Ночь в Пекине: Опасное влечение — Глава 152

Глава 152. Поздравляю и тебя — твоё желание исполнилось Наступила ночь. Дождь и ветер за окном утихли, и в комнате воцарилась тишина. Человек, обнимавший её, уже крепко спал. После страстной близости каждая косточка в теле будто разваливалась на части. Каждый раз, когда они долго не виделись, всё происходило именно так — особенно яростно и безудержно. Несколько раз Айюнь едва успевала перевести дыхание. Обычно она засыпала ещё в ванной, едва Е Цзяхуай выносил её оттуда. На этот раз, однако, несмотря на изнеможение тела, мысли в голове становились всё яснее и острее. Айюнь неотрывно вспоминала слова Хэ Цзимина. Она лежала с открытыми глазами, ничего не различая во тьме, но в воображении чётко проступало его уставшее лицо, нахмуренные брови. В груди разливалась тупая боль. Айюнь боялась пошевелиться — не разбудить бы его — но внутри неё настойчиво звучал вопрос: «Е Цзяхуай, тебе тяжело?» Из-за меня? О чём ты думаешь? Чего ты хочешь? … Вопросов было слишком много, и в конце концов Айюнь уже не могла понять, к кому она обращается — к нему или к себе. «Чего ты не хочешь, Айюнь?» Этот вопрос стал последним в ту ночь. Она помнила, как впервые задумалась над ним в Ганчэне. Тогда ответ был лишь смутным силуэтом. Теперь же он обрёл чёткие очертания. В эту ночь измерение времени стало особенно ясным. Разговор Айюнь с Су Линъи состоялся в частном клубе. Айюнь пришла точно в срок. Су Линъи, как всегда, уже давно ждала её. Увидев, как Айюнь вошла, Су Линъи тут же поднялась навстречу и тепло сказала: — Айюнь, ты пришла! Быстро садись. Тёплый приём и заботливый тон на мгновение всколыхнули в Айюнь слабую надежду. Может быть, слово «мама» не так ужасно, как она думала. Может быть, та ничего не знала. Айюнь села. Вопрос, который она держала в себе два дня, рвался наружу. Не давая Су Линъи возможности обменяться любезностями, она сразу перешла к делу: — Пару дней назад ко мне приходил Хэ Цзимин. Она внимательно следила за выражением лица собеседницы и добавила: — Он сказал, что хочет признать меня дочерью рода Хэ. Улыбка Су Линъи застыла в уголках губ. Она промолчала, и сердце Айюнь тяжело опустилось. Айюнь сглотнула ком в горле и спросила: — Ты знала об этом? С каждым произнесённым словом уголки губ Су Линъи всё больше опускались, пока не исчезла всякая улыбка. Айюнь ещё в детстве боялась видеть такое выражение её лица. После того как отец ушёл из дома, мама часто плакала, а потом и вовсе стала всё реже проводить с ней время. И каждый раз, когда Су Линъи смотрела вот так, Айюнь боялась: не сделала ли она что-то, из-за чего мама расстроилась? Не уйдёт ли и она? Она стала осторожной, старалась угодить, превратилась в «послушного ребёнка» для всех вокруг — но всё равно была брошена. С тех пор привычка читать чужие эмоции глубоко въелась в неё. На протяжении многих лет Айюнь упорно работала над тем, чтобы избавиться от этой привычки. Вот видишь — человек всё же способен расти. То, ради чего ты однажды старался, рано или поздно пригодится. Как сейчас. Под тягостным молчанием Су Линъи Айюнь без колебаний настаивала: — Ты знала или нет? Она наклонилась вперёд, взгляд стал острым — она требовала ответа. Су Линъи глубоко вздохнула и спокойно произнесла: — Айюнь, если ты действительно хочешь выйти за него замуж, это, пожалуй, не так уж плохо… Прямого ответа не последовало, но всё и так стало ясно. Последняя ниточка надежды оборвалась. Айюнь закрыла глаза. Ком в горле и кислая горечь не могли заглушить ярость, вспыхнувшую в груди. Она резко ударила ладонью по столу и перебила её: — Я не хочу! Вода в стакане слегка заколыхалась, выдавая её потерю контроля. Боль в ладони жгла, но была ничто по сравнению с пронзающей сердце болью. Айюнь думала, что после всего пережитого ей уже всё равно, что делает Су Линъи. Но… как можно быть настолько эгоистичной? Когда ты нужна — тебя принимают в семью по воле мужа. Когда не нужна — бросают на годы, не оглядываясь. Су Линъи, будто не замечая её гнева, спокойно сказала: — Тогда расстанься с ним. Айюнь уже собралась возразить, но Су Линъи, не повышая тона, продолжила: — На Новый год я навещала дедушку и бабушку Е Цзяхуая. Они чётко дали понять: никогда и ни за что не позволят тебе переступить порог их дома. Поэтому, Айюнь, расстанься с ним. В ушах будто взорвался фейерверк. Айюнь больше ничего не слышала. Эта фраза крутилась в голове снова и снова, но смысл всё равно оставался туманным. Ярость мгновенно сменилась ледяным холодом, оставив в груди лишь пустоту. Она долго сидела с открытым ртом, голос сорвался, будто его перетёрли песком: — Ты сказала… к кому ходила? Су Линъи сжалилась, увидев её растерянность, но дело было решено. — К Е Бо и Янь Цзинчжэнь. К дедушке и бабушке Е Цзяхуая. Дышать становилось всё труднее. Грудь судорожно вздымалась, но воздуха не хватало. Айюнь раскрыла рот, слегка ссутулилась и пыталась отдышаться, чтобы взять себя в руки. Безуспешно. Слёзы сами текли по щекам, тело дрожало. Су Линъи испугалась и потянулась к ней: — Айюнь, не волнуйся, дыши медленно… Айюнь резко оттолкнула её, вскочила на ноги и, рыдая, закричала: — Кто дал тебе право решать за меня! Ты никогда обо мне не заботилась! Почему?! Почему ты вмешиваешься в мою жизнь, в мою любовь, во всё, что у меня есть! Выкрикнув последнюю фразу, Айюнь исчерпала последние силы. Она опустилась обратно на стул и, закрыв лицо руками, заплакала. Она совсем не хотела плакать перед Су Линъи. Но не смогла сдержаться. За что?! Почему?! — Айюнь, мама не причинит тебе вреда. Давай я всё спокойно объясню… — Су Линъи тоже заплакала и начала нашёптывать ей высокопарные увещевания. Айюнь не услышала ни слова. Она просто плакала — долго и безутешно — пока слёзы не иссякли, и нравоучения наконец не смолкли. Она безжизненно опустила руки, некоторое время сидела в оцепенении, а потом вдруг рассмеялась. Отстранив руку Су Линъи с её спины, Айюнь смотрела вдаль пустым взглядом. Она улыбнулась и сказала: — Спасибо тебе, мама. Наконец-то ты подтвердила всем, что я — та самая корыстная интригантка, о которой все шепчутся. Она похлопала Су Линъи по плечу. Улыбка на её губах напоминала последний лепесток на ветке в конце весны — готовый упасть. Цвет весенней грусти, столько печали. — Поздравляю и тебя, — сказала она. — Твоё желание исполнилось. У нас с ним больше не будет будущего. (Глава окончена)