Ночь в Пекине: Опасное влечение — Глава 3

Глава 3. Не могу дышать Лицо Айюнь слегка окаменело, пальцы непроизвольно сжались. Но в следующее мгновение рука мужчины легла ей на ладонь — всего на несколько секунд, лишь чтобы опереться. Когда она снова подняла глаза, он уже стоял на ступенях. Этот человек… Айюнь слегка прикусила губу и бросила вслед его спине: — До свидания, господин. Смешно, впрочем: они столько времени провели вместе, а даже имён друг другу так и не назвали. Е Цзяхуай на мгновение замер, не оборачиваясь, и произнёс: — До свидания, Айюнь. Спасибо за зонт. Услышав своё имя, Айюнь невольно моргнула — вероятно, он услышал его от дедушки. Но это ведь всего лишь имя. Больше у них не будет никаких пересечений. Тёмный клетчатый зонт снова оказался у неё в руках. Встреча показалась ей сном, сотканным дождём и туманом Цзяннани. Когда Айюнь вернулась домой, дедушка с бабушкой сидели у телевизора, прислонившись к изголовью кровати. Тусклый свет напоминал ей детство. — Почему так поздно? — спросила бабушка. Айюнь мыла стаканчик для еды и отвечала: — Ходила к бабушке Ли, помогала её внучке с домашним заданием. Она выключила воду, встряхнула стаканчик, чтобы сбросить остатки капель, поставила его сушиться и собралась идти в свою комнату читать. Бабушка крикнула из другой комнаты: — Ложись пораньше, не засиживайся допоздна. — Хорошо. Мимолётный миг сегодняшнего дня не стоил даже того, чтобы присниться. — В тихой комнате все ждали, когда Е Цзяхуай наконец назовёт ответ на вопрос. Пока кто-то, улыбаясь, не начал сглаживать неловкость, раздался холодный, мягкий голос: — У девочки приятный голосок… и характерец огонь. Девушка в его объятиях уже вполглаза дремала, прислонившись к его плечу. Е Цзяхуай щёлкнул её по щеке. Та пробормотала что-то во сне, но лицо осталось послушным. Он не сказал вслух одну мысль: в тот момент она напоминала лисёнка, ещё не познавшего мир. И в то же время её глаза были удивительно чистыми — такими, что щекотали душу. * Обоим пожилым родственникам было уже за восемьдесят. Лето подходило к концу, и многие туристы спешили воспользоваться последними тёплыми днями, создавая сезонный наплыв. Айюнь хотела помочь, насколько могла, поэтому всё откладывала покупку билетов домой и начала собирать вещи лишь за два дня до начала занятий. Ах да — перед этим она ещё заказала установку двух камер видеонаблюдения: одна — в прихожей, другая — в комнате. Обе с функцией слежения за движением. Теперь, открыв приложение на телефоне, она могла видеть каждый уголок дома. Старики ругали её за расточительство и лёгким щелчком по лбу напоминали, что деньги надо беречь. Но Айюнь лишь весело смотрела на экран, где чётко отображались их лица, и не возражала ни слова. Ей этого было мало. Она мечтала о том, чтобы изобрести переносное устройство слежения: стоит лишь включить — и сразу узнаешь, как они себя чувствуют, поели ли, хорошо ли спят. Перед отъездом Айюнь снова и снова напоминала: — Дедушка, если погода плохая, не ходи кататься на лодке. Упадёшь — будет хуже, чем польза. Су Буцин кивнул: — Хорошо, понял. Такой послушный старичок. Айюнь переключилась на бабушку: — Бабушка, тебе тоже меньше торговать на улице. Если почувствуешь себя плохо — сразу звони мне. Ни в коем случае не терпи! Принимай лекарства вовремя, а если закончатся — тоже звони. Ся Юнь подтолкнула её к двери: — Ты, девочка, больше старухи стараешься! Кто бы подумал, что ты будешь так нудеть? Айюнь молча вздохнула про себя. Как ей не волноваться? Вдали от дома старики никогда не жалуются на здоровье — просто купят таблетки и всё. В прошлый раз она узнала только по возвращении, что бабушка из-за гипертонии однажды даже потеряла сознание, пока её не было. Хорошо, что в тот день дедушка как раз не ушёл на лодку… Она не смела думать дальше. На этот раз Айюнь сразу же повезла их обоих в больницу на полное обследование. В целом всё было в порядке, но давление у Ся Юнь оставалось повышенным — требовалось постоянное внимание. Когда она вышла на улицу и увидела уже стоявшую у дома машину, роли вновь поменялись: Айюнь снова стала той маленькой девочкой с двумя косичками. Она никогда не умела прощаться. Каждый раз, говоря «до свидания», ей хотелось плакать, но она не хотела расстраивать стариков, поэтому на губах всё время играла сладкая улыбка. Поднимая чемодан в машину, она сказала: — Бабушка, заходите, не провожайте. Ся Юнь сжала её руку в своих морщинистых ладонях: — Айюнь, береги себя вдали от дома. — Обязательно! А ты, бабушка, приготовь мне вонтоны, когда я вернусь! — Хорошо, — Ся Юнь помолчала, словно борясь с собой, и всё же добавила: — Айюнь… если будет время, навести маму. Она… Айюнь поняла, что скажет бабушка дальше, и не хотела слушать. Но боялась обидеть старушку, поэтому просто перебила: — Я знаю. Она открыла дверцу машины. Первым делом опустила стекло, высунула голову в окно и помахала рукой. Ветер трепал её волосы — будто сама дорога пыталась её удержать. Колёса застучали по брусчатке, машина слегка подпрыгнула на неровностях. Голос Айюнь дрожал, но она умело скрыла всхлипы: — Бабушка, дедушка, я поехала! До свидания! Закрыв окно, она опустила голову — и слеза упала прямо на колени. Водитель в зеркале заднего вида улыбнулся: — Девочка, только поступила на первый курс? Тяжело уезжать из дома? Айюнь смутилась — ведь она уже на четвёртом — и пробормотала что-то невнятное. Кажется, с определённого возраста человек обязан становиться сильным и независимым. Даже прощаясь, не должен плакать. Айюнь чувствовала, что уже достигла этого этапа: в одиночку она вполне справляется со всем. Но сейчас плакала, как маленький ребёнок. Она думала: наверное, так и не научится прощаться по-взрослому. Водитель оказался разговорчивым: — Куда едешь учиться? В какой университет? — В Северный город, в Пекинский университет языков и культуры. Он посмотрел на неё с уважением: — О, отличница! — Моя дочь учится на дизайнера, в Южном городе… — начал он болтать без умолку. Дорога от дома становилась всё длиннее, но под аккомпанемент родного говора грусть постепенно рассеивалась. Наконец, в начале сентября Айюнь вернулась в город, совсем не похожий на её родные места. В общежитии уже кто-то был. Едва она открыла дверь и не успела даже встать на пороге, как на неё бросилась тень: — Моя Айюнь-сокровище! Я так по тебе скучала! Этот порыв был горяч, как пар, вырывающийся из чайника, — Айюнь инстинктивно отступила на два шага. Если бы не держала чемодан, в первый же день пришлось бы идти в больницу. Шу Лои — типичная яркая красавица. Их дружба началась просто: соседки по комнате, вместе ходили на пары и обедали. За четыре года между ними выросла настоящая привязанность. Честно говоря, Айюнь считала себя счастливой: за все годы университета ей попадались только хорошие соседки. По натуре она была спокойной. Со стороны могло показаться, что она — образцовая тихоня, даже немного скучная. На самом деле она просто медленно привыкала к людям. А вот когда сойдутся поближе, Шу Лои обожала щипать её за щёчку и восклицать: — Сокровище, как же ты мила! — Сокровище, а ты и так умеешь?! … Айюнь помнила свой первый день в общежитии. В сентябре в Северном городе всё ещё стояла жара. Она поднималась по лестнице с чемоданом, ворот рубашки пропитался потом — выглядела довольно жалко. Едва она открыла дверь, как даже не успела встретиться взглядом с соседками — Шу Лои уже вырвала у неё чемодан и потащила внутрь, весело представляясь. В самый чужой для неё момент в этом городе Шу Лои ворвалась в её жизнь с бурей дружбы, проложив широкую дорогу к четырём годам прекрасных отношений. Но сейчас Айюнь чувствовала лишь отчаяние: из-за этой женщины её жизнь оказалась под угрозой. Она задыхалась! — Лои… не могу… дышать… — прохрипела она, зарывшись лицом в её грудь и похлопав по спине.