Бездельничать в мире Небесных Демонов — Глава 90

Песчаная буря поднимала пыль, хлестая по стенам древнего города Хо Сюнь на Западных землях. Внутри городских ворот шумел базар: здесь торговали пряностями, звериными клыками и даже странными плодами. По улицам патрулировали высокие солдаты с густыми бородами и изогнутыми саблями. Разбойников в пустыне было много — бдительность не терпела спуска. А на верхних этажах домов, за окнами, зашторенными цветными шелками, смотрели на улицу женщины с экзотической внешностью. Они не смели открывать окна. В таких местах красота — тоже богатство. Легкомысленно выставлять её напоказ — значит накликать беду и неприятности… если, конечно, это богатство ещё не перешло под защиту сильного. Так было всегда. Но сегодня всё изменилось. Улицы ожили. Более десятка крепких молодых людей из Центральных земель вышли на площадь и поднялись на возвышение. Старик в парчовом халате что-то громко выкрикивал на непонятном языке. Двое мужчин сидели вдалеке, на заброшенной части городской стены. Один расположился на разрушенной сторожевой вышке. — Слышно? — спросил Великий генерал Цинчжоу. Нин Сюань кивнул. Когда-то, будучи беззаботным повесой, он учил язык Западных земель, чтобы флиртовать с танцовщицами и певицами. А после слияния с инь-душой он легко впитал знания из чужой памяти. Слившись с душой умирающего пустынного разбойника, он теперь свободно понимал речь местных. Эти десяток молодых людей были учениками Секты Уду. Их сила в основном соответствовала второму рангу. После бесчисленных ударов судьбы, лишившись дома, преданных двумя старостами деревень, затем — собственными соратниками, они годами терпели лишения. Сначала исчезла Хань Тань Лаолао, потом погибли двое избранных вождей — А Суй и Хань Яо. Они потеряли всякую надежду, душа их словно покинула тела. Эти десять человек больше не хотели следовать за основной группой вглубь пустыни. Они решили остаться в этом, на первый взгляд, приличном городе, найти себе жён и начать новую жизнь. Жители Хо Сюня не знали их в лицо, но на самом деле этот регион давно находился под скрытым контролем Секты Уду. Старейшины города прекрасно понимали, кто перед ними, и знали, какую безопасность принесёт их присутствие. Поэтому городская знать сейчас изо всех сил созывала красавиц, устраивая грандиозный отбор невест. Конечно, нынешний отбор на площади — лишь предварительный этап. Если здесь не найдётся подходящих, впереди ещё много возможностей. Великий генерал Цинчжоу презрительно скривился: — Сплошные трусы и слабаки! Когда-то Секта Уду была такой великой… А теперь остались вот такие ничтожества? Нин Сюань ответил: — Не достигнув четвёртого ранга, остаёшься простым смертным. А смертному — как прожить жизнь, так и прожить. Они просто выбрали не воевать, не нести на плечах судьбу секты. Второй ранг — как раз тот уровень, при котором тебя не станут грабить, но и сам ты сможешь немного постоять за себя. Генерал покачал головой, не соглашаясь. — Перед тем как отправиться сюда, я ещё колебался — отдавать ли тебе Яд-суть, человеческую линьку. Но теперь я убеждён: она должна быть у тебя. Твоя сила тесно связана с Сектой Уду. Яд-суть принадлежит тебе, а не этим безвольным, обескураженным ничтожествам. Он поднял глаза к тусклому, запылённому небу. Вдали песок и камни неслись по ветру. — Знаешь… После изгнания я целых сто шестьдесят лет мечтал вернуться в Секту Уду. Но теперь… Нин Сюань промолчал. Этот город был не первой их остановкой. Эти десять учеников — не первые, кого они встречали, решивших свернуть с пути. Ранее им попадались ученики, ставшие пустынными разбойниками, или те, кто захватил целые племена. Их было множество. Как обезьяны, разбегающиеся после падения дерева, они утратили всякую сплочённость. Эти десять, желающие обосноваться в городе, ещё относительно благоразумны. Иначе они могли бы просто захватить город, поработить его жителей — и никто бы им не помешал. На возвышении старик в парче всё ещё кричал: — Девушки! Эти воины сильны, как быки: одним ударом могут убить целое стадо! Их храбрость не сравнить ни с чьей! Они — отшельники пустыни, её повелители! Но даже самый сильный воин, самый великий отшельник и повелитель устаёт. И тогда ему нужна нежность. Выходите же, самые прекрасные из вас! Судьба ваша изменится навсегда, стоит вам стать их спутницами! Из толпы раздался голос: — Господин Агуна! Если выйти замуж за одного из них, будет ли это выгоднее, чем стать женой твоего управляющего? Старик опешил, а потом чуть не подпрыгнул от страха. Он знал о существовании Секты Уду. Быстро поклонившись, он замахал руками: — Если выйти замуж за любого из них, вы станете куда лучше, чем я — старик, у которого ноги в могиле! Он испугался, что этого недостаточно, и, повернувшись к воинам, улыбнулся: — Уважаемые! У меня дома две дочери. Если кому-то из вас приглянётся — берите! Всё моё имущество станет вашим. Толпа замерла. Старик Агуна знал их истинную принадлежность, но другие — нет. — Господин! Как это можно! — закричали некоторые. — Заткнитесь! — рявкнул старик и снова улыбнулся воинам. С этого момента красавицы на верхних этажах оживились: надев лучшие наряды и драгоценности, они начали «сватовство». Но кое-кто смотрел холодно и злобно. Очевидно, они не знали силы этих воинов и решили устранить новых претендентов на власть ради собственной выгоды. Один из воинов на возвышении хищно усмехнулся. И тут с высоты донёсся странный смех — то ли радостный, то ли скорбный. Все подняли головы. На крыше сидел мужчина в грубой одежде, с густой бородой и растрёпанными волосами. Было непонятно — смеётся он или плачет. Он завыл, как безумный, резко обернулся — и в ту же секунду поднялся ураганный ветер, заслонивший глаза песком. Когда пыль осела, его уже не было. Зато в пустыне появилось два новых путника. Великий генерал Цинчжоу выглядел разочарованным. Он ничего не сказал, но Нин Сюань всё понял. У этого генерала, видимо, была сильная привязанность к Секте Уду. Сто шестьдесят лет — слишком долгая привязанность, чтобы от неё отказаться. Но сейчас он видел её гибель. Эти ученики, рассеявшиеся по городу, скоро втянутся в местные интриги. Они будут убивать, вступать в новые союзы, получать новые имена. И по сравнению с этим их прежняя принадлежность к Секте Уду поблекнет и исчезнет. Людей не стало. Людей Секты Уду не стало. Значит, и самой секты больше нет. Хуже, чем не суметь вернуться домой или не быть принятым семьёй, — это осознать, что дома больше нет. И семьи — тоже. Этот генерал… уже не вернётся. Нин Сюань не стал его утешать. Генерал то плакал, то смеялся, то вдруг стал спокойным и будто бы ни о чём сказал: — Простите за слабость. — Ничего, — ответил Нин Сюань. — Осталось их немного. Яд-суть у них. Как увидишь — забирай. Это наследие Секты Уду. В твоих руках ей самое место. Раньше он говорил подобное, но с сомнением. Теперь же — с полным отчаянием. — Хорошо, — кивнул Нин Сюань. Следовать за ними было нетрудно. Вскоре они нашли оставшихся пятьдесят учеников Секты Уду. Эти, по крайней мере, были твёрже духом, чем те, что сдавались раньше. Даже если среди них были предатели — они дошли сюда. Но когда Нин Сюань и генерал их увидели, те бежали. Как бездомные псы, в панике, потеряв голову. Они мчались по золотистой пустыне в разные стороны, кто-то катился по песку, кто-то полз на четвереньках. Генерал остановил одного, схватив за плечо: — Что случилось? — Прочь! — закричал тот, вырастив на руке чешуйчатую броню, и ударил изо всех сил. Хлоп! Генерал дал ему пощёчину: — Совсем спятил! Ученик закрутился в воздухе и рухнул на землю, прикрыв лицо руками: — Пощади! Пощади! Генерал в ярости пнул его ногой, подбросив в воздух, потом схватил за воротник: — Говори! Что произошло? — Т-т-там… Тайиньский Призрак… и Цинь Шаньцзюнь… Цинь Шаньцзюнь пришёл за Яд-сутью… забрал её… и тогда появился Тайиньский Призрак… вот и всё… — Вон! Генерал швырнул его в сторону и посмотрел на Нин Сюаня. Его тело начало извиваться, черты лица изменились: густая борода исчезла, и перед Нин Сюанем стоял бледный, безбородый, зловещий мужчина средних лет. Но Нин Сюань сразу почувствовал дисбаланс ци в нём — маскировка была хороша, но не идеальна. Однако для сокрытия личности — более чем достаточна. — Старый Цинь… Жаль. Он стал последователем Великого бодхисаттвы Мичжу Хэйтянь. Наверное, ещё в секте Шаньмо следил за Яд-сутью, но тогда не мог её взять. Теперь же он вернулся, чтобы перехватить добычу. Хотя… учеников он не убил. Видимо, в душе ещё теплится искра прежней привязанности. А Тайиньский Призрак, скорее всего, знал, что за Яд-сутью обязательно кто-то придёт. Поэтому и устроил засаду — и как раз поймал старого Циня. Генерал проанализировал ситуацию, и его глаза засветились холодным огнём. Он глубоко вдохнул, подпрыгнул на месте и радостно воскликнул: — Давно не разминался! Он уже собрался броситься вперёд, но вдруг оглянулся на «старшего Гу». И замер. Тот не только не собирался идти в бой — он отступал. — Старший Гу? Голос Ши Тяньцина звучал странно — с сомнением и недоверием. — Беги, — сказал Нин Сюань. И побежал. Ши Тяньцин, хоть и прожил сто восемьдесят лет, был послушным. Увидев, что бежит Нин Сюань, он последовал за ним. Они пробежали более ста ли и вернулись в Хо Сюнь. Там, где раньше проходило «сватовство», теперь устроили поединки. На помосте один из воинов легко прижимал ладонью огромного детину, который обливался потом и умолял о пощаде. Очевидно, ученики Секты Уду не получили признания у местной знати и теперь подвергались провокациям. Но скоро обидчиков положат на лопатки. Ши Тяньцин отвернулся от этого зрелища и тихо зарычал: — Почему мы бежали? — Месяц назад здесь погибла Тайиньская Призрак четвёртого ранга, ранней стадии. Я тогда тоже появлялся. Ши Тяньцин был вспыльчив, но не глуп. Если здесь погибла Тайиньская Призрак четвёртого ранга, то Даосский храм Цзыся точно не пошлёт сюда ещё одну того же уровня. Скорее всего, здесь сейчас находится тот, кого им не одолеть. Он сам — четвёртый ранг, средняя стадия, но не может достичь следующего уровня из-за отсутствия «Чуда Утверждения Судьбы». Сто лет назад такие чудеса были растасканы Тайиньскими Призраками и демонами, и с тех пор четвёртый ранг, поздняя стадия, стал для всех воинов роскошью. Но среди Тайиньских Призраков таких — немало. Вероятно, здесь засел именно такой — четвёртого ранга, поздней стадии. (Хотя и среди них есть сильные и слабые: та же Жуань Цинчжу была из сильнейших.) Но в любом случае — не их уровень. Ши Тяньцин сразу притих: — Ты думаешь, это ловушка? — Великий бодхисаттва Хэйтянь, скорее всего, сотрудничает с Даосским храмом Цзыся? — Возможно. Но сейчас всё слишком запутано. — Даже Великому бодхисаттве трудно найти в этом мире таких, как Цинь Шаньцзюнь: местных, выросших здесь, которые будто бы поглотили ядро демона, но на самом деле сами достигли четвёртого ранга. Верно? — Верно. — Значит, его стоит ценить? — Да. — Тогда почему бы не устроить спектакль? Пусть Цинь Шаньцзюнь «украдёт» Яд-суть, а потом «появится» Тайиньский Призрак. Это же отличная приманка — чтобы поймать меня и выманить тебя? Цинь Шаньцзюнь ведь был настоящим воином. В нём чувствовалась искренность, доверие… Ты ведь до сих пор называешь его «старым Цинем». Ши Тяньцин странно посмотрел на него: — Я начинаю верить, что ты — древний монстр. Ты очень похож на одного из наших старейшин. Перед каждой битвой, когда мы готовы ринуться в бой, он всегда кричит: «Погодите!» Он несколько раз повторил: — Погодите… погодите… Только старикам свойственно всё время твердить «погодите»! — Тебе ведь почти двести лет, — заметил Нин Сюань. — По сравнению с тобой и нашим старейшиной я — всё ещё ребёнок, не так ли, старший Гу? — Жаль, но я ничего не помню. — Даже если память ушла, запах древности от тебя не исчез. Ты прожил много жизней, пережил немало… и как-то оказался в этом теле. — Подождём. — Старые монстры… не всегда правы. Этот генерал явно отличался от Хань Тань Лаолао. Он был упрям, бунтарски настроен — и чем больше убеждался, что перед ним древний монстр, тем меньше уважал его. — Тогда, генерал Ши, можешь идти первым. — Не пойду! Не думай, что я поддамся на провокацию! Он спорил, но тело его было послушным: анализ Нин Сюаня был слишком убедителен. Нин Сюань знал: если это ловушка, она будет длиться долго. Но ему очень нужна была Яд-суть. Одна такая линька могла дать ему колоссальный рост. Его взгляд скользнул по городу и остановился на месте, где звучала музыка и смеялись женщины. — Выпьем вина? Ши Тяньцин проследил за его взглядом: — «Розовый Сад»? Нет уж. Я до сих пор девственник. А вот вы, старший, даже в опасности и без памяти, всё ещё думаете о пирушках. Наверное, у вас было немало возлюбленных. — Ты девственник? — удивился Нин Сюань. (На самом деле, он просто хотел выпить. Использовать захваченное тело для плотских утех — он был не настолько безрассуден.) — Это помогает в тренировках и делает бойца сильнее. Иначе как бы я совместил шесть потоков ци? Он добавил: — Сегодня я помогаю тебе по двум причинам: во-первых, ты, вероятно, старший Секты Уду; во-вторых, ты похоронил наставницу Хань, но отказался есть мой говяжий бульон. Этот долг я должен вернуть. — Хорошо. — Но если мы не можем с ними справиться, зачем тогда здесь оставаться? — Мы не можем с ними справиться, но и они не могут тратить здесь слишком много времени. У них столько дел… Сколько они смогут рыбачить? Цинь Шаньцзюню Яд-суть действительно нужна. Если приманка не сработает — они уйдут. И тогда у нас появится шанс. Ши Тяньцин проворчал и бросил: — Ты точно сойдёшься характером с нашим старейшиной. Одно поколение древних монстров. — Как называется ваша секта? — Меня, бунтаря и изгнанника, никто из благородных школ не принял. Конечно, я в магической секте. «Вэйлинская демоническая секта». Слышал? Нин Сюань покачал головой. Оба замолчали. Они не пошли в «Розовый Сад», а сели прямо в песке древнего города. Песок окутывал их, превращая в статуи… потом в кучи… потом в барханы… пока полностью не поглотил. Ци ян скрылось внутри, дыхание замерло. — Цветок. — Га. — Цветок! — Га~ Весенний дождь, смешанный с закатом. Лу Сюэчжи держала на руках маленькую Сюань Сюэ, любуясь цветущей грушей. Рядом Юнь И тоже держала сына Тяньху. Обе женщины учили детей познавать мир. Инь-душа Нин Сюаня вернулся с рыбалки, бросил корзину в кухню и пошёл во двор. Через два шага он услышал голос Лань Юя: — В последнее время зять, кажется, перестал усердствовать. Нин Сюань замедлил шаг. Старик Лань Юй продолжил: — Давно нет прогресса. Если возникли трудности — скажите мне. Нин Сюань пошёл дальше, взял Сюань Сюэ и подбросил её вверх. Девочка визжала от восторга. Тяньху с завистью смотрел. Нин Сюань рассмеялся: — Сноха, позвольте мне проверить вес племянника. Юнь И улыбнулась и передала сына. Из-за хаоса, устроенного демонами, две семьи жили под одной крышей. Сноха и Нин Сюань давно сдружились. Нин Сюань аккуратно подбрасывал мальчика. Сюань Сюэ надула губы. Он переключился на дочь. — Завидует! Завидует! Тяньху завидует! — смеялась Юнь И. Нин Сюань взял обоих детей на руки и начал подбрасывать вместе. Двор наполнился смехом. За воротами Лань Юй и няня Цинь мельком взглянули внутрь и молча ушли. В «Шёпоте» они заговорили: — Похоже, он сдался. — Наверное, уже пробовал несколько раз. Вся его ян-ци почти иссякла. Прорваться в четвёртый ранг ему больше не светит. — Хе-хе-хе… Значит, для Госпожи он уже бесполезен. Они убедились и больше не обращали на него внимания. — Произошло кое-что серьёзное. — Ты о пустыне? — Ту, что шила трупы, прогнали обратно в Мир Тайиньских Призраков. Она лишилась всей силы. Убила её старуха на последнем издыхании — одна из остатков Секты Уду. — Не ври! Настоящий союзник был другой — таинственный воин. Перед смертью она передала всё через «Шёпот»… О, двенадцать золотых узоров, цветущих лотосом! Такой монстр не должен быть в этом мире! Тайиньские Призраки живут долго — помнят многое. — Но этот воин, видимо, ещё не восстановился. Иначе не стал бы бежать от Госпожи. — Храм наверняка устроит засаду. На этот раз вышлют как минимум старейшину. Прошёл ещё месяц. За это время власть в Хо Сюне изменилась. Ученики Секты Уду, как волки в стаде овец, свергли старую знать и заняли их места. Теперь они сами стали господами города. Мир меняется, как море в тумане. Но два силуэта в песке остались неизменны. Они хранили ян-ци внутри, терпеливо ждали и чувствовали всё вокруг. В ста ли от них в Хо Сюне уже обсуждали странное потемнение неба — и их слова доносились до Нин Сюаня и Ши Тяньцина. В лодке. Инь-душа Нин Сюаня всё ещё рыбачил под защитой светового купола. Но сегодня он принял решение. Он решил прорваться в четвёртый ранг своей инь-душой. Множество попыток уже увенчались успехом в кошмарах. Раз уж решил — значит, сделает. Лодка качалась на волнах. Образ инь-души становился всё прозрачнее, особенно в замкнутой каюте — почти невидимым. Через несколько дней… — Сорок пять дней прошло. Время вышло. По договору, Яд-суть теперь моя, — сказал Цинь Шаньцзюнь, взяв пёстрый нефритовый камень. Он почтительно поклонился маленькой девочке на песке. — Старший Сы, я ухожу. Он не обманывался внешностью. В теле ребёнка скрывался ужасный Тайиньский Призрак. Девочка рисовала, полностью погружённая в процесс. Она даже не взглянула на уходящего Цинь Шаньцзюня, лишь спокойно водила кистью по мольберту. Её картина была зеркалом — отражала всё вокруг с поразительной точностью, включая Цинь Шаньцзюня и нефрит. Не получив ответа, Цинь Шаньцзюнь сжал камень, поклонился и медленно отступил. Пройдя десять ли, он резко ускорился. Бум! Песок взметнулся — он мчался вперёд. Песчаные дюны сменяли одна другую. И вдруг он увидел на одном из барханов… ту же девочку с мольбертом. Цинь Шаньцзюнь замер. Потом, стиснув зубы, вытащил из рукава чёрную нефритовую статуэтку. На ней был изображён бодхисаттва в тёмно-красном капюшоне, сидящий в позе лотоса, с ладонями, сложенными тыльной стороной, пальцы раскрыты, как лепестки. Образ был таинственным и величественным. Это был Великий бодхисаттва Мичжу Хэйтянь. Девочка даже не взглянула на него, лишь провела кистью по холсту — и лицо Цинь Шаньцзюня превратилось в белую лисью морду. Лиса смотрела настороженно и испуганно. Это была Скрытная Лиса. — В следующий раз не играй в такие игры. Это несерьёзно и неискренне, — сказала девочка, которую звали Старший Сы. Скрытная Лиса поспешно ответила: — Великий бодхисаттва уже вернул Цинь Шаньцзюня в Мир Благодати. Но желая сотрудничать, он послал меня. Я всего лишь третий ранг, но мои иллюзии они не распознают. — Уходи. Лиса облегчённо вздохнула, схватила нефрит и побежала в сторону Лэйчжоу. Но даже бегая, она чувствовала за собой слабые нити инь-ци. Она не удивлялась. Её послали именно для этого — помочь Даосскому храму Цзыся выманить крупную рыбу. Какую — она не знала. Храм держал это в тайне. Её просто использовали. Теперь, хотя её и отпустили, рыбалка не закончилась. Это могло длиться долго. Старший Сы действительно почувствовала присутствие кого-то, но тот прятался слишком быстро. Она заметила его лишь задним числом и с тех пор ждала. Но он всё прятался. Так они и тянули время. Скрытная Лиса, сохраняя облик Цинь Шаньцзюня, мчалась вперёд. Чем дальше она бежала, тем больше чувствовала инь-ци вокруг. Она понимала: не всё это — Тайиньские Призраки. Часть — рабы-призраки. Ей стало любопытно: какая же «рыба» стоит таких усилий? Через день она уже подходила к краю пустыни. Но ощущение холода за спиной не исчезало. Вдруг позади раздался хриплый голос: — Подожди. Скрытная Лиса узнала Тайиньского Призрака и остановилась. Перед ней в воздухе клубился чёрный силуэт с искажёнными чертами. От него исходила мощная инь-ци — четвёртый ранг, ранняя стадия. В храме Цзыся такой считался мастером высокого уровня. Как только он появился, другие призраки отступили — будто почувствовали, что их место занято. Лиса почтительно спросила: — Чем могу служить, мастер? Призрак торопливо прохрипел: — Быстро отдай Яд-суть! Лиса опешила. — Скорее! Нет времени!! Если бы он объяснил причину, она бы задумалась. Но он лишь торопил — и она не посмела медлить. К тому же… она не верила, что такой артефакт, полезный только Цинь Шаньцзюню, может быть нужен этому призраку. Она прошептала заклинание, коснулась статуэтки бодхисаттвы — и в ладони появился пёстрый нефрит. Внутри статуэтки был спрятан отдельный карман пространства. — Мастер, что не так с этой линькой? Призрак рявкнул: — Внутри неё… Но не договорил. Его образ мгновенно изменился: он стал сияющим мальчиком с двенадцатилепестковым красным лотосом на лбу. Его глаза, полные божественного равнодушия, источали ослепительное золотое сияние. Красно-лотосовый Мальчик ринулся вперёд и лёгким движением коснулся груди «Цинь Шаньцзюня». Это был приём, заставляющий противника вступить в бой. Если внутри — инь-ци, она вырвется наружу. Если ян-ци — либо выдержит удар, либо будет вытеснена. На четвёртом ранге, Стадии Утверждения Судьбы, практика уже не зависит от тела — только от души. Именно душа — ключ к бессмертию. «Прости, старый Цинь. Мы на разных сторонах. Чувства здесь бессильны. Не могу оставить следов», — подумал Нин Сюань. Он использовал облик мастера-призрака, чтобы заставить «Цинь Шаньцзюня» остановиться и достать Яд-суть. Затем активировал Заклятие двойного рождения, сменив инь-душу на ян-тело, и нанёс удар — изо всех сил. Бум!! Как когда-то Цинь Шаньцзюнь выбил его душу из тела, так теперь душа «Цинь Шаньцзюня» вылетела наружу — и обрела истинный облик: белоснежной лисы. Лиса в ужасе смотрела на это чудо. Нин Сюань встретился с её взглядом. «Чисто-янская Печь.» Его ян-тело раскрылось, превратившись в ослепительное солнце, и поглотило лису. Девять Пять Истинных Пламён мгновенно сожгли её душу. Вспышка осветила пустынный край, потом сжалась — и лиса исчезла навсегда. Тонкая нить благовонного дыма поднялась к небу. Нин Сюань дунул на неё — красное облако обвило дым, но не разорвало его. Тогда он нахмурился, зажёг лотос на лбу и, не считаясь с затратами, выдохнул ещё один огненный поток. Нить дыма наконец прервалась. Он подхватил упавшую Яд-суть, мгновенно скрылся в пределах Лэйчжоу, быстро захватил тело демона, прошёл через заставу и, спрятав обе реликвии Секты Уду, несколько дней жил в укромном доме. Убедившись, что за ним никто не следит, он направился в уезд Синхэ. В песках Ши Тяньцин всё ещё ждал. Он чувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Он ощущал присутствие, но не мог определить местоположение. Он лишь глубже прятал своё ци. Они выматывали друг друга. Несколько дней спустя… В уезде Синхэ, на лодке, Нин Сюань взял Яд-суть, присланную прошлой ночью, и, глядя вдаль, тихо сказал: — Генерал Ши, спасибо за труды. Ещё через месяц… Старший Сы наконец отложила кисть, встала и проворчала: — Больше всего ненавижу таких хитрых и терпеливых старых монстров. P.S. В начале месяца прошу ваших голосов! Спасибо!