Пепел Тайюаня — Глава 184

Глава 184. Древняя деревня Даже самый могущественный Повелитель Звёзд, некогда подавивший Их, не мог лично вмешиваться во все эти дела и расставлять ловушки. Тот, кто установил магический массив на месте печати кристаллической сердцевины Данъэ и насильственно извлёк из неё часть энергии, чтобы вызвать демонизацию, мог быть лишь живым существом из этого мира — притом обладающим высокой стадией культивации и могущественными методами. Скорее всего, это были божества эпохи Древнего Хунхуаня. Почти не было таких, кто бы не слышал их лекций о Дао и не получал от них наставлений. — Установка магического массива подобного уровня несёт колоссальную отдачу. Те божества, вероятно, уже давно умерли. Но раз массив до сих пор функционирует спустя бесчисленные эпохи, значит, за ним ухаживают их потомки. Будь с ними особенно осторожен — их методы далеко превосходят возможности земных культиваторов. Мышонок, несмотря на грусть, не забыл напомнить Цинь Юэ. Цинь Юэ усмехнулся: — Вы, уважаемый, неужели забыли, в чём я был особенно силён в самом начале своего пути? ... Западная часть Священного места Эфэн. Здесь тянулись десятки тысяч горных хребтов, переплетаясь друг с другом. На тысячу ли вокруг — ни души. В глубине этих гор, с незапамятных времён отрезанная от внешнего мира, пряталась крошечная деревушка. В одной из глиняных хижин, выглядевшей очень старой, но сохранившейся в целости, горела масляная лампа. Старик лет семидесяти–восьмидесяти сидел на стуле и парил ноги. Вода была горячей — его иссохшие ступни покраснели, а лицо выражало полное блаженство. Напротив, на маленьком табурете, сидел юноша лет шестнадцати–семнадцати — простодушный, с ясным взглядом. — Дедушка, я, наверное, уже почти достиг возраста, когда пора жениться. Хочу себе такую же женщину, как наша невестка — с широкими бёдрами, чтобы родила мне много сыновей! Лицо юноши светилось мечтательностью и надеждой. Для молодых людей в этой деревне такой момент был самым заветным. Чтобы обеспечить продолжение рода, старейшины деревни, когда в ней появлялся юноша брачного возраста, отправлялись в путь и возвращались с молодой и красивой девушкой. В такие времена деревня ликовала: вешали фонари, били в гонги и барабаны, устраивали шумные гулянья — и старики никогда не мешали веселью, лишь с улыбками наблюдали со стороны. Единственные, кто не радовался, — это сами девушки, внезапно оказавшиеся здесь. Однако их грусть длилась недолго: хоть деревня и выглядела обычной, все её жители вели скромную жизнь земледельцев и охотников, но на самом деле все они занимались культивацией. Прибывшие сюда женщины, даже если упустили лучший возраст для культивации, всё равно получали продление жизни и сохраняли молодость. Например, мать этого юноши была уже за тридцать, но выглядела почти так же, как в день своего прибытия — будто ей едва исполнилось двадцать. Старик медленно приоткрыл полузакрытые глаза и взглянул на любимого внука: — Цзюньвази, хочешь ли ты выйти за пределы деревни и увидеть внешний мир? Юноша на мгновение опешил: — Выйти? Зачем? Разве здесь плохо? Ведь все в нашей деревне… не могут покидать её, верно? Жители деревни не стремились к внешнему миру. Хотя от «привезённых» женщин они кое-что знали, внутри деревни было всё необходимое, и поколениями все жили здесь. Зачем уходить? Старик помолчал, потом пробормотал: — Здесь скоро может начаться неспокойное время. В глазах юноши читалась растерянность: — Это из-за новых невест? Они стали хуже? — Ха-ха… — старик не удержался от смеха. — В твоей голове кроме этого ничего и нет, да? — Да и не получается думать ни о чём другом, — признался юноша. — Даже культивация не даётся полностью. Старик понимающе кивнул. В юности тяга к любви — естественна, ведь все прошли через это. — По идее, нас не должны были найти… Но всё же лучше перестраховаться. В последнее время моё сердце постоянно тревожится, — пробормотал он, вынимая ноги из таза и кладя их на край. — Позови-ка своего четвёртого дедушку. Мне нужно с ним кое-что обсудить. — Сейчас? — Да, прямо сейчас. Через некоторое время юноша привёл ещё одного престарелого, худощавого старика. — Ступай, — махнул рукой первый старик. Юноша вынес таз с водой. Второй старик спросил: — Второй брат, зачем так поздно меня позвал? — Старый Четвёртый, я хочу отправить Цзюньвази вместе с твоими двумя внуками за пределы деревни, — без промедления ответил первый старик. Белоснежные брови второго старика слегка приподнялись, и его мутные глаза вдруг прояснились: — Ты думаешь, случится беда? Старик кивнул: — Наш род охраняет центр этого магического массива вот уже десятки тысяч лет. Ты и я прекрасно знаем, что произойдёт со всем Священным местом Эфэн, если массив будет полностью активирован. Второй старик помолчал, горько произнеся: — Мы — семья, призванная подавлять остаточные сознания двенадцати древних богов. Это наша миссия. — Да, это наша миссия. Старейшая предок тогда пожертвовала собственным божественным ядром, лишь бы установить этот массив и предотвратить повторное пробуждение древних звериных божеств, которые могли бы нанести миру второе разрушительное бедствие через десятки тысяч лет. Мы, потомки, не можем подвести предков. Старик вздохнул: — Но у людей всегда есть личные интересы! Не можем же мы ради всего живого пожертвовать собственным корнем? Второй старик долго молчал, затем скрипнул зубами: — Эти двенадцать звериных божеств — настоящая зараза. Их яд отравляет мир уже десятки тысяч лет… — Не говори так, — прервал его первый старик. — Жалобы бессмысленны. Я позвал тебя, чтобы ты отправил этих троих детей подальше — вон из Десяти Священных Земель, подальше от секты Чжаоян. И обязательно предупреди их: никогда в жизни не показывать свою истинную силу. Нам не нужны богатства мира сего — пусть живут долгой и спокойной жизнью богатых мирян. И ни в коем случае не передавать им глубокие методы культивации… — Второй брат, — нахмурился второй старик, — ты правда думаешь, что кто-то придёт сюда, разрушит центр массива и выпустит звериных богов на беду миру? Старик помолчал: — Если судить по уровню моего постижения, я уже почти достиг седьмой стадии божества. Но из-за ограничений Небесного Дао этого мира моя сила застыла на пике второй стадии. Даже в особом поле рядом с центром массива я могу проявить лишь пятую стадию. Однако моё восприятие всё ещё острое — я вряд ли ошибаюсь. — Значит, отправим только этих троих? В глазах второго старика мелькнуло сочувствие: — А в деревне ведь ещё женщины и дети… — Чем больше людей уйдёт, тем больше будет паники и тем выше риск провала, — покачал головой первый старик. — Наша задача — сохранить хотя бы нить рода для предков, пожертвовавших собой ради всего живого, и для самих себя… Чтобы наш род не прервался. Только и всего. Второй старик тяжело вздохнул и кивнул: — Понял, второй брат. Сейчас же всё организую — отправлю Цзюньвази и моих двух внуков. — Ступай, — кивнул первый старик. ... Глубокой ночью. Десятки тысяч горных хребтов погрузились в тишину. Древняя деревушка, скрытая среди зелёных холмов и прозрачных вод, не излучала ни единого огонька. Цинь Юэ стоял на вершине далёкой горы и молча наблюдал. Трудно было представить, что потомки тех, кто некогда создал гигантский магический массив и обманул древнего бога Данъэ, вот уже десятки тысяч лет живут здесь, охраняя массив, расположенный за тысячи ли отсюда, в полном уединении. Его сердце было переполнено сложными чувствами. Теперь он гораздо глубже понял, почему «древний бог Куньдун» — Мышонок — вздохнул так горько. Если бы всё было просто — враги, борьба, смерть… тогда можно было бы не колеблясь идти вперёд. Но проблема в том, что мир не должен быть таким! Когда мир только зарождался, в эпоху первобытного хаоса, двенадцать изначальных древних богов постепенно вели все живые существа от хаоса к порядку, от невежества к пробуждению разума. И всё изменилось лишь из-за вторжения одного «блуждающего Повелителя Звёзд». Ранее гармоничные расы стали враждовать, дружеские связи превратились во вражду. И по сей день подавляющее большинство живых существ остаются в заблуждении. И нет никакого способа это исправить. Как только Цинь Юэ узнал правду, он понял: его путь обречён на одиночество. Его не поймут. Его не примут. Весь мир станет его врагом! Как и эта тихая деревушка перед ним — из-за одного решения предков, потомки вынуждены жить здесь поколениями… Хотя он и славился искусством убийства, Цинь Юэ не стал тревожить жителей деревни. Следуя указаниям Мышонка, он незаметно подошёл к небольшой горной лощине в тридцати ли от деревни. Место выглядело совершенно обыденно — ни особой энергии, ни магических полей вокруг не ощущалось. Но едва Цинь Юэ ступил сюда, как почувствовал, будто за ним из тьмы пристально следит чей-то взгляд. — Так и знал, что ты придёшь… — раздался из темноты дребезжащий старческий голос. Цинь Юэ глубоко вдохнул и обернулся. Из мрака медленно вышел сгорбленный старик. Этот человек был настоящим мастером! Раньше Цинь Юэ не мог даже представить, что в «тайных семьях» мира сего могут быть такие ужасающие существа. — Юноша, послушай старика: возвращайся домой! Кем бы ты ни был — из мира бессмертных или рождённым в этом мире — не твори зла. Зло всегда оборачивается против того, кто его творит. Старик, только что проводивший внука, выглядел уныло, но в его взгляде читалась искренность. — Зло? — Цинь Юэ горько усмехнулся. — Уважаемый, а вы знаете правду о древних временах? Он понимал, как трудно изменить мировоззрение людей, но всё же не мог удержаться от попытки. — Правда о древних временах? Я не знаю? А ты знаешь? — пристально посмотрел на него старик. — Юноша, не позволяй себя обмануть. Я знаю о древних временах гораздо больше тебя. — Тогда, уважаемый, расскажите мне, — попросил Цинь Юэ, заметив, как Мышонок из Хаотического мира тоже открыл свои глубокие очи. Ему, видимо, было любопытно, как живые существа на земле воспринимают тех, кто пожертвовал собой ради мира, и насколько сильно они введены в заблуждение. Цинь Юэ уселся на большой плоский камень, явно готовясь внимательно выслушать. Старик удивился. Он предвидел беду, но не ожидал, что она придёт так скоро и именно в таком виде. В деревне, достигнув определённого возраста, некоторых юношей отправляли в мир для испытаний и расширения кругозора. Он сам был одним из таких, поэтому не чувствовал узости мышления. Даже тех девушек, которых они привозили, в основном покупали у бедных семей — не обманывали и не похищали. Поэтому старик всегда считал себя добрым человеком. Перед ним стоял непонятный, загадочный юноша, которого по логике следовало бы немедленно устранить. Но он всё же хотел попытаться. Попытаться спасти… одного заблудшего ягнёнка.