Меч из Сюйсу: Яд — Острей Лезвия — Глава 41

Глава 41. Всего лишь не хватает одного Божественного Деревянного Котла Цзян Минчжэ кивнул, ещё несколько раз пропустил внутреннюю ци по меридианам, протянул ладонь, и А-Цзы вылила на неё немного отравленной крови из нефритовой пиалы. Он прижал руку к низу живота, другой прикрыл её сверху, закрыл глаза и начал втягивать яд с ладони. В тело втекла вязкая, упругая и упорная струя. Где бы она ни проходила, яд будто пытался пустить корни в меридианы. Цзян Минчжэ немедленно ускорил циркуляцию ци, насильно обволакивая эту струю и направляя её в точки, связанные с элементом Металла. А-Цзы, присев рядом, напряжённо следила за ним. На руках Цзяна проступили тёмно-зелёные испарения, быстро поднимаясь вверх и исчезая под рукавами. Вскоре он открыл глаза, улыбнулся и снова протянул руку — ладонь была совершенно чистой, без единого следа крови. — Как здорово! — воскликнула А-Цзы. — Ты втянул в себя всю отравленную кровь! Действительно, когда смешиваешь яд со своей собственной кровью, получается куда эффективнее, чем с чужой! Затем она задумчиво добавила: — Правда, в таком случае за раз впитывается гораздо больше яда. Если бы не твоё Изначальное ядовитое тело, любой другой на твоём месте давно бы сошёл с ума от перенапряжения. Цзян Минчжэ не совсем понял её и тут же стал расспрашивать. А-Цзы подробно объяснила, и лишь спустя долгое время он наконец осознал суть дела. Оказалось, что метод слияния ядов из «Сутр Сюйсу о преодолении трибуляций» — вовсе не высший путь Секты Сюйсу. По эффективности он сильно уступает Великой технике растворения ци, которой владеет только Дин Чуньцюй. По пониманию Цзяна, если принять силу яда одной змеи за единицу, то после смешивания с человеческой кровью его сила снижается до 0,5. При использовании метода из «Сутр о преодолении трибуляций» на ладони неизбежно остаются большие корки крови, и в тело действительно впитывается лишь 0,1–0,2 яда. Разница между 0,1 и 0,2 объясняется тем, что одни культиваторы достигают предела уже после впитывания небольшого количества яда и могут продолжать практику лишь после полного усвоения его точками. Другие же от рождения способны впитывать гораздо больше — это разница в природных задатках. Поэтому, хоть метод «слияния яда собственной кровью», применяемый Цзяном, и эффективен, подражать ему другим почти невозможно. А вот Великая техника растворения ци позволяет впитать в себя всю отравленную кровь целиком, то есть 0,5 яда — что намного превосходит метод из «Сутр». Кроме того, А-Цзы предположила, что Божественный Деревянный Котёл в руках Дин Чуньцюя способен заставить ядовитых тварей самих впитывать человеческую кровь, а затем, используя мощь Котла, выдавливать её обратно. Такая отравленная кровь содержит куда больше яда, чем та, что выжимают из укуса — по расчётам Цзяна, как минимум 0,8. Учитывая ещё и высокую эффективность Великой техники растворения ци, получается, что пока ученики за одну тренировку впитывают 0,1–0,2 яда, Дин Чуньцюй за то же время получает в четыре–восемь раз больше. Более того, имея Божественный Деревянный Котёл, Дин Чуньцюй легко ловит огромное количество редких и смертельно ядовитых существ — преимущество, недоступное его ученикам. В итоге, при одинаковых усилиях разрыв между ним и учениками будет только расти. Теперь Цзян Минчжэ понял, почему Дин Чуньцюй осмелился ввести столь жестокие порядки в секте: он знал, что даже самые талантливые и усердные ученики никогда не смогут превзойти своего учителя. Но теперь… Цзян Минчжэ потер руки, слегка самодовольно усмехнувшись. Его метод хоть и уступал Великой технике растворения ци, но благодаря новаторскому подходу — использовать собственную кровь — он тоже мог впитывать 100 % яда из крови. А благодаря своему Изначальному ядовитому телу он не рисковал сорваться в безумие от переизбытка яда. Выходит, разница между ним и Дин Чуньцюем сводилась всего лишь к одному — Божественному Деревянному Котлу. — Давай продолжим! Цзян Минчжэ окончательно разобрался в сути дела и больше не сомневался. Он подбодрил А-Цзы, и та, не колеблясь, снова вылила немного отравленной крови ему на ладонь. После нескольких повторений вся ранее выведенная отравленная кровь была полностью впитана в точки. Цзян Минчжэ громко рассмеялся, вскочил на ноги и встал в боевую стойку «Когти трёх иньских скорпионов». Внутренняя ци хлынула в пальцы, и на трёх кончиках пальцев проступили тёмно-зелёные испарения. Он выполнил несколько движений наугад — и в воздухе остались следы разрываемой ци, а по пещере расползся странный, тошнотворный запах. — Ха-ха-ха-ха! Поздравляю, имбирный братец, твоя божественная техника достигла совершенства! — А-Цзы, привыкшая к ядам, вовсе не обращала внимания на зловоние. Она подпрыгивала от радости и даже театрально поклонилась Цзяну. Тот улыбнулся: — Если бы не ты, сестра, я бы ещё не знал, когда бы смог успешно слить яд. Да и насчёт «совершенства» — не бойся, я не надуюсь от похвалы. Моя техника когтей пока лишь обрела начальную силу. Давай дальше сливать яд! Цзян Минчжэ поднял средний палец. Затем безымянный, потом указательный, средний и безымянный другой руки… К тому же, набравшись опыта, он всё дольше выдерживал укусы скорпионов. Вскоре наступила полночь. Когда Цзян Минчжэ протянул мизинец, шестикрылый железный скорпион вяло укусил его и, хлопнувшись головой, обмяк — яд в нём иссяк, и существо издохло от истощения. Семи точек, связанных с элементом Металла, что Цзян открыл ранее, оказалось недостаточно — он тут же открыл ещё три. А-Цзы с изумлением уставилась на него, надула губы и чуть не расплакалась. По её словам, чтобы наполнить одну точку ядом, обычному культиватору требуется как минимум сто–двести обычных ядовитых тварей. А Цзян Минчжэ наполнил девять с половиной точек ядом всего от одного скорпиона! Это ясно показывало, насколько мощным был шестикрылый железный скорпион. Они весь день шли в путь, сражались и сливали яды. Даже будучи воинами, обладающими крепким здоровьем, теперь они были изрядно вымотаны. Подбросив в очаг ещё дров, они прислонились спинами друг к другу и уснули. Прошло неизвестно сколько времени, когда Цзян Минчжэ недовольно моргнул, приоткрыл глаза и тут же отвернулся от яркого солнечного света. Он заметил, что лежит прямо на земле. — Сестра! — тихо окликнул он, вскочил и вышел из пещеры. А-Цзы шла навстречу, держа в руках глиняный кувшин, и весело сказала: — Ты проснулся! Иди умойся и почисти зубы. Вернёшься — поедим и двинемся в путь. Цзян Минчжэ кивнул, как во сне добрёл до реки, зачерпнул воды и плеснул себе в лицо. Ледяная вода взбодрила его, и он полностью проснулся. Умывшись, он вернулся в пещеру. А-Цзы протянула ему сухую лепёшку. Они запили еду горячей водой и наполнили флягу до краёв. Тут А-Цзы надела перчатки, достала ещё спящего имбирного братца, взяла щепотку жёлтого порошка и потерла его перед носом малыша. Тот чихнул и тут же распахнул глаза. А-Цзы подняла труп шестикрылого скорпиона и протянула его. Имбирный братец схватил добычу, уже готовый жевать, но вдруг замер, недоверчиво принюхался, резко бросил мёртвого скорпиона прямо в лицо А-Цзы и обиженно завопил. — Ай! Не хочешь — так не ешь! Но как ты смеешь кидать меня?! — А-Цзы, застигнутая врасплох, даже не успела увернуться. Она в ярости затопала ногами и заорала. Имбирный братец тоже не унимался, и они оба перекрикивали друг друга, будто затеяли перепалку. Цзян Минчжэ смеялся до слёз. А-Цзы сердито засунула малыша обратно в карман: — Не хочешь — и не надо! Умрёшь с голоду! Имбирный братец, пошли! Они покинули пещеру и двинулись на юг вдоль реки Зачу. Пройдя более двадцати ли, перед ними неожиданно выросла гора. Высотой в двадцать–тридцать чжанов, она терялась среди других холмов и казалась совершенно ничем не примечательной. Однако, в то время как все окрестные горы покрывала зелень, эта была совершенно голой — лишь острые, изломанные камни и ни единой травинки. Над ней висел лёгкий туман тускло-зелёного оттенка. За спиной Цзяна имбирный братец радостно завизжал, а А-Цзы тоже обрадовалась: — Мы на Угунлине! Она потянула Цзяна за руку и побежала к подножию горы. Остановившись, Цзян Минчжэ заметил, что дикая трава, сплошной лентой тянувшаяся до этого от горизонта до горизонта, здесь резко обрывалась, обнажая чёрную, безжизненную землю — будто кто-то провёл вокруг горы чёткую границу. А-Цзы достала труп шестикрылого скорпиона и весело сказала имбирному братцу: — Не захотел есть — теперь и не получишь! И бросила мёртвого скорпиона к подножию каменистой горы. Через мгновение вся гора словно ожила. Раздался шелест, и из щелей между камнями одна за другой выползли сотни скорпионов. Крупные — с локоть длиной, мелкие — всего в дюйм, чёрные, красные, золотые, синие, с багровыми головами и золотыми рогами, с чёрными телами и синими лапами — самых разных расцветок и форм. Они хлынули к трупу шестикрылого скорпиона, словно разноцветный прилив.