Меч из Сюйсу: Яд — Острей Лезвия — Глава 24

Глава 24. Ядовитая обезьянка Цзян Минчжэ перевёл взгляд на стену. Заборы вокруг этих особняков были построены очень высоко — почти вровень с третьим этажом. Хотя это, конечно, загораживало солнечный свет, зато надёжно скрывало происходящее внутри от любопытных глаз. Иначе в таких опасных условиях Секты Сюйсу, тренируясь во дворе собственного дома, пришлось бы постоянно чувствовать себя под наблюдением соседей с верхних этажей. Кто бы такое вытерпел? Такая высокая стена была явно не по зубам А-Цзы — она точно не смогла бы перепрыгнуть её. Находясь в таком выгодном положении, обезьянка, похоже, чувствовала себя в полной безопасности. Она некоторое время пристально смотрела вниз на двоих людей, а затем снова уставилась на лепёшку у себя в лапках. Подняв жирную лепёшку, она понюхала её, помедлила и наконец откусила крошечный кусочек. Тут же на её мордочке появилось выражение невыносимой боли. А-Цзы разозлилась до невозможности: — Ах ты! Обыкновенное животное, и то презирает мою стряпню?! Да ты ещё и привередливый какой! — Хм? — В голове Цзян Минчжэ вдруг мелькнула мысль. Услышав от А-Цзы слово «привередливый», он вспомнил передачу о ядовитых млекопитающих. Там рассказывали про летучих мышей-вампиров, утконосов, землероек, гребнезубых ехидн… и про медленных лори — единственный в мире вид ядовитых приматов. Эта обезьянка, хоть и носила в названии слово «обезьяна», двигалась куда медленнее обычных обезьян — скорее напоминала коалу. К тому же она была мелкой и кроткой, что делало её лёгкой добычей для хищников. Вероятно, именно поэтому в процессе эволюции она и обзавелась ядом. У лори есть ядовитые железы под мышками — те самые «ядовитые мяса», о которых говорила А-Цзы. Животное часто вылизывает эти железы, а потом шерсть, тем самым покрывая всё тело ядом. Такое «закаление» даёт массу преимуществ: во-первых, избавляет от паразитов; во-вторых, позволяет при нападении свернуться в комок — любой, кто попытается укусить, сам получит отравление. Иногда лори даже атакует первой: поднимает обе лапы, обнажая подмышки, облизывает ядовитые железы и кусает противника. Её слюна содержит второй тип яда, и при смешивании двух токсинов возникает вещество с сильнейшим разъедающим действием. Укус может быть смертельным, а даже брызги на коже способны вызвать глубокие язвы до кости. Очень опасно. Однако интересно, что сама обезьянка не производит яд — она получает его, поедая ядовитых насекомых. Если же её держать в неволе и кормить обычной пищей, она быстро теряет токсичность и становится совершенно безвредной. Это полностью совпадало с тем, что рассказывала А-Цзы. Цзян Минчжэ даже предположил, что два типа яда — в слюне и в подмышечных железах — могут быть, соответственно, ядом скорпиона и ядом многоножки. Он припомнил, что эти обезьянки особенно любят смолу и камедь некоторых растений — хотя какие именно деревья, уже не помнил. Далее в их рационе идут цветочный нектар, плоды, а также насекомые, птицы, яйца, мелкие лягушки и ящерицы. Судя по всему, эта лори, сбежав от Дин Чуньцюя, так и не покинула территорию Секты Сюйсу. Секта занимала огромную площадь, а маленькая обезьянка, активная ночью и передвигающаяся бесшумно и медленно, могла скрываться здесь уже очень давно. Прятаться — одно дело, но вот прокормиться — совсем другое. В Секте Сюйсу не было ни древесной камеди, ни мёда, ни фруктов, которые так любит лори. Ядовитых насекомых, правда, много, но они все принадлежат ученикам — кто спрятал, кто приберёг. Диких же ядовитых насекомых, вероятно, здесь меньше, чем в любой другой секте. Поэтому обезьянка, скорее всего, изголодалась и вынуждена была есть человеческую пищу. Но даже среди человеческой еды лепёшка, испечённая А-Цзы до чёрного состояния, вряд ли годилась в пищу — неудивительно, что обезьянка так мучилась. Однако раз она голодна, значит, дело поправимо. Цзян Минчжэ придумал план и спросил А-Цзы: — Сестра, у тебя в комнате нет ли мёда? А-Цзы покачала головой: — Конечно, нет! В прошлом году я с трудом достала немного — сразу намазала на лепёшки и съела. Цзян Минчжэ взглянул на неё и подумал: раз уж она такая прожорливая, то спрашивать про фрукты или птичьи яйца — бессмысленно. — А многоножки есть? Или скорпионы сойдут? — А? — А-Цзы моргнула и полезла в рукав, откуда вытащила огромную огненно-красную многоножку длиной около фута и толщиной с два пальца. На голове у неё поблёскивали две золотистые усики. В маленькой ручке А-Цзы тварь выглядела особенно зловеще. Многоножка была схвачена за середину, хвост обвивал запястье девушки, а голова беспокойно метнулась туда-сюда, но кусаться не пыталась — очевидно, благодаря особым методам управления ядом в Секте Сюйсу. Цзян Минчжэ, хоть и был готов к такому зрелищу, всё же инстинктивно отступил на шаг: — Эта обезьянка любит мёд, фрукты и ядовитых насекомых. Дай ей эту многоножку — пусть спустится. — А? — А-Цзы сначала подумала, что Цзян Минчжэ хочет взять многоножку себе, но, услышав, что та предназначена обезьянке, замялась. С грустью поглядев на своё сокровище, она пожаловалась: — Эту многоножку Учитель привёз из Мяожана. Я долго выпрашивала у него — и только полгода назад он дал! И всё это время я берегла, ни разу не использовала! — Тогда… — Цзян Минчжэ уже собирался предложить ей взять другую, менее ценную многоножку, как вдруг раздался пронзительный писк. Они обернулись и увидели, что лори уже встала на задние лапы, швырнула испорченную лепёшку и теперь указывала лапкой на многоножку в руке А-Цзы, глядя на неё с жадным ожиданием. А-Цзы в панике закричала: — Нет-нет, это тебе точно не понравится! Эта многоножка — огненного свойства! А ты — обезьяна, значит, деревянного свойства! Огонь сожжёт дерево — ты сгоришь дотла! Она, конечно, понимала, что обезьяна не поймёт человеческой речи, но всё равно размахивала руками, изображая огонь, дерево, горение и смерть. — Огненного свойства? — удивился Цзян Минчжэ. — Значит, существуют и яды металлического, деревянного, водяного, земляного свойств? Когда А-Цзы сказала «огненный яд», в его голове вспыхнула догадка. — Конечно! В общем, змеи — огненные, их яд поражает сердце; скорпионы — металлические, их яд вредит лёгким; многоножки — деревянные, их яд повреждает печень и желчный пузырь; пауки — земляные, их яд нарушает работу селезёнки и желудка; жабы — водяные, их яд поражает почки. А-Цзы закатила глаза, будто повторяла заученный текст. Цзян Минчжэ сразу понял: она действительно заучивала. «Поражает сердце», «вредит лёгким», «повреждает печень», «нарушает работу селезёнки», «поражает почки» — все эти разные глаголы явно не от её ума. — Правда, бывает и по-другому, — продолжала А-Цзы. — Например, этот «Огненный Дракон»: когда кусает человека, рана краснеет, опухает, жжёт невыносимо, поднимается высокая температура, губы сохнут, язык пересыхает, кровь застаивается — и в конце концов человек умирает от остановки сердца. Вот это и есть огненный яд. А дерево рождает огонь, поэтому действие особенно сильное. Цзян Минчжэ в целом понял: Секта Сюйсу классифицирует яды по системе У-Син (Пяти элементов). Сначала по видовой принадлежности, затем по конкретному типу, а также по внешним признакам и физиологическим реакциям организма на отравление. Например, эта красная многоножка А-Цзы: многоножки — деревянные, красный цвет — огненный, а дерево питает огонь — всё сходится. Хотя, по мнению Цзян Минчжэ, описание симптомов отравления звучало несколько натянуто. Ведь большинство укусов ядовитых змей и насекомых вызывают покраснение, отёк и жжение. Тем не менее, возможно, в этом подходе и есть своя логика. Просто Цзян Минчжэ не был ни мастером ядов, ни химиком, поэтому пока не мог разгадать всю глубину этой системы. Но раз уж подтвердилось существование «огненного яда», его догадка окрепла: — Сестра, эту многоножку Учитель привёз вместе с обезьяной, верно? — А? — удивилась А-Цзы. — Откуда ты знаешь? Цзян Минчжэ улыбнулся: — Не сложно догадаться. Всё в мире имеет свою природу. Эта обезьянка родом из Мяожана — там тёплый и влажный климат. Как она могла выдержать нашу сухость и холод? Значит, Учитель специально кормил её ядовитыми существами огненного свойства. А эта многоножка, скорее всего, и есть та самая «обезьянья еда», которую он привёз. А-Цзы на минуту остолбенела, потом медленно кивнула: — Ты, имбирный братец, и правда умён. Учитель привёз сотни таких многоножек. Я просила у него несколько раз — не давал. А потом, когда обезьянка сбежала, отдал мне. Получается… Она посмотрела на многоножку в руке, потом на обезьянку на стене и горестно вздохнула: — Это и правда её корм? Цзян Минчжэ уже собирался попросить её взять обычную многоножку, но раз эта связана со здоровьем лори, он передумал и воспользовался моментом: — Сестра, решайся! Посмотри, как она нервничает — сейчас начнёт визжать. Если Учитель услышит, ты не сможешь заставить её ловить для тебя насекомых. А если он найдёт обезьянку, как думаешь, не попросит ли он обратно твою многоножку, чтобы кормить её? — Попросит! — лицо А-Цзы скривилось, будто она вот-вот расплачется. Такое вполне в духе Старого Бессмертного Сюйсу. Раз уж выбор стоял между потерей и обезьянки, и многоножки, А-Цзы, не будучи глупой, сразу поняла, что делать. Она подняла руку повыше и помахала: — Эй, ядовитая обезьянка! Спускайся, дам тебе многоножку! — Пи-и? — Глаза обезьянки, и без того большие, распахнулись ещё шире. Она не отрывала взгляда от безумно извивающейся многоножки.