Меч из Сюйсу: Яд — Острей Лезвия — Глава 19

Глава 19. Изначальное? Обретённое? Время неумолимо шло. Угли в жаровне почти выгорели, над глиняным горшком клубился белый пар, источая тонкий аромат. Животы Чжуэй Фэнцзы и А-Цзы давно урчали, но они даже не взглянули на еду — четверо глаз неотрывно следили за Цзян Минчжэ. — Ш-ш-ш… х-а-а… — В ровном ритме дыхания Цзян Минчжэ внезапно поднял руки с живота к груди, затем медленно опустил их. Его губы чуть разомкнулись, и изо рта вырвалась густая струя фиолетового пара. Не дав ей рассеяться, он тут же втянул её обратно — будто гигантский кит, засасывающий морские воды. Пар вновь исчез в его носу и рту. — Готово! — в один голос тихо воскликнули Чжуэй Фэнцзы и А-Цзы. Веки Цзян Минчжэ дрогнули, и он открыл глаза. В комнате было неожиданно светло. Он повернул голову к окну — за ним уже занималась заря. — Я так долго занимался? Мне казалось, прошла всего минута! Цзян Минчжэ был поражён. Ощущение напомнило то самое, когда он впервые сел играть в «Лол»: не успел толком начать — а время до утра уже вышло. А-Цзы не выдержала: — Имбирный братец, сколько точек ты открыл? Чжуэй Фэнцзы фыркнул, будто услышал нечто совершенно нелепое, и покачал головой: — Пусть талант Цзян-шиди поразителен, он всё же не бессмертный. Ученики нашей школы, два года занимающиеся Воспитанием Ци, если открывают Точки — уже счастливчики. За год удаётся достичь успеха лишь Старшему брату по школе и тебе. Даже с помощью вина «Пять Сокровищ и Цветочный Мёд» Цзян-шиди за одну ночь вряд ли смог бы вырастить внутреннюю ци даже до половины пальца — и то это было бы потрясающе! Брови Цзян Минчжэ невольно приподнялись. Чжуэй Фэнцзы улыбнулся и посмотрел на него: — Шиди, не подумай, будто я завидую и желаю тебе зла. Просто после этого вина ты легко ощутишь ци, и Воспитание Ци пойдёт гораздо легче. Однако если ци растёт слишком быстро, её трудно контролировать. Полагаю, всю ночь ты боролся именно с этим потоком? Цзян Минчжэ задумался и кивнул: — Шихэн, ты прав, как всегда! Ты проникаешь в суть, словно видишь сквозь пламя! Говорят, что после вина человек говорит правду. Но для Цзян Минчжэ вино — лишь начало представления. Даже получив от Чжуэй Фэнцзы столь ценное вино «Пять Сокровищ и Цветочный Мёд», он не собирался раскрывать истину. Во время практики он следовал пути, описанному в главе «Воспитание Ци», направляя поток мыслью. Он ощущал, как множество мельчайших, но вполне реальных энергий быстро вливались в него. Поток ци, начавшись с тонкой нити, вскоре утолщился до размера мизинца. Пройдя ещё несколько кругов, он достиг толщины маленького бокала! Только тогда энергия вдоль пути заметно истощилась, и рост ци замедлился. Хотя объём внутренней ци превзошёл все ожидания Чжуэй Фэнцзы — тот предполагал «половину пальца» — Цзян Минчжэ не испытывал ни малейших трудностей с управлением. Он про себя размышлял, что, вероятно, всё дело в степени сосредоточенности. Когда-то, решая задачи, он мог часами не поднимать головы, полностью погружённый в работу. Так же и сейчас — управляя потоком ци, он сохранял высочайшую концентрацию. Правда, в конце произошёл небольшой инцидент… Этот вопрос он собирался задать А-Цзы наедине. Едва он подумал об А-Цзы, как та уже стояла перед ним, напряжённо сжав губы и глядя крайне серьёзно: — Имбирный братец, запомни одно: никогда больше не позволяй никому из шиди видеть твою практику! Цзян Минчжэ моргнул. А-Цзы не стала томить и сразу рассказала ему, как из его лица вырвался фиолетовый пар. — Вообще-то у всех нас во время практики тоже появляется пар, — добавила она, — но обычно это жёлтый, максимум — белый. Учитель говорил: фиолетовый, багровый, зелёный, белый, жёлтый — цвет указывает, насколько ты подходишь для методов нашей школы. Когда я практикуюсь, у меня появляется белый пар. — У Старшего брата по школе — зелёный. Учитель сказал, что такие, как он, встречаются раз на тысячу, и именно ему идеально подходит «Сутры о преодолении трибуляций». Поэтому, хоть он моложе многих шихэн, его боевые навыки — самые высокие. Багровый цвет — раз на десять тысяч. Говорят, такой ученик за год достигает того, что другим требуется десять лет. А твой фиолетовый… ещё более редок, чем багровый. Учитель даже утверждал, что таких людей в мире быть не может. Багровый — то есть красный — уже считался исключительной редкостью. Значит, фиолетовый был бесценен. Теперь понятно, почему А-Цзы велела ему никому не показывать это. В груди Цзян Минчжэ вспыхнула тайная радость: «Неужели я и правда тот самый уникальный гений боевых искусств, один на десятки тысяч?» Но тут же возник вопрос: — Шицзе, если таких людей не существует, зачем тогда вообще упоминать этот цвет? А-Цзы заморгала и запнулась: — Ну… ну Учитель так сказал… — Об этом я кое-что знаю, — вмешался Чжуэй Фэнцзы. — Сама по себе «Сутры о преодолении трибуляций» не выделяется особой мощью внутренней силы. Настоящая суть в том, что наша ци способна впитывать в себя различные яды. С ядовитой силой она становится не уступает ни одному из величайших искусств Поднебесной! Но… В его голосе звучала откровенная зависть: — Способность каждого человека переносить яд сильно различается. — Фиолетовый, багровый, зелёный, белый, жёлтый — это пределы, до которых можно влить ядовитую силу. Например, я могу впитать лишь обычный змеиный яд. А-Цзы — уже яд некоторых редких змей. А Чжай Синцзы… он впитал яд золотисто-серебряной кровяной змеи — одного из самых смертоносных существ на земле. А ты… твой фиолетовый цвет означает Изначальное ядовитое тело! Ты можешь впитать любой яд на свете! — Изначальное ядовитое тело? — прошептал Цзян Минчжэ. Звучит впечатляюще… но если подумать, не так уж и круто. Видимо, только при практике именно «Сутр о преодолении трибуляций» его талант можно назвать уникальным. Нет, не боевым гением — гением отравлений. Чжуэй Фэнцзы ещё не закончил: — Однажды я случайно услышал, как Учитель говорил: в теле каждого человека изначально есть яды — холод, жар, сырость, помутнение… Чем больше собственного яда в теле, тем легче переносится внешний. А у тебя, с Изначальным ядовитым телом… по словам Учителя, ты должен был умереть до трёх лет… Э-э?! Он вдруг замер, глаза расширились: — Неужели твоё ядовитое тело не врождённое, а приобретённое?! Сам же он побледнел. Похоже, он наткнулся на страшную тайну! Старый воришка в свои годы вдруг завёл сына? Неужели он открыл секрет создания Изначального ядовитого тела, но сам уже не мог практиковать из-за возраста — и потому родил сына, чтобы вырастить в нём идеальный дар? Выражение лица Цзян Минчжэ тоже стало странным. В его голове мелькнула догадка: «Я же тот, кто в „Бисайцюй“ выигрывал максимум десять юаней… Как же так получилось, что я обладаю столь редким даром? Чёрт возьми… моё „Изначальное ядовитое тело“ — вероятно, плод современной пищевой индустрии! От воздуха и воды до еды и товаров — канализационное масло, смог, суданский красный… Современный человек давно стал неуязвим ко всему! И эти тысячи ядов проникают в тело в микроскопических дозах, понемногу. Разве это не та самая тайная практика, о которой мечтает Чжуэй Фэнцзы? Даже настоящее Изначальное ядовитое тело не может похвастаться таким разнообразием ядов, как у современного человека!» Осознав это, Цзян Минчжэ тяжело выдохнул. Чжуэй Фэнцзы сделал вид, что сочувствует, и серьёзно похлопал его по плечу: — Запомни слова шицзе. Никому не рассказывай об этом. Затем улыбнулся: — Мы все будем хранить твою тайну. А теперь давай есть! Курица и змея уже разварились в кашу — сначала набей желудок! Едва прозвучало слово «есть», в животе Цзян Минчжэ громко зарокотало.