Верховный Маг — Глава 55

После окончания битвы все рухнули на землю, наконец получив возможность расслабиться. Несмотря на победу, радоваться или праздновать было некогда. Лес Травн навсегда останется со шрамом, которому потребуются месяцы, а то и годы, чтобы зажить. Три короля уже обсуждали, как перераспределить границы своих сфер влияния, чтобы будущие неурожаи не ударили по ним слишком сильно. Лит, однако, всё ещё размышлял о воспоминаниях молодого медведя, сравнивая их жизни. Лишь потому, что он родился в благополучной семье, он не сошёл с ума от жажды власти и мог позволить себе заботиться о своём теле. На месте медведя, в условиях жестокой конкуренции дикой природы, он, возможно, поступил бы так же. Вся его жизнь до этого момента тоже была чередой рискованных решений с неясным исходом — просто ему повезло больше. Это был уже второй раз за один день, когда его победа оказалась пустой. Он начал впадать в уныние, и выброс адреналина быстро сошёл на нет. Скоро усталость даст о себе знать — ему нужен настоящий сон. Но прежде чем отправиться домой, оставалось кое-что сделать. Сначала он отдал Шифу целого кабана на пропитание, а затем принялся лечить его атрофированную лапу. Раньше он не мог этого сделать: восстановление после такой раны вкупе с истощённым состоянием зверя после затяжного боя неминуемо привело бы Шифа в обморок. К этому моменту целительство стало для Лита почти второй натурой. Кроме того, он хотел, чтобы всё, что случится дальше в лесу, магические звери решали сами. У Лита и так хватало забот — ему хотелось лишь неделю подряд спать и есть. Во-вторых, наконец появилась возможность наглядно продемонстрировать не одному, а сразу трём могущественным магическим зверям свои сомнения относительно магии четвёртого уровня. Используя остатки энергии, Лит соткал с помощью истинной магии уменьшенную версию заклинания четвёртого уровня «Перст Бога Молний», соединив огонь и воздух, чтобы создать небольшой шар плазмы. — Настоящее заклинание было бы крупнее, а значит, наносило бы больше урона, но и требовало бы куда больше энергии, — пояснил он. Из-за своей природы плазма крайне нестабильна и рассеивается даже при малейшей ошибке. Она действительно способна достигать температур в тысячи градусов и наносить удары с хирургической точностью, но при этом движется невероятно медленно. Лит не находил ни одного практического применения, которое оправдывало бы столь расточительное расходование маны на одно-единственное заклинание. И Рай, и Шиф были прирождёнными мастерами воздушной магии, поэтому сразу поняли суть заклинания и его скрытые недостатки. — Это просто бесполезно! — выпалил Жнец. — Самое красивое расточение маны, которое я когда-либо видел, — рассмеялся Защитник. — С гораздо меньшими затратами энергии и усилий ты мог бы стереть с лица земли целый акр леса. Думаю, проблема не в тебе, а в самом заклинании. Судя по тому, что ты рассказывал раньше, люди считают друг друга настолько глупыми и ненадёжными, что разделили магию на ступени, или уровни, как вы их называете. По-моему, либо тот человек, что придумал эту чушь, имел больше свободного времени, чем ума, либо заклинание намеренно сделано неполным. — Неужели люди настолько глупы? — изумился Шиф. — Учить своих детёнышей, как убивать добычу, но не объяснять, где самые ценные части? — Ещё один тупик, — вздохнул Лит, и его уныние усилилось. Рай был последней надеждой разобраться в этой магической головоломке. — Прости, Бич, — сказал Рай. — Но у нас, магических зверей, куда более практичный взгляд на магию. Большинство ваших человеческих проблем кажутся мне бессмысленными или глупыми. Ещё одна трудность — мы не способны управлять всей энергией мира. Только звери королевского уровня могут манипулировать двумя стихиями, тогда как самые сложные заклинания, которые ты мне показывал, иногда используют три и более. Я бы с радостью помог тебе дальше, но между моими обязанностями и этой трагедией мне нужно сосредоточиться на предотвращении надвигающегося голода. Прости. Рай и Шиф покинули его, начав обсуждать, как помочь всему лесу — особенно той зоне, которую сильнее всего опустошило Увядание, — пережить предстоящую зиму. Головная боль Лита с каждой секундой усиливалась, и, попрощавшись с ними, он поспешил домой, двигаясь так быстро, как только мог. — Вот и вся польза от второго и третьего мнения. Если Рай прав, то мы в серьёзной заварушке. Без академии нет заклинаний пятого уровня, а значит, нам навсегда застрять на третьем как основном источнике вдохновения. Не говоря уже о том, как мне не завидуется всем тем студентам, которые тратят целый год жизни на отработку неполных заклинаний. — Вообще-то, — вмешался Солюс, — я долго размышлял над тем, что сказала нам Нана, и думаю, есть ещё одна возможность. Возможно, магия четвёртого уровня и огненная магия так редко встречаются, потому что строго связаны со специализацией мага. — А вдруг «Перст Бога Молний» — не боевое заклинание, а источник энергии для конструктов? Или, может быть, это единственный способ вырезать магические руны на самых прочных материалах, используемых для оружия и доспехов? Мы ведь ничего не знаем о кузнечном деле, варке зелий или чём-либо, связанном с косвенной магией. — Чёрт! Ты, скорее всего, прав. И это добавляет оскорбления к нашей травме. Похоже, нам суждено провести четыре крайне скучных года. Как только он вернулся домой, Лит отказался шевелить и пальцем и сразу после ужина отправился спать, надеясь, что следующий день принесёт добрые вести. Прошли месяцы. Его день рождения приближался, как и крайний срок подачи заявок в любую академию. Тем временем граф Ларк не сидел сложа руки. Он использовал каждую возможность, каждый, пусть даже самый надуманный предлог, чтобы добиться аудиенции у короля. А когда это не удавалось, он методично продвигался вниз по иерархии Двора. Он так надоел всем, что многие прятались при его появлении или делали вид, будто его не замечают, лишь бы не дать повода продолжать его безумное начинание. Но граф был упрямым человеком. Он знал все правила и регламенты назубок, и, прикрываясь реальными проблемами графства Лустрия, ему было трудно отказать, не создав опасного прецедента. Он мог часами ждать, будто это ничего не значило, а затем с такой энергией отстаивать своё дело, что хозяева, лишь бы избавиться от него, вынуждены были хотя бы пообещать рассмотреть его просьбу. Когда директриса Линнея говорила о желании отправить политический сигнал, она не ожидала такого результата. Вскоре её имя начнут связывать с изощрёнными проклятиями и руганью — и так до седьмого колена её рода. Граф Ларк быстро стал горячей темой, вызывая такое же внимание, как надвигающийся потоп или чума. Так или иначе, он добился части своей цели: весь Двор начал обсуждать возможные последствия нового правила директрисы Линнеи. Действительно ли стоит преграждать путь перспективному магу только из-за того, где и как он выучил свои заклинания? Почему наказывают жертву преступления лишь за то, что она потребовала соблюдения закона? Должна ли директриса столь важного учреждения иметь право менять правила приёма по своему усмотрению, без какого-либо контроля? Подобное обсуждение требовало времени, но главное — спокойствия и тишины. Поэтому Двор единогласно постановил предоставить маркизе Дистар, настоящей правительнице графства Лустрия, чрезвычайные полномочия, чтобы она сама решила, как лучше всего справиться с графом Ларком. Другими словами, ей досталась самая неприятная часть работы. Теперь граф Ларк будет неустанно донимать именно её, в то время как все остальные будут жить долго и счастливо. У маркизы Дистар и без того хватало проблем, а Треквилл Ларк стал лишь вишенкой на торте. Она не раз задумывалась о том, чтобы воспользоваться своей новой властью и отрубить ему голову, но здравый смысл и все её советники остановили её. Ларк был одним из её лучших вассалов. Он был честен, не присваивал налоги и никогда не ввязывался в скандальные истории, которые ей пришлось бы замалчивать. Более того, под его руководством графство Лустрия процветало уже более двадцати лет — ни маркизе, ни её матери до неё не приходилось шевелить пальцем. Это была отлаженная машина, да ещё и честная! Заменить его было бы куда сложнее, чем предотвратить проблемы, устранив его. Оказавшись в безвыходном положении, она решила, что честность — лучшая политика. Ларк ведь был заботливым отцом. Возможно, он поймёт её положение и оставит её в покое, если узнает правду. Предоставив ему тридцать седьмую аудиенцию менее чем за три месяца, она объяснила графу Ларку бедственное положение своей семьи. — Как тебе известно, чем выше поднимаешься, тем больше неприятностей наживаешь. Несколько недель назад на мою семью было совершено покушение. Благодаря мерам безопасности оно провалилось. Но последствия всё же были. Один из нападавших сумел добраться до моей дочери. Её магические защиты приняли на себя основной удар, превратив смертельный удар в нечто чуть сильнее укола булавкой. — Всё хорошо, что хорошо кончается, — заметил граф. Маркиза едва сдержалась, чтобы не прикончить его ударом ладони, и вместо этого потерла лоб, пытаясь успокоиться. — Хотелось бы! Из-за этого укола моя дочь теперь проклята. — Проклята? — Монокль графа Ларка вылетел из глазницы от удивления. Обычно он насмехался бы над столь нелепой идеей. За все годы изучения магических диковинок со всего мира он сталкивался с проклятиями разве что в сказках на ночь для своих детей. Но взгляд маркизы заставил его водрузить монокль на место и позволить ей продолжить. — Да, проклята. Я бы сама не поверила, если бы не увидела это собственными глазами. Когда целитель попытался помочь ей, чтобы избежать шрама, рана вместо того, чтобы исчезнуть, стала больше. Я перепробовала всё: вызывала знаменитых мастеров-зельеваров, целителей, знахарок, шаманов. Ничего не помогло. Теперь единственное, что поддерживает мою постоянно кровоточащую дочь в живых, — это постоянное употребление зелий и помощь моего личного мага Айнза. Как тебе известно, его считают гением, возможно, лучшим выпускником академии Чёрного Грифона за всю её историю. Чтобы усугубить ситуацию, нападавшие, поняв, что им не уйти, предпочли взорваться, уничтожив все улики. Некого было допрашивать, нечего исследовать, чтобы понять, что именно они сделали! — Это потрясающе! — подумал граф. — Это ужасно! — сказал граф вслух, сохраняя максимально скорбное выражение лица.