Верховный Маг — Глава 341

У Филларда не было воспоминаний о том, чтобы он когда-либо был животным. Его первое воспоминание — как он встал на ноги, почувствовав голод. Будучи магическим зверем, он всегда стоял на вершине пищевой цепи. Страх был для него редким чувством — он испытывал его лишь перед Эволюционировавшими Монстрами или, в последнее время, перед Литом. Быть съеденным заживо позволило Филларду впервые познакомиться с настоящим ужасом. Осознание того, что даже если ему удастся избавиться от тролля, он всё равно может умереть от ран, едва не заставило его впасть в панику. Почти. Его тело было слабо, но разум — силён. Из земли вырвались щупальца и вонзились в многочисленные пасти тролля. Грязь и камни на вкус оказались отвратительными. Лицо Павшего исказилось от отвращения, пока он пытался освободиться от оков, сковывающих его движения. Жнец воспользовался моментом, когда они наконец разделились, и обрушил на всё ещё сопротивляющегося тролля свою самую мощную молнию. «Падение Молота» равнялось по силе заклинанию четвёртого уровня воздуха. Молния была размером с небольшой дом и вместо того, чтобы ударить один раз и исчезнуть в земле, обвила свою жертву, поражая её снова и снова. Кожа тролля почернела, а запах жареного мяса сопровождал его обугленное тело. Это разбудило аппетит линдвурма, напомнив ему, что он — хищник высшего порядка. Все, кто противостоял ему, обречены сначала стать пищей, а потом — удобрением. Тролль начал исцеляться в тот же миг, как молния прекратила действовать: его руки засияли светлой магией. Гардиан Рай поразила его несколькими огненными стрелами, но в гуманоидной форме тролль больше не был уязвим к огню. — Я здесь бесполезна! — сказала она. — Я вернусь и помогу остальным. Постарайтесь продержаться, пока мы не разделаемся с другими тремя троллями. — Легко сказать! — выругался Жнец. Пустить хотя бы одного тролля на волю значило бы, что все их павшие товарищи умерли зря. Бежать не было вариантом. Филлард зарычал, бросая вызов, и поднялся на хвосте, несмотря на агонию от множества ран и кровь, хлещущую во все стороны. Тролль бросился на линдвурма, выпуская новую серию кинжалов из света. На этот раз Филлард был готов. Он сжал правую ладонь, подняв каменную стену, которая заблокировала световое заклинание. Тролль проломил стену и угодил в ловушку Филларда. Прямо за каменным барьером тот смешал воду и землю, создав густой слой грязи, который полностью покрыл тролля. Внезапно существо оглохло, ослепло и замедлилось настолько, что линдвурму хватило времени сотворить гигантский молот из камня. Одним мощным ударом снизу он отправил тролля в небо. — Бейте его изо всех сил! — приказал Филлард Кронам и Жнецу, одновременно убирая землю и оставляя монстра промокшим до нитки. Молнии ударили со всех сторон с такой силой, что едва не помешали троллю упасть обратно на землю. Филлард не дал ему ни единого шанса встать на ноги. Каждый раз, как тролль был готов коснуться земли, каменный молот вновь отправлял его ввысь. Лишившись возможности колдовать и полностью потеряв подвижность, тролль вскоре вернулся к своему уродливому облику и вскоре после этого умер. Филлард был измотан. Он делал всё возможное, чтобы лечить свои раны, но его знания светлой магии ограничивались бытовой магией. Он мог лишь перевязать раны земной магией, чтобы остановить кровотечение. Увидев, что три других тролля всё ещё живы, он ослеп от ярости. — Да умрите же наконец! — зарычал он. Воздух в его лёгких смешался с уникальной маной, текущей по его телу. Искра жизненной силы воспламенила ману, превратив рык в зелёное облако, которое окутало троллей и заполнило воронку. Камни расплавились, земля начала гнить, источая отвратительный запах тухлых яиц. Всё, до чего дотрагивалось ядовитое дыхание, погибало — и тролли не стали исключением. Их тела превратились в лужи белой жидкости. Даже костей не осталось. — Чёрт возьми! — выругался Филлард. — Неужели я не мог научиться этому пять минут назад? Из двадцати одного магического зверя осталось только четырнадцать, и многие из них не переживут своих ран. * * * Армейский лагерь Флории был кошмаром. Она знала, чего ожидать — Орион рассказал ей обо всём заранее, — но никакие слова не могли передать суровую реальность, с которой она столкнулась за последние шесть месяцев. Сначала её длинные волосы сбрили под машинку, а затем конфисковали все магические предметы. Всё, что напоминало ей о прошлой жизни, все связи с семьёй были разорваны. Им строго запрещали использовать магию вне бытовой магии на всём протяжении курса. Кадеты могли называть друг друга только по имени и присвоенному номеру. Это делалось ради их же безопасности. Армия была полной противоположностью академии. Соотношение мужчин и женщин составляло семь к трём, а дворяне подвергались травле, если их происхождение раскрывалось. Большинство поступающих были бедняками, стремившимися построить лучшее будущее. Чаще всего им приходилось бежать от несправедливого правителя — либо чтобы избавить семьи от дополнительных налогов, либо чтобы избежать мести. Дворян ненавидели и офицеры, и рядовые солдаты, вынуждая их прятаться на виду у всех. Благодаря мускулистому телосложению и огрубевшим от тренировок рукам Флории не составило труда сойти за простолюдинку. Когда её спрашивали о семье или прошлом, она просто рассказывала о прошлом Лита. Они провели так много времени вместе, что она знала его жизнь как свои пять пальцев. Это помогало Флории заводить друзей и скрывать свою личность. Большинство повседневных забот она никогда не испытывала сама — только через рассказы Лита. Первые месяцы были жестокими. Инструкторов интересовали лишь сила, выносливость и скорость. Только те, кто преуспевал, получали шанс войти в элитные силы. Обычные кадеты могли рассчитывать лишь на роль рядовых солдат, а тем, кто отставал хотя бы в одном навыке, оставалось надеяться, что их ум поможет устроиться на канцелярскую должность. Остальных признавали негодными к службе и отчисляли. Во всех испытаниях первых трёх месяцев Флория превосходила всех кадетов своего взвода. Это принесло ей восхищение со стороны товарищей по казарме и столько же враждебности от остальных. Однако род Эрнас слишком часто оказывался в центре внимания, и их враги жаждали любого повода унизить их. Архигерцог Тебен так и не забыл унижения, которому подверглась его дочь на турнире Белого Грифона. Он не мог допустить, чтобы Флория затмила Клею и в армии, поэтому позаботился, чтобы нужные слухи достигли нужных ушей. Когда её личность «случайно» раскрылась, вся тяжёлая работа Флории пошла насмарку. Даже её казарменные подруги отвернулись от неё. Они могли смириться с тем, что их превосходит трудолюбивая простолюдинка, но успех дворянки, родившейся в золотой колыбели, был для них неприемлем. Вскоре Флорию отстранили от остальных кадетов. Единственное, что было хуже ежедневной травли и унижений, — это изоляция. Дно было достигнуто, когда её взвод встретил своего сержант-инструктора — Триона Гордозвёздного. Это был последний подарок Архигерцога Тебена. Он знал, что Трион так ненавидит своего брата, что отказался от фамилии Лита и купил себе новую, заслужив её собственными заслугами вместо того, чтобы использовать семейное имя для продвижения по карьерной лестнице.