Меч из Сюйсу: Яд — Острей Лезвия — Глава 120

Глава 120. Вместе против одного Боевые искусства школы Цинчэн Цзян Минчжэ уже хорошо знал — он провёл с её представителями немало дней. Основные сильные стороны этой школы заключались в «лёгких шагах» и метательных снарядах. Их оружие было коротким, а чтобы одолеть противника, требовалось непременно вступать в ближний бой. Как гласит пословица: «На дюйм короче — на дюйм опаснее». Именно из-за этой опасности их стиль и казался столь коварным и смертоносным. Особое внимание уделялось подвижности и лёгкости тела: только так можно было сохранить устойчивость в самых рискованных положениях. Что до метательных снарядов, то их делили в основном на два вида — камни и иглы. Камни метали руками, а иглы выпускали с помощью пружинного механизма. Особенно коварными были иглы: их прятали в левом «Молниеносном шиле», откуда они выстреливались с огромной скоростью и силой. Чаще всего их применяли именно в момент ближней схватки — потому и считались столь вероломными. Если говорить о концептуальной основе, то наследие школы Цинчэн определённо нельзя было назвать слабым. По мнению Цзян Минчжэ, главный недостаток школы Цинчэн заключался в отсутствии достойной техники внутренней ци. Возможно, это была общая боль всех школ второго, третьего и четвёртого уровней. Без мощной внутренней ци даже самая стремительная подвижность имела предел. Метательные снаряды в ближнем бою, хоть и были остры, всё же не могли справиться с настоящими мастерами, обладавшими выдающейся внутренней силой и сверхъестественной реакцией. Однако сколько таких мастеров вообще было во всём Цзянху? Подавляющее большинство сражений происходило на среднем или низком уровне — в таких условиях школа Цинчэн чувствовала себя как рыба в воде и могла свободно доминировать. Сыма Линь и старик сражались на равных, мечи и клинки звенели без перерыва, и за семьдесят–восемьдесят обменов ударами ни один не сумел взять верх. У старика в руках был тяжёлый однолезвийный меч с утолщённой спинкой весом около семи–восьми килограммов. Он размахивал им с грозным шумом, но со временем уставал гораздо быстрее, чем Сыма Линь с его двумя лёгкими клинками. Да и возраст давал о себе знать: к концу боя старик уже тяжело дышал, а пот стекал по его белым бровям. Те, кто пришёл вместе с ним, поняли, что их предводитель проигрывает. Услышав непрерывное звяканье стали, они все как один выхватили оружие. Со стороны школы Цинчэн пожилой наставник по фамилии Мэн закричал: — Ё-моё! Хотите драки всей толпой? Ну давайте, черти, вперёд! Более двадцати человек одновременно выставили вперёд левые шила и правые молотки, направив острия на противников. Стоило тем пошевелиться — и первыми полетели бы метательные снаряды. Старик с мечом сразу понял, что дело плохо, и торопливо выкрикнул: — Я сражаюсь с этим юношей один на один! Никто не смеет вмешиваться! Он уже находился в невыгодном положении, а тут ещё отвлёкся на слова — замедлил удар. Этим воспользовался Сыма Линь: шагнул вбок, ворвался вплотную и одним ударом молотка точно попал в точку Цзюгу. Эта точка принадлежала каналу Большого кишечника руки Янмин и располагалась между ключицей и лопаткой. У старика онемела вся рука. С глухим звоном меч выпал из пальцев. Сыма Линь взмыл в воздух и двумя ударами ног отправил старика в откат. Тот, извергнув кровь, рухнул на землю. Сыма Линь же мягко приземлился и, довольный собой, сложил руки в поклоне: — Благодарю за уступку! Старик отлетел на несколько шагов, но его подхватили двое из его людей. Он долго тяжело дышал, а потом горько усмехнулся: — Хорошо, хорошо! «Последующая волна Янцзы вытесняет предыдущую». Я — Яо Бодан, глава клана Цинь из Юньчжоу. Сегодня я проиграл честно и признаю поражение. Если у вас хватит смелости, назовите своё имя. В течение пяти лет клан Цинь непременно пришлёт кого-нибудь, чтобы отомстить за сегодняшний позор. Пока эти двое сражались, все внимательно наблюдали за поединком. Только Цзян Минчжэ спокойно ел, чувствуя себя так, будто вернулся в прошлое — когда можно было есть и одновременно листать ленту в телефоне. Услышав слова старика, он тихо рассмеялся: — Ваньцин, посмотри, какая суета в этом Цзянху! Ведь просто подрались — никто даже не умер. Почему бы не разойтись мирно? А тут ещё одна драка назначена… Ах, когда же закончится эта бесконечная цепь мести? Му Ваньцин кивнула: — Да. На твоём месте я бы просто пустила в него отравленную стрелу — и делу конец. Зачем столько возни? Они перешёптывались тихо, так что другие почти не слышали. В это время Сыма Линь гордо произнёс: — Школа Цинчэн из Западного Сычуани. Я — Сыма Линь. Если клан Цинь захочет вернуть честь — приходите в горы Цинчэн в Западном Сычуани. — Сыма Линь из школы Цинчэн! Хорошо, запомнил! Пока горы остаются горами, а реки — реками, мы ещё встретимся! Яо Бодан сложил руки в поклоне и уже собирался уходить со своей свитой, как вдруг раздался голос: — Постойте! Люди из клана Цинь обернулись. Перед ними стоял Цзян Минчжэ в белых одеждах. Он поднялся с величественным видом и спокойно улыбнулся: — Глава Яо, вы хотите отомстить, полагая, будто проиграли лишь из-за возраста и усталости? Яо Бодан рявкнул: — Кто ты такой? Цзян Минчжэ не ответил ему, а повернулся к Сыма Линю: — Молодой глава, почему бы не показать им истинное мастерство школы Цинчэн? Сыма Линь усмехнулся: — Раз господин Цзян просит — покажем! Он огляделся и указал на столб в двух чжанах от себя: — Друзья из клана Цинь, смотрите внимательно! С этими словами он выставил «Молниеносное шило» и лёгким ударом молотка выпустил три метательные иглы. Те вонзились в столб сверху вниз, причём самая нижняя немного отклонилась в сторону. Люди из клана Цинь молчали, думая про себя: «Да, метает незаметно, но меткость-то так себе». Однако прежде чем эта мысль успела полностью оформиться, Сыма Линь прыгнул вверх, сделал сальто назад и, находясь в воздухе, начал быстро выпускать иглы одну за другой. Приземлившись, он снова сложил руки в поклоне: — Простите за неумение! Теперь на столбе чётко проступал иероглиф «дао» («меч»), выложенный тонкими железными иглами. Оказалось, что «промах» в самом начале был сделан нарочно — именно он образовывал загнутый хвостик верхней части иероглифа. Люди из клана Цинь остолбенели. Если бы Сыма Линь применил такое мастерство во время их поединка, как мог Яо Бодан продержаться целых восемьдесят обменов ударами? Яо Бодан побледнел. Он ведь даже думал послать сына на месть! Если бы не этот демонстрационный трюк, сын отправился бы на верную смерть. Сердце его почернело от отчаяния. Он посмотрел на Сыма Линя, потом на Цзян Минчжэ и сквозь зубы выдавил: — Чжан Тэлюй, выходи! Из толпы дрожащей походкой вышел высокий детина. Лицо у него было мертвенно-бледным — это был тот самый, кто ранее грубо насмехался над Му Ваньцин, заявив, что «белолицые красавчики — неинтересны». Яо Бодан мрачно проговорил: — Мы приехали в Цзяннань, и я тысячу раз напоминал вам: укротите свою разбойничью натуру! Но вы привыкли к вседозволенности и не слушали меня. Теперь поняли, с кем имеете дело? С этими словами он наклонился, вытащил из сапога короткий нож, сжал челюсти Чжан Тэлюя и одним движением вырезал ему язык. Кусок плоти упал на землю и ещё некоторое время подёргивался. Чжан Тэлюй захлебнулся кровью, завыл от боли и потерял сознание. Яо Бодан снова сложил руки в поклоне: — Господин! Мои люди — деревенские простаки, наговорили глупостей и оскорбили вас обоих. Я только что вырезал этому болтуну язык в искупление его вины. Надеюсь, этого будет достаточно? — Его? — Цзян Минчжэ усмехнулся. — Вы что, решили перед Гуань Юнем мечом помахать? Он спокойно продолжил: — Да я-то его и не винил вовсе. Старая пословица гласит: «Без головы змея не ползёт, без петуха куры не кукарекают». Если в команде плохая дисциплина, значит, проблема в руководстве: либо правила неясны, либо система поощрений и наказаний не работает. Да, у этого «осла» проблемы есть, но куда серьёзнее ваши, почтенный. Скажите-ка, почему ваши люди ваши слова за ветром принимают? Старик покраснел от стыда: молодой парень при всех его упрекает! Он оглядел своих людей — на лицах у всех обида, но никто не осмеливается сказать ни слова. Клан Цинь был разбойничьим: они занимались грабежами и налётом на дома. Такие люди всегда следуют за сильным, любят лёгкие победы и терпеть не могут поражений. Увидев, как почтительно школа Цинчэн относится к Цзян Минчжэ, они сразу поняли: перед ними — непробиваемая стена. Яо Бодан сглотнул обиду и горько усмехнулся: — Позвольте объяснить, господин. Наш клан Цинь из Юньчжоу отличается от обычных банд. От старших наставников до последнего новичка — все мы ученики «Пяти тигров, разрубающих врата». Когда-то основатель клана Цинь Гунван создал этот стиль меча и передал его всем братьям в лагере. Поэтому главы клана всегда были из рода Цинь. — В моё поколение старший брат по школе, Цинь Бочи, не хотел заниматься делами клана, и наш учитель передал мне пост главы. Я — человек со стороны, и братья, конечно, не очень рады такому повороту. Старик тяжело вздохнул: — А недавно случилось несчастье: моего старшего брата Цинь Бочи в провинции Шэньси убили одним ударом — «Четыре удара „Ван“». Это ведь именно наш фирменный приём из «Пяти тигров»! Некоторые братья начали подозревать… меня. Услышав, что брата убили фирменным приёмом их собственной школы, лица у всех из школы Цинчэн изменились. Сыма Линь невольно воскликнул: — Ах! Боюсь, всё не так просто! Разве вы не слышали о том, как «возвращают другому его же метод»? Лицо Яо Бодана озарилось надеждой: — Ах, братец! Ты прямо в сердце мне сказал! Когда случилось несчастье с моим братом, я с людьми был в схватке с кланом Чёрного Ветра — за тысячи ли оттуда! Как я мог его убить? Поэтому я и подумал: может, это дело рук семьи Му Жун? Вот и собрал лучших бойцов, чтобы выяснить правду. Если окажется, что это они убили моего брата, я отдам жизнь, но добьюсь справедливости! Он замолчал и с тревогой посмотрел на Сыма Линя: — От Цинчэна до Цзяннани — огромное расстояние. Зачем вы привели сюда столько людей? Неужели тоже собираетесь требовать ответа от семьи Му Жун? Сердце Яо Бодана забилось быстрее. Он лично убедился в силе школы Цинчэн. Имя «Южный Му Жун» гремело по всему Цзянху, и он, отправляясь сюда, не питал иллюзий — просто обстоятельства вынудили его действовать. Но если школа Цинчэн преследует ту же цель, то объединив силы, они смогут одолеть врага гораздо легче, чем в одиночку. Голос его дрожал от волнения. Однако Сыма Линь не успел ответить, как за дверью раздался хриплый, скрипучий голос: — Требовать ответа от семьи Му Жун? Да вы, гнилые баклажаны и переспелые хурмы, и рядом с ними стоять не годитесь! Но раз уж приехали в Цзяннань — добро пожаловать! Давайте-ка хорошенько подерёмся! Не успел голос затихнуть, как из-за двери ворвалась чёрная тень. Люди из клана Цинь стояли у входа — и теперь один за другим полетели в разные стороны, будто связки соломы. Яо Бодан в ужасе подхватил свой меч и рубанул в ответ. Незнакомец рассмеялся: — «Пять тигров, разрубающих врата»! Вот это уже интересно! Он, голыми руками, ловко уворачивался от ударов меча. После нескольких уклонений вдруг резко выбросил кулак и сбил Яо Бодана с ног. Остальные из клана Цинь бросились его защищать, но незнакомец даже не двинулся. Он лишь посмотрел на свой кулак и удивлённо пробормотал: — Этот удар был фиктивным. Как ты его не ушёл? Ах, ты ранен? Тогда я победил нечестно! С этими словами он со всей силы ударил себя по подбородку, от чего перевернулся через голову и рухнул на землю. Поднявшись, он вытер кровь с уголка рта и, скривившись от боли, проговорил: — Ладно, этот удар — тебе в зачёт. Все раненые — прочь! Кто здоров — ко мне, дерёмся! Цзян Минчжэ с изумлением наблюдал за этим зрелищем. В голове мелькнула мысль: «Я знаю, кто это!»