Меч из Сюйсу: Яд — Острей Лезвия — Глава 15

Глава 15. Поэзия юных чувств Видя, как А-Цзы сияет от радости, Цзян Минчжэ почувствовал неловкость. Использовать украденные стихи, чтобы доставить кому-то удовольствие, казалось ему всё равно что угощать гостей деньгами, добытыми воровством. Да и это ведь не какой-нибудь иной мир — «Гуаньцзюй», столь широко известное произведение из «Книги песен», слишком легко может выдать его обман. Но если сказать правду… Цзян Минчжэ бросил взгляд на А-Цзы. Эта девочка с детства росла в таких условиях, как в Секте Сюйсу, и, вероятно, редко имела возможность проявлять такую искреннюю радость. Неужели он сам погасит этот свет в её глазах? Цзян Минчжэ ещё не успел принять решение, как Чжуэй Фэнцзы хитро ухмыльнулся: — Малышка А-Цзы, ты ведь не понимаешь! Разве настоящий поэт станет разъяснять собственные творения? Давай-ка старший братец объяснит тебе! А-Цзы повернулась к нему. В её мыслях мелькнуло: третий старший братец ради расположения Учителя выдумывает всё новые уловки и действительно знает много интересного. Она знала один секрет, о котором почти никто не догадывался: страсть Чжуэй Фэнцзы к кулинарии вызвана вовсе не его прожорливостью, а желанием заманить Дин Чуньцюя время от времени заглядывать перекусить! Три года назад, глубокой ночью, ей вдруг пришла в голову шалость — подсыпать слабительное в завтрак на следующий день, чтобы всех развеселить. И тогда она случайно заметила крадущегося Чжуэй Фэнцзы. Сначала она решила, что и он тоже пришёл испытать новое зелье, и осторожно последовала за ним. Прямо своими глазами она увидела, как третий старший братец бросил ядовитого паука на спящего повара. А тот повар был специально нанят Дин Чуньцюем — мастер луцайской кухни. Чжуэй Фэнцзы постоянно крутился вокруг него, приставал с улыбкой и выпрашивал рецепты. Правда, А-Цзы никому об этом не рассказала. Ведь угодить Дин Чуньцюю — обязательный предмет для всех учеников. Не только для официальных учеников, но даже для неофициальных — каждый изощрялся, как мог. Какими методами пользуется Чжуэй Фэнцзы — его личное дело. А-Цзы предпочла сделать вид, будто ничего не видела. Угодничество третьего старшего брата ограничивалось не только кулинарией. Дин Чуньцюй питал слабость к изысканности и культуре — достаточно взглянуть на даосские имена, которые он давал своим ученикам. Это сразу становилось очевидным. Поэтому Чжуэй Фэнцзы через посредников приобрёл множество книг и теперь говорил медленно, размеренно. На фоне других учеников, чьи манеры были грубы и прямолинейны, он сразу выделялся своей образованностью. Вот почему, услышав от него, что поэт не должен сам толковать своё творение, А-Цзы поверила и тут же сделала ему комплимент: — Третий старший братец, ваш талант — целых шесть доу! Кроме самого поэта, никто лучше вас не поймёт этих строк! Про себя она подумала: «Если Чжуэй Фэнцзы понимает стихи и имеет талант в шесть доу, а Учитель знает наизусть столько стихов — уж точно семь доу, то мой имбирный братец сам сочиняет стихи… значит, у него талант целых сто доу!» Слово «восемь доу» она впервые услышала от Дин Чуньцюя, и в её представлении чем больше доу, тем выше талант. Чжуэй Фэнцзы читал «Гуаньцзюй»! Как только Цзян Минчжэ увидел, что тот вызвался объяснять стихи А-Цзы, он сразу всё понял. Чжуэй Фэнцзы кашлянул, опустив голову, незаметно подмигнул Цзян Минчжэ и начал: — Малышка А-Цзы, наш младший братец написал стихи просто великолепно! «А? Что он задумал?» — удивился Цзян Минчжэ. Чжуэй Фэнцзы явно не собирался раскрывать правду, напротив — он укреплял авторитет Цзян Минчжэ как поэта. — Гуаньцзюй — это водоплавающая птица, — продолжал он. — Две такие птицы сидят на островке посреди реки и перекликаются: «гуань-гуань» — так они поют. «Прекрасная добродетельная дева» — это, конечно же, ты, маленькая А-Цзы. А «благородный муж стремится к ней» — это вовсе не значит, что наш младший брат любит цзюцзюй. Слово «цюй» здесь означает… Третий толстяк хитро усмехнулся и, сведя большие пальцы, показал жест пары: — Увидев, как птицы живут парами, этот благородный муж, ха-ха-ха, вдруг вспомнил, что у него до сих пор нет жены! — Ах! — воскликнула А-Цзы, ещё больше покраснев. В её голове закружились мысли: «Разве это не то самое, как мы встретились? Он выполз из воды… Островков на том озере полно, птиц тоже много… Не знаю, на каком именно острове он увидел птиц… Но увидел двух птичек, нежно общающихся друг с другом, вспомнил, что сам одинок… и поднял глаза… И… и увидел меня!» Внезапно А-Цзы вспомнила их первую встречу: она ревновала Цзян Минчжэ за то, что он угодил Дин Чуньцюю, сердито уставилась на него, а он лишь подмигнул ей и улыбнулся. Третий толстяк продолжал болтать: — А дальше всё ещё яснее! Водоросли «син» то здесь кучкой, то там кучкой качаются в потоке — словно сердце прекрасной девы, которую невозможно угадать. Этот благородный муж думает о ней и во сне, и наяву, хочет быть с ней… хе-хе-хе! «Хе-хе-хе тебя нахрен!» — мысленно выругался Цзян Минчжэ. После долгого терпения эта пошлая ухмылка окончательно вывела его из себя. Он закатил глаза и уже готов был выдать всю правду. А-Цзы была ещё совсем ребёнком — в современном мире она бы только в средней школе училась. Пусть Цзян Минчжэ и был расчётлив, прагматичен и даже корыстен, но он не был лишён принципов и никогда не стал бы использовать чужую наивность в корыстных целях. Юные чувства всегда поэтичны. Обманывать такую искреннюю, чистую поэзию сердца — Цзян Минчжэ не мог и не хотел. — Малышка А-Цзы! Он не назвал её «старшей сестрой» — это вырвалось у него инстинктивно, как взрослый человек обращается к юной девушке. — Ты… ты пока не говори! А-Цзы вдруг вскрикнула, одновременно смущённо и тревожно взглянула на Цзян Минчжэ и тут же, будто обожгшись, отвела глаза. В её взгляде, полном волнения, мелькнула неожиданная, трудноуловимая грация. Боясь смотреть на Цзян Минчжэ, она машинально теребила край одежды белыми пальчиками и запинаясь проговорила: — Я думаю… третий старший братец тоже не очень понимает. Он неправильно объяснил! «Благородный муж любит цюй» — это ведь просто значит, что он любит цзюцзюй! А «во сне и наяву думает о цюй» — значит, хочет играть утром и вечером! Сказав это, она сама кивнула: — Да, точно! Именно так! Цзян Минчжэ усмехнулся. Тут же согласился: — Старшая сестра умнее всех. То, что объяснил третий старший братец, вовсе не отражает замысла этого поэта. Придётся пока побыть «писателем-плагиатором», попавшим в другой мир. А-Цзы посмотрела на него — её взгляд был сложным: казалось, она и облегчённо вздохнула, и немного расстроилась. — Совершенно верно! Третий старший братец ничего не понимает! — быстро оправилась она и весело сбросила вину на третьего толстяка. — В следующий раз, когда пойду на базар, обязательно куплю тебе мяч! Чжуэй Фэнцзы не обиделся на то, что его толкование сочли неверным. Он важно покачал головой: — Жаль только, что эти тибетские варвары ничего не смыслят в цзюцзюй. Боюсь, даже если ты пойдёшь не просто на базар, а в город или уезд — всё равно не найдёшь такого мяча. А-Цзы тут же вспылила: — Если не найду — отрублю какую-нибудь круглую, толстую голову и сделаю из неё мяч для моего младшего брата! Чжуэй Фэнцзы театрально втянул шею, изображая испуг: — Видишь, младший братец? Такую старшую сестру лучше не злить! Ладно, не буду больше болтать. Пойду-ка приготовлю вам «Один дракон и два феникса»! У пруда стояла деревянная клетка. Чжуэй Фэнцзы подошёл, открыл дверцу, порылся внутри и вытащил двух странных птиц. Они напоминали голубей, увеличенных в несколько раз: красные клювы, белые щёки, чёрная полоса от глаз до шеи, создающая спереди форму чёрного сердечка. Тело в основном голубовато-серое, а крылья — чёрные с бледно-голубыми вкраплениями. А-Цзы, увидев их, радостно вскрикнула: — Ой, это же гага-куры! Едва она произнесла эти слова, птицы тут же ответили: «Гага! Гага!» Чжуэй Фэнцзы гордо пояснил Цзян Минчжэ: — Пробовал такое? Это дашицзи — большие каменные куры. Бегают очень быстро, а если напугать — ещё и летают. Поймать их непросто, зато вкус — необыкновенный! Цзян Минчжэ знал, что «каменная курица» бывает двух видов. Одна — на самом деле лягушка, называемая ши ва (каменная лягушка), чёрного цвета, очень популярная в провинциях Хой, Чжэцзян, Фуцзянь и Гуандун. Другая — дикая птица, именно такой экземпляр сейчас держал в руках третий старший братец. Самый крупный подвид этой птицы и называется «большая каменная курица». Чжуэй Фэнцзы большим пальцем надавил и сломал шею одной из птиц, затем поднял вторую — ту самую «куринную шею»: — Садитесь, отдыхайте. Хотите чаю — сами кипяток вскипятите. Я скоро вернусь с готовыми блюдами. А-Цзы тут же вскочила: — Я помогу тебе ощипать! С этими словами она подмигнула Цзян Минчжэ и весело последовала за Чжуэй Фэнцзы на кухню. Цзян Минчжэ сразу всё понял: помощь в ощипывании — лишь предлог. На самом деле А-Цзы хочет лично проследить, как третий старший братец готовит еду! Он невольно вздохнул: отношения между учениками Секты Сюйсу действительно ужасны. Даже несмотря на то, что между А-Цзы и Чжуэй Фэнцзы явно есть какие-то тёплые отношения, она всё равно не теряет бдительности. Ему самому придётся быть крайне осторожным в общении с этими людьми.