Викинги: Повелители Ледяного моря — Глава 176

Глава 176. Ворон-искатель золота Жуя голубиный пирог, Ульф понизил голос: — Сколько же, в конце концов, задолжало королевство? Эй, не строй таких глаз! Даже если ты промолчишь, я и так примерно догадываюсь. По крайней мере десять тысяч фунтов, верно? Глядя на безнадёжное выражение лица Вигга, Ульф сделал глоток вина — почти половину бокала. — Похоже, мои пятьсот фунтов долга мне не вернуть. Финансовая информация просочилась наружу, и Вигг был бессилен что-либо изменить. В нынешнем королевстве Британия не существовало секретов: утром кабинет министров проводил заседание, а уже к вечеру в тавернах ходили слухи обо всём обсуждённом. Такие сведения невозможно было скрыть. Затем Ульф снова заговорил о финансах. — Говорят, у тебя появилось новое прозвище — Ворон-искатель золота. Ты гонишься за золотом и серебром, будто ворон за падалью. Ха-ха! К счастью, я знаю твой характер и понимаю, что ты презираешь мелкую корысть. Если бы кто-то другой устроил подобные фокусы в Дувре, его бы не только не пригласили на пир, но и не пустили бы в ворота моего замка. Вигг не стал возражать и терпеливо слушал болтовню хозяина. Тем временем мелодия менестреля стала веселее: старик, игравший на лютне, сидел, поджав ноги у костра, и три струны звенели под его пальцами, словно струйки чистой воды. Юноша заиграл на флейте, а барабанщик громко ударил в бараний бубен — знак того, что вот-вот начнётся представление. Два актёра в грубых мешковинах выскочили в центр площади. Высокий поднял деревянный меч, и его плащ со свистом рассёк воздух: — Пламя дракона опалило шпиль собора! Флейтист вовремя протянул высокую ноту, и пламя свечей дрогнуло. Низкорослый актёр съёжился, но вдруг подскочил и завопил: — Но сердце пастушка твёрже любой брони! В следующий миг все хором воскликнули: — Он без колебаний отправился в путь — ради любви принцессы! Пьеса называлась «Счастливый Боджек» и рассказывала простую и лёгкую историю о том, как пастушок победил дракона и завладел сокровищами. Когда музыка смолкла, Ульф горстью разбросал серебряные монеты, вызвав благодарные возгласы. После ухода менестрелей разговор двух аристократов стал ещё более откровенным. — Скажи честно, есть ли у тебя хоть какой-то шанс выправить нынешнее финансовое положение? Вигг медленно покачивал бокалом, наблюдая, как багровое вино вращается внутри. — Очень трудно. Паскаль оставил после себя полный хаос, и я еле-еле удерживаю ситуацию под контролем. Ульф не хотел верить: — Ты столько возился в Лондиниуме, нажил себе столько врагов… и всё это лишь для того, чтобы «еле-еле удерживать»? Послушай мой совет: если не получается — беги, пока не поздно. Желающих занять пост премьер-министра хоть отбавляй, и многие с радостью подхватят эту ношу. — Я всё понимаю, — ответил Вигг. Огонь костра играл на стене, растягивая его тень то длиннее, то короче. — Что до врагов… такие мелочи меня не волнуют. Премьер-министр — образец для всей исполнительной власти, как командир — для всей армии. Если я покажу слабость, стану бояться конфликтов и споров, кто вообще будет мне подчиняться? Эта должность была неблагодарной, но вместе с тем и редкой возможностью. Управляя огромным государством, включающим Британские острова, Данию и Швецию, Вигг мог развить свои административные способности — независимо от того, увенчается ли его правление успехом или провалом. В настоящее время население Англии составляло около 1 200 000 человек, Уэльса — примерно 200 000, Северных земель — 270 000, а Ирландии — около 500 000. Общая численность населения Британских островов достигала приблизительно 2 200 000 человек, включая около 300 000 скандинавских иммигрантов. Точное население Скандинавии установить было сложно. По оценкам Вигга, сельское хозяйство в Дании было развито лучше, чем в Швеции и Норвегии. После массовой эмиграции численность населения Дании находилась в диапазоне от 300 000 до 400 000 человек. Территория Швеции была обширнее, однако она сильно пострадала от нашествия Меча Норда и последовавших за ним годовых боёв. Многие жители переселились в Британию и Нормандию, и население страны продолжало медленно сокращаться, оставаясь в пределах 200 000–300 000 человек. В последние годы в королевстве Норвегия установилась стабильность. Отец и сын Эрик и маленький Эрик не отличались воинскими талантами, поэтому сосредоточились на управлении своими землями. Благодаря этому они привлекли иммигрантов из Дании и Швеции, и их население постепенно приближалось к датскому. — Слишком мало, — размышлял Вигг. — Даже вместе Британские острова и Скандинавия не дотягивают до населения одной лишь Западной Франкии. Восстановив в памяти исторические данные, он пришёл к выводу, что население Западной Франкии сейчас немного ниже пика эпохи римской Галлии и составляет от 5 до 8 миллионов человек. — Всё дело в отсталом сельском хозяйстве. Надеюсь, клевер, репа и новые сельскохозяйственные машины помогут повысить производительность и прокормить больше людей. Закончив дела в Кенте, Вигг вернулся в Лондиниум. Его секретарь Локи сообщил ему дурные вести: в казне снова не осталось денег. В отчаянии Вигг занял у торгового дома Росс тысячу фунтов под пять лет, обязавшись вернуть в итоге 1 600 фунтов, а также разрешив компании расширить занимаемую площадь. Подписав документы, Вигг остановил уже направлявшегося к двери Локи: — Есть ли способ сократить административные расходы? Услышав эту новость, Локи пошатнулся и едва не упал, ухватившись за стену. Он вернулся к столу и, необычайно серьёзно, сказал: — Ваше превосходительство, я искренне прошу вас отказаться от этой идеи. Бывший премьер-министр уже пробовал — безрезультатно. В итоге общие расходы даже выросли. Увидев сомнение на лице премьера, Локи принялся жаловаться: — Я, как секретарь премьер-министра, получаю в год два фунта — больше, чем большинство служащих. Обычные чиновники получают от 40 до 80 серебряных пенсов. На них не уходит много денег. Почему бы вам не обратить внимание на двор? Возьмите, к примеру, собачку королевы Солы: за ней ухаживают два слуги, каждые две недели меняют бархатную подстилку, она пьёт свежее козье молоко и ест говядину с бараниной. Кроме того, в королевских усадьбах содержат лебедей, павлинов, соколиных орлов, грейхаундов и тибетских мастифов — всё это требует огромных затрат. Говорят, королевский интендант вдруг решил заказать у берберов двух львов. Скорее всего, они прибудут уже в следующем месяце. После настойчивых уговоров Вигг временно отказался от своей затеи. На заседании кабинета министров на следующий день он спросил у пятерых рассеянных министров: — Господа, двору срочно нужны деньги. Есть ли предложения по увеличению доходов или сокращению расходов? К удивлению всех, Хорст первым заговорил: — Помимо Лондиниума, королевская семья владеет Йорком, Тамуортом и Ноттингемом. Каждый год после уборки урожая новое зерно везут в Лондиниум, что требует огромного количества вьючных животных и приводит к большим потерям. Я предлагаю изменить систему: пусть крестьяне продают зерно и платят налоги сразу серебром. Это значительно сократит транспортные расходы. Хорст был очень доволен своим тщательно продуманным предложением, но Гудвин тут же возразил: — Нельзя! Если сразу многие крестьяне начнут продавать зерно, его цена упадёт. Раньше пять бушелей пшеницы можно было обменять на десять пенсов, а после падения цен, возможно, понадобится уже восемь бушелей, чтобы получить те же десять пенсов. Дешёвое зерно и дорогое серебро — это скрытое утяжеление налогового бремени. Лучше уж сразу повысить налоги. Поспорив некоторое время, они передали решение на усмотрение премьер-министра. Вигг не решился на реформу и произнёс лишь запутанную тираду, непонятную окружающим: — Идея лорда Хорста оригинальна, но возражения лорда Гудвина тоже имеют основания. Причина дешевизны зерна и дороговизны серебра — недостаток денег в обращении, то есть нехватка серебра. Только если будет найдена крупная серебряная жила и количество серебра на рынке резко возрастёт, тогда предложение лорда Хорста станет осуществимым. Произнеся эту длинную речь, Вигг решил оставить всё как есть. Реформа сельскохозяйственного налогообложения затронула бы слишком много сфер, и он просто не верил в эффективность нынешней административной системы.