Освоение земли: Свободный земледелец гор — Глава 154

Глава 154. Путь возрождения рода Ван Дацзиньфу, Тяньчжоу Более двадцати членов семьи Ван собрались в одном зале и расселись за пятью столами. — Мы все одна семья, так что я сразу перейду к делу и не стану говорить всяких пустых слов о трудностях и невзгодах, — начал Ван Даоцзи, глава нынешнего дома Ван, беря на себя руководство собранием. Жёны, дочери и вдовы рода Ван склонили головы, ожидая его речи. Семья Ван уже не та, что раньше. С тех пор как оба герцога — Янь и Чжао — допустили серьёзную ошибку, прежние друзья и знакомые прекратили всякое общение с ними. Третья госпожа Ван, Ван Минъюй, подняла глаза на старшего брата, прекрасно понимая, как ему нелегко. — Брат, говори прямо. Сейчас именно от тебя зависит судьба нашего дома, — сказала она. Ван Даоцзи был герцогом, первенцем и самым способным мужчиной в семье. — Я скажу прямо: Его Величество проявил великодушие и сохранил за нами прежнюю милость. Значит, мы обязаны служить Императору без колебаний, даже если придётся пройти сквозь огонь и воду. Однако у нас в распоряжении миллион му плодородных земель, а в этом году засеяно менее чем сорок тысяч му. Кроме того, число зарегистрированных домохозяйств сильно сократилось. За годы наши сбережения почти полностью истощились. Оставшиеся средства нужны для найма работников и обеспечения пропитания. Все расходы в доме — большие и малые — следует максимально сократить. Что до вас, госпожи… Ван Даоцзи посмотрел на семерых наложниц своего покойного отца и решительно продолжил: — Я найду вам достойные семьи в поместьях. Вы будете жить спокойно и благополучно. Наложницы побледнели. Одна девушка лет пятнадцати немедленно воскликнула: — Неужели великий дом герцога так обращается с нами, одинокими женщинами и сиротами? Даже путевых денег не дают, чтобы вернуться домой, а теперь ещё хотят выдать нас замуж за конюхов и вдов из поместий! Неужели вам не стыдно перед людьми?! Девушка явно получила хорошее воспитание, была сообразительной, имела чувство собственного достоинства и происходила из состоятельной семьи. Госпожи и сыновья рода Ван опустили глаза, чувствуя стыд. Однако Ван Даоцзи давно принял решение идти до конца, используя любые средства ради спасения рода. — Раз мы присоединились к роду Шаньнун, будем следовать их обычаям: разделять домохозяйства, распределять деньги, зерно, землю и женщин, — спокойно произнёс он. Сказав это, он больше не собирался менять решение. — Независимо от того, рожали вы детей или нет, всех детей оставляете нам — мы сами их воспитаем. Вы же продали себя в дом Ван, и я вправе распоряжаться вами по своему усмотрению. Как ваньху этого округа, я обязан способствовать заключению браков и рождению потомства. Та, что говорила, побледнела и громко возразила: — Так вы решили срывать зло на нас, слабых женщинах? Хотите раздавать нас, как игрушки? — Именно так, — холодно ответил Ван Даоцзи, пристально глядя на неё. — Если не согласны — можете умереть. Обещаю, похороню вас с почестями! — Ты… — молодая наложница смотрела на него, но через несколько секунд её взгляд стал жалобным. — Как тебе не стыдно, взрослый мужчина, мучить нас, бедных женщин? Чем мы тебе провинились, что ты так унижаешь нас, несчастных? Слёзы текли по её щекам без остановки. Жёны Ван молчали. Несколько дочерей хотели утешить девушку, но были немедленно остановлены старшими жёнами. Второй брат, Ван Даочжун, встал и сказал: — Брат, эти наложницы всё же были женщинами отца. Отдавать их слугам — неприлично и позорит наш род. Лучше пусть отправятся в Лоян и сами найдут себе пропитание. Ван Даоцзи нахмурился: — Какое лицо у нас осталось? Ты не ведаешь, что значит управлять хозяйством! Сейчас наш род стоит на грани гибели. А ты держишь в своих покоях дюжину женщин, которые ничего не делают, родила лишь одного ребёнка и тратишь кучу денег — чем это укрепляет честь рода Ван? Ты не умеешь командовать войсками, не знаешь, как управлять поместьями, целыми днями только и делаешь, что проводишь время с женщинами и разводишь бесполезных птиц! Отныне все горничные и слуги будут работать в полях. Не думайте, что сможете просто сбежать из Тяньчжоу. Даже в упадке род Ван остаётся ваньху, назначенным Воинственным Ваном. Ни один цяньху или ваньху в округе не примет вас, беглых слуг, не говоря уже об Императорском дворе — там и так хватает людей! Все наложницы, у которых нет детей в течение трёх лет, будут выданы замуж или проданы! Услышав, что собираются продать его женщин, Ван Даочжун в отчаянии закричал: — Давайте разделим дом! Каждый пусть управляет своим! Ты — своим домом герцога Чжао, я — своим домом герцога Янь! Мужчины и женщины вокруг с тревогой смотрели на братьев. Похоже, путь, предложенный Ван Даоцзи, ведёт к гибели — лучше уж разделиться! — Разделим дом! — поддержал Ван Даомин, третий брат, вставая на сторону второго. Жёны всех ветвей рода единодушно одобрили это решение. Лучше жить в нищете, чем погибнуть вместе с домом. Корабль рода Ван вот-вот затонет — пора забрать своё, пока не поздно! Когда младшие братья ослушались, а остальные начали проявлять беспокойство, Ван Даоцзи с презрением усмехнулся. — Я раздаю деньги, землю и женщин простым людям. Всё, что осталось от двух герцогских домов — слуги, телохранители, домочадцы — слушаются только меня. И ты думаешь, что с парой бесполезных наложниц сможешь отобрать у рода Ван то немногое, что ещё осталось? Каждая монета, каждый медяк останутся в доме — они нужны для будущего возрождения рода Ван. Вы все — дрова, на которых будет разожжён огонь нового величия. Никто не уйдёт! С завтрашнего дня все в доме будут питаться как простые люди. Сыновья рода Ван пойдут со мной работать и закаляться. Женщины будут стирать, готовить и шить одежду на продажу. Будем жить так, как живут люди Шаньнун! Кто не будет работать — получит по заслугам! А кто ещё считает себя прежним избалованным юношей и думает, что может расточать наследие рода Ван, того я лично изгоню из рода! Никто в семье не ожидал такой жестокости от Ван Даоцзи. Он не только собирался отдать женщин отца своим подчинённым в жёны для продолжения рода, но и принудить младших братьев, желавших раздела, к тяжёлому труду, а их женщин — продать… — Ты… — Ван Даочжун был настолько потрясён, что не мог вымолвить ни слова. Через мгновение гнев захлестнул его: — Ты поступаешь, как скотина! Фан Хуайжуй сидела, опустив голову, будто никого не видя, и не проронила ни звука. Горничные и дочери рода Ван затаили дыхание, не в силах повлиять на свою судьбу — всё решали другие. Ван Даоцзи вынул из-за пазухи острый нож. — Сегодня я не советуюсь с вами! С этого дня, как бы вы ни проклинали и ни ненавидели меня, я сделаю всё ради будущего потомков рода Ван. Кто против? Говорите! Увидев нож, юноши и госпожи испуганно уставились на него. — Ты сошёл с ума! Брат сошёл с ума! — закричал Ван Даочжун, быстро отступая. — Ван Фу! Схватите этого безумца! Ван Даоцзи холодно рассмеялся: — Взять этого никчёмного болтуна! Привяжите его во дворе на всю ночь — пусть поймёт, где его место! — Есть, господин! — немедленно отозвались десяток домочадцев. Под взглядами испуганных родственников Ван Даоцзи приказал слугам связать второго молодого господина и выбросить его во двор, словно свинью. Люди Шаньнун уже показали пример. Ван Даоцзи лишь следовал методам Бэйцзи У в роду Шаньнун — и это был самый верный путь к возрождению рода Ван. У людей Шаньнун никогда не было добровольного труда — только принудительный. Не хочешь работать — не важно, пленник ты или член общины, изначальный последователь рода Шаньнун или недавно покорившийся слуга — получишь без разговоров. Ван Даоцзи был не так жесток, как Бэйцзи У. Будь на его месте тот, к этому времени уже лежали бы мёртвые. Пусть методы рода Шаньнун и грубы, и дики, но для запущенного, разлагающегося дома Ван они стали настоящим лекарством. Сочетание семейных ферм и ремесленных мастерских, новые стабильные условия для торговли и привилегии ваньху открыли роду Ван путь к возрождению. Без железной воли по этой дороге не пройти. Особенно для тех юношей и девушек, что получили классическое конфуцианское образование: слишком гордые предпочли бы умереть, чем заниматься таким «позорным» делом. Ван Даоцзи стоял в зале холодный и непреклонный. Из уважаемого, доброго старшего брата он превратился в главу рода, которого боятся и ненавидят даже родные — братья, сёстры, слуги и горничные. Его родные братья лишились права на наследство и средств к существованию. Сёстрам не осталось приданого, и ни один порядочный дом не захочет брать в жёны дочерей такого рода. Их будущее стало мрачным и безнадёжным. Ван Даоцзи страдал внутри. Отныне он не сможет спокойно спать. Его будут бояться — и ненавидеть — свои же.