньцин тем временем без обиняков спросил: — Ты ведь практикуешь боевые искусства рода Дуань? В Секте Сюйсу никогда не упоминали ни о каком „Божественном искусстве Девяти Ян“. Цзян Минчжэ покачал головой: — Просто ты несведущ. Наша Великая техника растворения ци известна всему Поднебесью. Она не только растворяет внутреннюю ци, но и очищает тело от иньской энергии. Когда иньская энергия полностью изгнана, тело становится чисто янским по даосской природе, а внутренняя ци естественным образом превращается в чисто янскую. Высшая ступень этого пути — девятая, поэтому искусство и называется „Божественное искусство Девяти Ян“. Дуань Яньцин на мгновение оцепенел: — И это никак не связано с нашим „Одним Ян Пальцем“? Цзян Минчжэ снова покачал головой: — „Божественное искусство Девяти Ян“ не моё творение, как и „Один Ян Палец“ — не твоё. Связаны ли они между собой — я не могу утверждать наверняка. Возможно, создатели этих техник в древности обменивались знаниями и обсуждали их. Я лишь могу сказать, что, насколько мне известно, связи между ними нет. Его ответ был настолько взвешенным и осторожным, что Дуань Яньцин почти поверил. В душе он тут же ощутил глубокое сожаление: «Если бы я знал заранее, что это не наше семейное искусство, зачем бы я с ним цеплялся? Тогда бы не лишился руки, и Е Йнян была бы жива…» Он жаждал заполучить технику Цзян Минчжэ не только из корыстных побуждений. В глубине души он надеялся однажды принести её в Храм Тяньлун и швырнуть прямо под ноги старейшинам-предкам с вопросом: «Вы в своё время встали на сторону побочной ветви рода — так посмотрите же, какие „добрые дела“ они творят!» Цзян Минчжэ тоже был хитёр. Хотя внешне он честно признавался, на самом деле каждое его слово было направлено на то, чтобы подорвать решимость противника. Он не отводил взгляда от Дуань Яньцина, готовый в любой момент броситься вперёд, если тот хоть на миг отвлечётся. Но Дуань Яньцин за свою жизнь пережил столько невзгод, что, будь их перечислять по порядку, хватило бы лишь четырёх слов: «волосы дыбом встают»! Твёрдость его сердца и стойкость духа поистине делали его человеком первого ранга в этом мире. Среди всех, живших от древности до наших дней, немногие могли сравниться с ним. Поэтому, хоть сожаление и мелькнуло в его душе, оно тут же исчезло, и он вновь собрался с силами. Он подумал: «Четыре Злодея много лет шумели, но всё это были лишь мелкие стычки, не способные изменить ход событий. Теперь они все мертвы — и, возможно, именно в этом заключается путь к новому началу. Раз Му Жунфу хочет использовать мою личность, то, вырвавшись сегодня из этой переделки, я пойду к нему и предложу сотрудничество. Один Южный Му Жунфу стоит больше, чем трое злодеев вместе взятых!» Затем он размышлял дальше: «Какова связь между этим юношей и Му Жунфу? Такой юнец, достигший таких высот в боевых искусствах и при этом ученик секты зла… Му Жунфу, стремящийся восстановить своё государство, вполне мог сознательно сблизиться с ним. Вряд ли между ними есть искренние чувства…» Дойдя до этой мысли, он про себя одобрительно кивнул: «Хм, этот парень, скорее всего, уже продал Му Жунфу. Но он вряд ли сам признается в этом. Я сделаю вид, что ничего не знаю. Как только найду Му Жунфу, он непременно захочет использовать меня для захвата Дали. А я тем временем буду ждать своего часа, как ждёт журавль за кустом. Хе-хе… Кто в итоге одержит верх — ещё неизвестно!» При этой мысли его дух заметно окреп. Он достал из-за пазухи пилюлю, разжал челюсти Чжун Линь, положил ей в рот, захлопнул рот рукой, и та с глотком проглотила лекарство. После этого он больше не произнёс ни слова. На мгновение наступила тишина. Дуань Яньцин сидел с закрытыми глазами, восстанавливая силы. Цзян Минчжэ не спускал с него глаз. Чжун Линь смотрела на Цзян Минчжэ. А прекрасная женщина переводила взгляд с дочери на Цзян Минчжэ и вдруг тихо спросила: — Господин Цзян, вы друг моей дочери? Цзян Минчжэ сложил руки в поклоне: — Уважаемая тётушка, извините, что в столь напряжённой обстановке забыл поприветствовать вас. Да, я действительно друг Чжун Линь. Чжун Линь пристально смотрела на него, боясь, что он скажет: «Я младший сектант А-Цзы, а моя старшая сестра по секте — подруга Чжун Линь». Но, услышав, что А-Цзы вовсе не упомянули, она обрадовалась ещё больше и с улыбкой сказала: — Меня похитил тот высокий тощий тип, а спасли меня старший брат Цзян и один уродец. Цзян Минчжэ хоть и предупреждал А-Цзы, но девчонки, будучи любопытными, за его спиной часто называли Дуань Юя «уродцем». Они даже угрожали друг другу, что выдадут эту тайну, чтобы позабавиться. Сейчас Чжун Линь была так рада, что проговорилась, даже не заметив этого. Прекрасная женщина удивилась: — Уродец? Кто это ещё такой? Цзян Минчжэ с трудом сдержал улыбку: — Это мой приёмный младший брат Дуань Юй, наследный принц князя Чжэньнаня из Дали. Ранее он отравился, и лицо его распухло и покраснело, поэтому девушки и подшучивали над ним. На самом деле он очень красив. Услышав слова «князь Чжэньнаня», женщина вздрогнула и машинально произнесла: — Тогда всё сходится. Его сын разве может быть уродцем? Едва она договорила, как раздался громкий смех — звонкий и мощный: — Совершенно верно! Мой сын, хоть и недостоин, но выглядит вовсе не плохо. Женщина снова вздрогнула, глаза её тут же наполнились слезами. Дрожащим голосом она сказала: — Твой сын красив… А наша дочь вот-вот погибнет! Чжун Ваньчоу, вынужденный пригласить Дуань Чжэньчуня в долину, и так уже имел вытянутое, как лошадиное, лицо. Увидев слёзы жены, он ещё больше озлился от ревности и громко крикнул: — Верно! Твой мерзкий сын здоров и невредим, а наша дочь попала в руки этого мерзавца! Дуань Чжэньчунь тут же ответил: — Только не плачь! Ты же знаешь, я не переношу твоих слёз. Успокойся — раз я здесь, твоя дочь обязательно останется цела! С этими словами он сделал два шага вперёд, выпрямил грудь и громко провозгласил: — Великий Злодей! Дуань Чжэньчунь уже здесь! Что ты задумал — говори прямо! Даже если ты потребуешь мою жизнь в обмен на ребёнка малышки Бао Бао, я с радостью отдам её! Цзян Минчжэ про себя поцокал языком: «Старина Чжун, ты же чудовище с бычьей головой и конской мордой! А вот Дуань-лаосы тут же преподаёт тебе урок благородства. Ты бы хоть записывал! А ты, чёрт возьми, только злиться умеешь!» Чжун Ваньчоу пришёл в ярость: — Да как ты смеешь называть её „малышкой Бао Бао“?! Он занёс руку и ударил кулаком в затылок Дуань Чжэньчуню. Цзян Минчжэ покачал головой: «Он — благороден и величественен, а ты — с лошадиной мордой и завистлив до безумия. Положение и так уже тяжёлое, а ты ещё и подло нападаешь со спины! Ты что, совсем безнадёжен, как А-Доу?»