Меч из Сюйсу: Яд — Острей Лезвия — Глава 216

Глава 216. Один удар хлыста — и рухнули врата Тигр ворвался в деревню — все дома заперлись. Но бывают исключения даже в таких делах, и среди людей найдётся тот, кто не уступит и тигру. Цзян Минчжэ в этот миг сверкал ледяным огнём в глазах, вокруг него сгущалась зловещая аура, и каждый, кто на него взглянул, невольно чувствовал страх. Однако нашёлся один упрямый головорез: хоть и трепетал внутри, всё же подумал про себя: «Какой же он важный! Запугал всех до немоты… Самое время, чтобы я выступил!» Жажда славы и выгоды заглушила страх. Он снял со спины железный хлыст, одним прыжком преградил путь Цзян Минчжэ и громогласно крикнул: — Перед лицом всех героев Поднебесной ты осмеливаешься изображать бога или демона? Сними маску немедленно, иначе не пеняй на мой «Божественный хлыст Хуашаня»… Не договорив и половины фразы, он получил удар ногой от Цзян Минчжэ. «Божественный хлыст Хуашаня» взмыл вверх, болтая руками и ногами, будто плыл на спине, и со свистом улетел на пять–шесть чжанов ввысь, пока с грохотом не врезался прямо в главные врата монастыря. Бедная знаменитая доска с надписью «Шаолинь», написанной собственноручно императором Тайцзуном (Ли Шиминем) в благодарность за спасение тринадцатью монахами-палочниками, древняя и почтенная, рассыпалась на тысячи щепок от удара его плотного тела. А сам «Божественный хлыст Хуашаня» так глубоко впечатался в стену, что еле вывернул голову, словно огромная черепаха, и начал извергать кровь — она струилась водопадом с вершины врат. Все присутствующие остолбенели. Те, кто побывал в мире и видел многое, мысленно воскликнули: «Небо рушится! Эта доска — святыня Шаолиня! Четыреста с лишним лет она хранила славу монастыря, а сегодня… разрушена!..» Монахи-приёмщики покраснели от ярости. Один проворный бросился внутрь звать подмогу, а остальные семь–восемь человек закричали в унисон: — Этот безумец заслуживает смерти! И с трёх сторон бросились на Цзян Минчжэ. Когда «Божественный хлыст Хуашаня» вылетел, его хлыст вырвался из руки и взмыл высоко в небо. Цзян Минчжэ ловко подхватил его на ходу и, не замедляя шага, небрежно взмахнул. Монахи даже не успели нанести ударов — их уже раскатило по земле, как тыквы, и они корчились от боли, не в силах подняться. Один монах оказался сообразительнее других. Прижимая изувеченную ногу, он завопил хриплым голосом: — Достопочтенные благотворители! Вы все — добрые друзья нашего монастыря! Неужели станете безмолвно смотреть, как этот злодей бесчинствует? В тот же миг из глубин храма раздался внезапный звон колокола. Его звук «дан-дан» эхом отражался от горных склонов. Среди толпы нашлись те, кто был знаком с Шаолинем. Они обрадовались: — Великие мастера Шаолиня вот-вот придут! Этому мерзавцу конец! Кто-то решил воспользоваться моментом и заручиться расположением монастыря: — Нас здесь так много! Неужели испугаемся одного человека? Поймаем его — и великая заслуга перед Шаолинем будет нам обеспечена! Другой подхватил: — Верно! Мы стоим здесь, а он уже разрушил знаменитую доску Шаолиня — это позор для всех нас! Разве позволим ему войти в храм и учинить там хаос? Эти слова подогрели толпу. Десятки людей единодушно одобрили призыв. Видя общее возбуждение, все обрели храбрость, выхватили оружие и с боевым кличем бросились вперёд. Цзян Минчжэ холодно усмехнулся: — Беда и удача не имеют дверей — всё зависит от самого человека! Он продолжал идти, держа в руке железный хлыст, и применил технику «Большой посох Вэйто». Это боевое искусство было создано, чтобы передать дух бодхисаттвы Вэйто — защитника Дхармы, который поражает демонов своим посохом. Посох Вэйто по форме напоминал железный хлыст, поэтому использование хлыста вместо кулаков оказалось весьма уместным. «Сметающий полчища демонов», «Вихревой удар против тысяч воинов»… Цзян Минчжэ применял одну за другой связки, предназначенные именно для боя с толпой. Там, куда падал хлыст, люди разлетались, как соломинки на ветру, катаясь по земле в беспорядке. Поистине: тела и оружие летели вперемешку, стоны и вопли сливались в один ужасающий хор! Среди тех, кто откликнулся на «Героический лист», было немало прославленных мастеров. Однако одни, дорожа своей репутацией, остановились в городе Дэнфэн, а других монахи Шаолиня уже пригласили в медитационные покои. Те, кто ещё толпился у врат, были в основном второстепенными фигурами, редко встречались среди них мастера высшего уровня. Кто же мог устоять перед Цзян Минчжэ в его нынешнем, усиленном состоянии? Цзян Минчжэ шёл, будто прогуливался по саду, и вскоре достиг ступеней у главных врат. Позади него валялись десятки поверженных. Ещё тридцать–сорок человек не осмелились подступить — их колени дрожали, глаза полны ужаса. Перед ними стоял не человек, а сам повелитель демонов, вышедший из Преисподней, или царь демонов, сошедший с облаков. Кто посмел бы двинуться хоть на шаг? Над вратами всё ещё торчал «Божественный хлыст Хуашаня», истекая кровью. Цзян Минчжэ не собирался проходить под ним. Он поднял голову, легко подпрыгнул и взмыл ввысь, будто ступая по облакам и туману. Левой рукой, стремительно, как когти дракона, пробивающего облака, он схватил того за волосы, рванул — и выдернул из стены, словно выбрасывая мусор, за спину. Используя силу этого броска, Цзян Минчжэ поднялся ещё выше — теперь его голова возвышалась над вратами Шаолиня более чем на полкорпуса! Закат окрасил небо в кроваво-красный цвет, облака горели золотыми краями. Десятки людей у врат затаили дыхание, глаза их были широко раскрыты. Даже те, кто лежал на земле, забыли о боли и лишь с изумлением смотрели вверх. Изнутри храма уже бежали толпы воинствующих монахов, услышав звон колокола. Но, увидев эту картину, они разом остановились. Несколько старцев в красных халатах, казалось, поняли, что сейчас произойдёт. Они беспомощно протянули руки и в ужасе закричали: — Ни в коем случае! Цзян Минчжэ не обратил внимания. Его правая рука с железным хлыстом обрушилась вниз с грохотом. Раздался оглушительный рёв, поднялось облако пыли. С грохотом обрушились черепица и кирпичи. Цзян Минчжэ мягко приземлился, а пыль постепенно осела. Все — и внутри, и снаружи — остолбенели. Над главными вратами Шаолиня зияла пустота: Цзян Минчжэ одним ударом, будто рассекая гору, снёс всю верхнюю часть ворот, превратив её вместе с надписью в груду обломков. Его железный хлыст, толщиной с детское плечо, перекосился и скрутился, став бесполезным куском металла. Цзян Минчжэ небрежно бросил его — тот звонко ударился о землю. Монахи опомнились. Их глаза пылали гневом, лица исказились от ярости. Шаолинь славился уже тысячу лет — когда он переживал такой позор? Несколько старцев первыми заревели: — Ученики Шаолиня! Ловите этого демона! Цзян Минчжэ запрокинул голову и громко рассмеялся: — Демон? Ха-ха-ха-ха! Сегодня я покажу вам, что значит «зло выше дао на целый чжан»! С этими словами он одним прыжком перескочил через разрушенные врата и уверенно зашагал вперёд. Монахи, вне себя от гнева, ревели и бросались на него толпой. Впереди оказались четверо старцев. Они бежали плечом к плечу, но, поравнявшись с Цзян Минчжэ, два крайних резко ускорились, а два центральных замедлились и шагнули в стороны, окружив его. Восемь жилистых, покрытых узлами вен рук одновременно потянулись к нему. Будь здесь Цзюймо Чжи, он узнал бы в их движениях знаменитые техники Шаолиня: «Когти Дракона», «Когти Тигра», «Хватка Ястреба» и «Восемнадцать приёмов захвата» — все они входили в легендарные семьдесят два секретных искусства монастыря. Цзян Минчжэ одним взглядом оценил их мастерство: «Когти Дракона» — пронзительны и жестоки, «Когти Тигра» — свирепы и мощны, «Хватка Ястреба» — стремительна и решительна, а «Восемнадцать приёмов захвата» — изящны и изменчивы. Все они явно превосходили его собственные «Когти трёх иньских скорпионов». Но, как говорил сам Фэй Юнь Се Шэнь: «Все боевые искусства мира можно преодолеть — только скорость непобедима!» Пусть эти приёмы и были великолепны, но они слишком… медленны. Цзян Минчжэ активировал «Искусство Грома и Божественной Мощи». Даже по сравнению с таким мастером, как Сяо Юаньшань, он стал быстрее как минимум на три доли. Что уж говорить о простых монахах поколения Сюань? — Хе-хе! — Хей-ха! — выдохнули старцы, вкладывая всю силу в захват. Но их «хе-хе» разлетелось в клочья, прежде чем успело оформиться в звук. Лишь тогда они поняли: Цзян Минчжэ уже вышел из окружения и неторопливо направляется к Залу Небесных Царей.