Верховный Маг — Глава 8

После долгих воплей и истерики Дерек наконец пришёл в себя и начал анализировать своё нынешнее положение. Первое, что бросилось ему в глаза, — огромная дыра в скафандре на уровне груди. Края дыры были обожжены, а на самом скафандре и на трупах вокруг лежало много фиолетового желе. Значит, это желе — свернувшаяся инопланетная кровь. Дерек повернул голову к месту, где очнулся, и заметил лужи крови и даже нечто, что с достаточной уверенностью можно было принять за размазанные внутренности. — Это не имеет смысла, — подумал он. — Все улики указывают на то, что это тело было мертво, как Юлий Цезарь, пока я каким-то образом не вселился в него. И по какой-то причине оно теперь полностью зажило. Ох, ребята, это значит, что все религии ошибались! К счастью, я никогда не верил в эту чушь, иначе сейчас был бы сильно разочарован. Дерек принялся осматривать новое тело. У него было четыре руки, но всего две ноги, причём все конечности — длинные и тощие. Ноги сгибались в обратном направлении, как у кошки. На руках и ногах по три пальца. Его очень интересовали черты лица, но поблизости не было ни единой отражающей поверхности. Он попытался нащупать лицо пальцами, но скафандр оказался со шлемом, который, впрочем, не мешал восприятию. Единственное, что удалось определить, — форму шлема, и, судя по ней, его новая голова должна была быть похожа на спинной плавник акулы. Затем он попробовал говорить: — Тест, тест. Дерек Эспозито. Раз, два, три. Каким-то образом ему это удалось, но язык остался английским. Значит, он не унаследовал ни мышечную память, ни интеллект прежнего владельца тела. Дерек попытался встать, но центр тяжести слишком отличался от привычного, поэтому пришлось сдаться и ползти, как младенец. Он начал осматривать трупы, пытаясь понять, что вообще происходит. Судя по скафандрам, здесь шла война между двумя группировками. Одни носили красные скафандры, другие — серые, как у Дерека. Он не знал, кто побеждает, но это всё равно не имело для него значения. Если только скафандр не оснащён универсальным переводчиком, он не сможет ни с кем общаться. Враги убьют его на месте, а союзники, скорее всего, бросят как ненужный хлам. — Кому вообще нужен болтающий идиот, который даже ходить не умеет в такой ситуации, когда решается вопрос жизни и смерти? Я здесь и дня не пробыл, а уже считаюсь мёртвым. Отказавшись сдаваться, Дерек упёрся в стену и, наконец, поднялся на ноги, после чего начал исследовать окрестности. Коридор был усеян дверями, но выбор оставался крайне ограниченным — он мог пройти лишь через открытые. Дерек понятия не имел, как открывать двери или управлять панелями управления, которые встречались по пути. Он тыкал в кнопки наугад, но ничего не происходило. И он начал чувствовать голод. — Неужели я умру вот так? От голода в чёртовом космическом корабле, на инопланетной планете или чёрт знает где! Я даже не знаю, чем питается эта бесполезная груда мяса! Даже если я наткнусь на гору еды, у меня нет способа понять, что съедобно. А если бы и знал, я всё равно не знаю, как снять этот проклятый шлем. Пройдя несколько часов, голод и раздражение довели его до истерики. Дерек закричал и начал пинать всё, что попадалось под руку, пока от изнеможения не уснул. Когда он проснулся, разум снова был ясен. — Это кошмар. У меня больше нет вариантов. Даже если бы я захотел покончить с собой, я не знаю, как это сделать, — он стукнул затылком о стену, чтобы сдержать раздражение. — Я никогда не задумывался об этом, но перерождение в научно-фантастической обстановке — худший из возможных сценариев. Инопланетное тело, чуждые обычаи, полное отсутствие интуитивного понимания этой расы. А ещё всё здесь настолько высокотехнологично, что я не могу даже дверь открыть. Чёрт возьми, даже если бы каждая кнопка была подписана, это всё равно было бы бесполезно — я не знаю их языка. Голод усиливался, и с каждой минутой он становился слабее. Не теряя времени, он снова пошёл бродить, на этот раз стуча в каждую дверь и крича, чтобы привлечь внимание. Дерек уже был на грани обморока от голода и усталости, когда наконец одна из дверей открылась. Шок был настолько сильным, что он потерял равновесие и рухнул на пол. За дверью стояли инопланетяне в серых скафандрах, выстроившись клином. Каждый держал в руках нечто вроде длинного металлического посоха, словно это винтовка. Дерек даже не пытался встать — он просто помахал правой рукой, надеясь, что это жест мира. *Капитан! Это же Зарк! Его жизненный сигнал вновь появился — это не сбой системы, он жив!* Строй расступился, и вперёд вышел более высокий и массивный инопланетянин. Солдаты не опускали оружие и не теряли бдительности, ожидая приказа атаковать. *Что ты делаешь на полу, солдат? И как, во имя Трака, ты выжил в той засаде?* — грубо спросил капитан. — Дружище, я понятия не имею, что ты только что сказал. *Что он несёт? Медик, какие показания по ране от бластера?* Инопланетянин в фиолетовом вышел вперёд и начал сканировать тело Дерека. *Ничего, сэр. Это не диалект империи. Сканер подтверждает: дыра в броне точно от кореллианского бластера. Не понимаю, как он выжил без единого повреждения. Это чудо.* *Это угроза,* — мрачно произнёс капитан. Он взял посох у одного из солдат и нажал кнопку — тот превратился в глефу с лезвием из чистой энергии. — Ну что ж, похоже, я умру от светового меча. Круто. Один удар — и я превращусь в перхоть. Повезло же мне — ещё одна безболезненная смерть. Когда капитан вонзил глефу ему в грудь, никакого жужжания или шипения не последовало. Лезвие прошло насквозь, и Дерек начал истекать кровью. Оружие оказалось не лазерным, а твёрдым световым конструктом — по сути, обычной глефой. *Слушайте внимательно, солдаты. Зарк был хорошим бойцом, и мы будем помнить и скорбеть о нём как о таковом — если, конечно, выберемся отсюда живыми. Но эта штука, что бы она ни была, — риск, который мы не можем себе позволить. Особенно когда принц Рекхарт под нашей защитой, а кореллианские мятежники всё ещё на свободе. Лучше небольшие потери, чем шпион в наших рядах. Закройте дверь и проверьте периметр снова.* На этот раз смерть оказалась далеко не безболезненной. Дерек чувствовал, будто его грудь горит, но настоящая боль исходила не от раны, а от лёгких. Он задыхался. Каждый вдох становился всё мельче и труднее предыдущего. Изо рта хлынула кровь, и он почувствовал, будто медленно тонет. Горло судорожно сжималось, пытаясь втянуть воздух, но безрезультатно. Смерть наступила меньше чем за минуту, но для него это длилось целую вечность. Снова его окутало ослепительное сияние, и он потянулся к нему. Как и в прошлый раз, тревоги и ярость начали исчезать, но вместо того чтобы наслаждаться этим, он просто раздражался. Дерек никогда не верил в богов, а значит, не верил ни в рай, ни в ад. — Человечество всегда было ужасной расой, — подумал он. — Невозможно определить кого-то как по-настоящему плохого. Чаще всего «плохие парни» — это просто люди, которым никогда не дали шанса стать кем-то иным, кроме преступников. А потом есть такие, как я, кого жизнь толкала и толкала, пока они не сломались. Не говоря уже о психопатах и социопатах. Как можно отправить в ад того, кто родился с неисправным мозгом, просто потому, что его голова работает неправильно? Поэтому я всегда верил: либо загробная жизнь есть для всех, либо её нет вообще. Смерть должна быть окончательным уровнем уравнивания — неважно, хороший ты или плохой, богатый или бедный, путь один. А вместо этого я получаю эту дешёвую подделку под перерождение, которая издевается надо мной. Какой смысл в перерождении, если я сохраняю всю свою память? В каком бы теле или на какой бы планете я ни оказался, я всё равно несу с собой свой багаж. И как только я выйду из этого света, вся моя боль, ярость и презрение к человечеству помешают мне усвоить тот урок, который я, видимо, должен выучить! В этом потустороннем пространстве он с ясностью понял: его психолог был прав лишь наполовину. Он мог измениться — но только если захочет. А из-за всего пережитого у него просто не было желания. Это был идеальный пример парадокса «ловушки-22». Внезапно его потянуло вниз, прочь от света. Зрение расплывалось, но вокруг стоял шум и суета. Огромные руки держали его неподвижно, пока он блевал неведомо что, и, судя по сквозняку на ягодицах, он был гол как сокол. — Не понимаю, что творится, — подумал он, — но готов поспорить, что снова влип по уши. Когда зрение наконец прояснилось, Дерек понял: руки не были огромными — просто он сам стал очень маленьким. Точнее, младенцем. *Он жив! Я сделала это! Мне удалось спасти твоего мальчика!* Ближайший осмотр показал, что эти руки принадлежали какой-то старой карге, несущей чушь на непонятном языке. Дерек находился в деревянной хижине, окружённый людьми в лохмотьях, которые можно было назвать одеждой разве что на фестивале в стиле X века. — Чёрт, я ненавижу, когда всегда прав!