Единственное солнце китайской индустрии развлечений — Глава 16

Глава 16. Начинаем с «Цзыянь» Секретарь Хань Саньпина Ляо Юнь тоже пришёл уточнить детали. Проект получил одобрение, но пока лишь на уровне Центральной киностудии. Теперь предстояло пройти регистрацию в Государственном управлении по радио, кино и телевидению, затем — экспертную оценку и лишь после этого — финансовое утверждение. Для регистрации в Госрадио требовалась авторизация Шэнь Шандэна на права интеллектуальной собственности. В отличие от современной эпохи, где отношение к авторским правам было скорее формальным, Шэнь Шандэн, будучи человеком из будущего, прекрасно понимал их ценность. «Ду Гун» был зарегистрирован по полной цепочке: права на фильм, сериал, музыку — даже на костюмы и дизайн реквизита, в частности на знаменитый «летящий рыбий халат». Всё, что можно было зарегистрировать, уже имело юридическую защиту. — Если фильм окажется неудачным, мои личные потери — дело второстепенное. Гораздо больше я боюсь, что директора подвергнут критике. Он сделал для меня слишком много, и я уже чувствую себя неловко от такой щедрости. Передайте, пожалуйста, господину Ляо директору, что я, Шэнь Шандэн, сначала вложу свои собственные деньги, чтобы создать рабочую основу, а затем Центральная киностудия сможет официально подключиться, — сказал Шэнь Шандэн спокойно и сдержанно. — В таком случае критика в адрес господина Ханя внутри Центральной киностудии значительно уменьшится, — отметил секретарь Хань Саньпина, глядя на Шэнь Шандэна с новым уважением. Люди редко бывают щедрыми со своими деньгами — разве что когда речь идёт о казённых средствах. Очевидно, Шэнь Шандэн обладал не только красноречием, но и настоящей ответственностью. Шэнь Шандэн понял, что собеседник его неверно истолковал, но не стал поправлять — просто молча согласился. — Тянь Ми, мне нужно пригласить нескольких экспертов в качестве консультантов. Для этого потребуется использовать имя Центральной киностудии. Получив разрешение, он отправил Чжоу Цифэна в Центральную киностудию оформить необходимые документы. До того как команда будет официально сформирована, Шэнь Шандэн старался не появляться на территории Пекинской киностудии. От Юй Цзяньхуна он уже успел услышать кое-какие слухи. В прошлой жизни Шэнь Шандэн работал в государственной корпорации и насмотрелся на всякую мерзость. Но сейчас главное — собрать команду; остальное решится само собой. Все внешние контакты и прочие поручения он передал Чжоу Цифэну, своему младшему товарищу по учёбе. Сам же Шэнь Шандэн полностью погрузился в работу над содержанием проекта. У Хань Саньпина он намеренно приукрасил историю: мол, идея фильма «Ду Гун» возникла не под влиянием «Ножа весеннего шёлка». Изначально Шэнь Шандэн хотел написать сценарий для участия в зарубежных фестивалях. Однако реалистичные темы его не привлекали: победа на фестивале могла лишить его будущего в Китае. Поэтому он сочинил историю о евнухе, ставшем императором. Юноша, переживший бедствие, поступает во дворец евнухом и благодаря череде случайностей в итоге становится императором. В этом замысле воплощались величайшие парадоксы древнекитайской цивилизации: единство империи, абсолютная власть императора — самого янского и могущественного существа — воплощённая в самом иньском и мягкотелом образе евнуха. Это была чистейшей воды провокация, граничащая с очернением. «Реалистичные темы плохо воспринимаются? Не беда — Олимпийские игры всё расставят по местам», — думал Шэнь Шандэн. Церемония открытия Олимпиады станет культурным событием мирового масштаба, и Запад наверняка попытается её дискредитировать. Европейская «большая тройка» кинофестивалей — это машины идеологии, рождённые в эпоху холодной войны. И по сей день они сохраняют её дух. В Западном мире, где всё подчинено политике, выбор темы — мелочь. К тому же там действует «логика победителя»: Если фестиваль награждает не реалистичный фильм — значит, он открыт для талантов вне рамок, и это первая победа; Если система способна адаптироваться — это доказывает её гибкость, и это вторая победа; Если даже жёсткие правила уступают искусству — это третья победа. В общем, «победа на все сто». Шэнь Шандэн без труда нашёл три таких аргумента. А значит, были и три поражения: Фильм «Ду Гун» критикует восточную культуру — первое поражение; То, что этот фильм принимают в храме искусства, должно вызывать благодарность — второе поражение. Если повезёт, западные СМИ даже свяжут образ традиционного Китая с образом евнуха и обязательно включат Шэнь Шандэна в свои рейтинги и обзоры. Смелая задумка? Да. Но потом он отказался от неё. Жертвы оказались слишком велики. Если бы он переродился в 90-е, другого выхода не было бы: кинопромышленность в упадке, студии еле выживают, ресурсы можно получить только за рубежом. В 80-е разрыв с Европой и США был огромен, а возможность заработать валюту казалась заманчивой. Но тогда пришлось бы быть «содержанкой» — и забыть об автономии, и об искусстве. Пришлось бы снимать то, что нравится заказчику. А сейчас — 2007 год. С момента реформы кинотеатральной системы в 2002 году прошло уже пять лет. Внутренний рынок постепенно созревает. Будущее — здесь, в Китае. К тому же участие в зарубежных фестивалях крайне непредсказуемо. У Шэнь Шандэна не было нужных связей. Его научный руководитель имел контакты в сфере политики и индустрии, но не в режиссёрском отделении, где могли бы помочь с рекомендациями. Значит, чтобы пробиться, пришлось бы самому искать селекторов, бегать по фестивалям, добиваться внимания. На этом этапе подготовки он всё ещё колебался. Он мог просто использовать время аспирантуры: подготовиться на втором курсе, на третьем — бегать по фестивалям. Выиграл — отлично, проиграл — не страшно. Но чем глубже он погружался в тему, тем больше понимал: чтобы выиграть, нужно соответствовать определённому образу. И фильм, и слова режиссёра должны были подтверждать западную нарративу — давать ощущение, что «они снова победили». Шэнь Шандэн попробовал — и осознал: цена слишком высока. Он хотел победить! Не победить — всё равно что умереть. А если его пометят ярлыком, карьера будет закончена. Он ведь не из «дворовых семей» — один шаг в сторону, и вся жизнь пойдёт под откос. Поэтому он резко свернул с этого пути. И пришёл к выводу: дорога зарубежных наград — не для людей, а для собак. В профессии режиссёра, по сути, есть три пути: Первый — академический путь в Китае: «ешь из казённой миски, но ругаешь того, кто её наполнил»; Второй — зарубежные фестивали: «ругаешь родину, но ешь за счёт иностранной казны»; Третий — ориентация на зрителя: «ешь за счёт сотен тысяч зрителей». Первый путь Шэнь Шандэн отбросил сразу. Он был «полупрофессионалом»: учился на менеджменте кино, а не в режиссёрском отделении. А преподаватели и заведующие кафедрами уже распределили места своим детям, детям друзей, любовницам и ученикам. Мяса мало, а желающих — много. Даже такой режиссёр, как Нин Хао, пробивался шаг за шагом: от короткометражек к полнометражным фильмам. У него было два неплохих сценария, и даже для «Безумного камня» Центральная киностудия не смогла найти денег через фонд молодых режиссёров — пришлось искать финансирование в Гонконге. Эти фонды — «один овощ на одну ямку». Даже Хань Саньпин не мог ничего изменить. «Ду Гун» тоже шёл обычным инвестиционным путём. Фонд молодых режиссёров на этот год уже распределил средства — можно подавать заявку только на следующий год, и ждать, ждать, ждать. Так что, хоть и три пути, для человека без связей вроде Шэнь Шандэна реально оставался лишь один — служить зрителю, ориентироваться на рынок. Хотя он и отказался от зарубежных фестивалей, эта краткая попытка стала для него словно погружением в выгребную яму — опыт, который он запомнит на всю жизнь. Но даже такое «обратное плавание» оказалось бесценным богатством. Переключившись на путь служения зрителю, Шэнь Шандэн полностью переработал сюжет «Ду Гуна». Теперь действие происходило не в вымышленном мире, а в реальной истории — в эпоху Цзяцзин. Однако изначальная ориентация на зарубежные награды неизбежно оставила следы — в проекте всё ещё ощущались недостатки. Первое совещание творческой группы по «Ду Гуну» проходило в пустой аудитории Пекинской киноакадемии. — Цзыянь! — объявил Шэнь Шандэн. Он вывел на доске два крупных иероглифа: «Цзыянь». — Самое базовое и важное в любом проекте — это текстовая работа. Она требует минимальных вложений, но даёт максимальный результат. — Поэтому сейчас главная задача «Ду Гуна» — это «Цзыянь»: глубокое исследование текста, работа над сценарием. — Вернём сценарию его подлинное место! Вернём ему статус «основы драмы»! Талант и вклад сценаристов не должны быть забыты! — У нас будет две команды: офлайн-группа и онлайн-группа. Авторы бестселлеров из мира вэньвань будут консультировать нас по эмоциональному накалу, «кайфу» и боевым системам. — Позже к нам присоединятся специалисты по истории Мин, которые станут нашими историческими консультантами. Что касается литературного и съёмочного сценариев, у меня одно требование: ритм должен быть плавным, сюжет — взрывным. Так он обратился к трём редакторам, которые будут сопровождать съёмки. Все трое — студенты или выпускники Центральной академии драматического искусства и Пекинской киноакадемии, совсем юные, «сочные от свежести». Ему не нужны были мастера с опытом. Он искал умных, жаждущих проявить себя, готовых отдавать силы, с хорошей дисциплиной и командным духом. Шэньчжэнь. У Цзин лежал под лампой, прогревая травмы. У него были серьёзные повреждения — после работы в Гонконге ему всегда требовался отдых, особенно плохо он переносил влажный климат. Но сегодня к нему пришёл гость из Пекина и вручил письмо. У Цзин взглянул на конверт — и замер. «Хочешь понять смысл кино? Хочешь по-настоящему стоять на большом экране, как исполин?» «YES OR NO?» (Глава окончена)