Меч из Сюйсу: Яд — Острей Лезвия — Глава 45

Глава 45. Вышли на берег Один день, два, три, четыре… Волны под ногами то ускорялись, то замедлялись, то сужались, то расширялись, извиваясь змеёй. Пейзаж за бортом менялся: от гор к пустынным отмелям, затем к заснеженным вершинам и, наконец, к древним лесам, усеянным вековыми деревьями. Цзян Минчжэ и А-Цзы уже пережили несколько восходов и закатов, сидя верхом на Летающем императоре скорпионов. Провизия израсходована наполовину, а вода в тыкве давно кончилась. А-Цзы не хотела пить воду, которую касался скорпион — слишком грязной ей казалась, — и потому привязала тыкву к верёвке, далеко метнула её в реку и набирала чистой воды оттуда. Иногда они направляли гигантского скорпиона сквозь волны, вздымая брызги, чтобы напугать рыб — те выпрыгивали из воды, и их можно было поймать голыми руками. К тому же они научились ловко меняться перчатками: один управлял скорпионом, а другой в это время упражнялся в ци. Перед отплытием Цзян Минчжэ положил всё оставшееся вино «Пять Сокровищ и Цветочный Мёд» в корзину за спиной. Теперь он достал его и разделил с А-Цзы. За несколько дней А-Цзы открыла четыре точки ци, но всё равно злилась, стуча себя по голове и ругая за глупость. Без сравнения — не было бы обиды. За это же время Цзян Минчжэ открыл ещё семнадцать точек. Вместе с двенадцатью, открытыми ранее, и тремя — в день слияния ядов — получилось тридцать две открытые точки. Кроме первых пяти точек меридиана Жэньмай, все остальные двадцать семь были чисто золотого свойства. Помимо этого, всех скорпионов, добытых на горе Скорпионов, он использовал для слияния ядов в точки. Только на этот раз он не стал применять глупый способ — позволять скорпиону кусать руку, а потом выгонять яд. Раньше в Секте Сюйсу для слияния ядов всегда использовали живых людей и вовсе не заботились о боли или смерти. Цзян Минчжэ же нашёл новый путь: он придумал смешивать собственную кровь с ядом. И, что удивительно, метод оказался даже эффективнее. А-Цзы задумалась, услышав об этом. У неё не было Изначального ядовитого тела, как у Цзян Минчжэ, и такой способ слияния впитывал слишком много яда — легко было сойти с пути. Но потом она подумала: раз боишься избытка яда, просто наноси меньше отравленной крови — и дело в шляпе! К тому же она заметила, как Цзян Минчжэ терпел боль, лишь бы не вредить живым людям, и тайно начала опасаться, что старый метод вызовет у него неодобрение… Разумеется, ни за что не призналась бы в этом вслух — даже самой себе не хотела признаваться. Позже она предложила Цзян Минчжэ использовать яд Летающего императора скорпионов. Тот ответил, что боится, как бы скорпион не откусил ему руку. Тут А-Цзы осенило: вырезать ядовитые мешки у ядовитого существа, смешать их с человеческой кровью и создать «искусственную отравленную кровь» для слияния! Когда она рассказала об этом Цзян Минчжэ, тот похвалил её за сообразительность. А-Цзы взяла нож, вырезала ядовитые мешки у скорпиона и выдавила их содержимое в нефритовую чашу. Цзян Минчжэ надрезал ладонь, смешал кровь с ядом, нанёс на кожу и попробовал — действительно сработало. А-Цзы последовала его примеру: вырезала ядовитые мешки у всех пойманных красных скорпионов, смешала с собственной кровью и постепенно ввела в тело. Хотя процесс шёл гораздо медленнее, чем у Цзян Минчжэ, по сравнению с её прежним методом — использованием чужой крови — эффективность выросла многократно. Она радостно воскликнула: — При таком раскладе через два-три года Чжай Синцзы, пожалуй, и не станет мне соперницей! Ха-ха, скоро я стану старшей сестрой по секте! В перерывах между тренировками Цзян Минчжэ рассказывал А-Цзы две сказки: о Хуэйи, стрелявшем в солнца, и Чанъэ, укравшей эликсир бессмертия, а также о Чжу Бадзе, который женился. Из этих историй выросли новые персонажи — Тань Саньцзан, Сунь Укун, Гао Цуйлань… А-Цзы слушала всё с растущим восторгом. Цзян Минчжэ не выдержал её допросов и начал пересказывать ей «Путешествие на Запад» от начала до конца. Он не читал оригинал, а рассказывал по версии сериала. Дошли уже до эпизода с Царством Дочерей. Закончив, он почесал затылок, изобразил кокетливую мину и запел: — Парочка уток в пруду, бабочки в небе летят… Весенний сад так пьянит, что сердце в восторге дрожит… А-Цзы никогда не слышала таких нежных и трогательных песенок. Она была поражена: — Имбирный братец, ты настоящий гений! Умеешь сочинять стихи, писать мелодии… Боже мой, а есть ли хоть что-то, чего ты не умеешь? Цзян Минчжэ уже давно взял на себя авторство «Голосистых цзюцзю», так что добавление к нему песни «Дочерняя привязанность» не вызвало у него даже лёгкой волны в душе. Он ловко подыграл ей, раздувая комплименты: — Сестра тоже невероятно умна! Один лишь твой метод слияния ядов спасёт столько жизней, если станет широко известен. Стихи и песни — ерунда. Вот это, сестра, настоящее бесценное благодеяние! А-Цзы не заботилась о «бесценном благодеянии». Просто видя искреннюю радость Цзян Минчжэ, она сама почувствовала гордость. Тут же прикинулась капризной и заставила его спеть «Дочернюю привязанность» подряд семь–восемь раз, пока полностью не выучила сама. Царство, населённое только женщинами, особенно восхитило её воображение. Она мечтательно засияла глазами: — Если бы я была королевой Царства Дочерей, ни за что не стала бы брать в мужья этого глупого монаха Тань Саньцзана! Вместо него я бы взяла себе в супруги тебя, имбирного братца! Заставила бы тебя выпить побольше воды из реки Цзымухэ и родить мне несколько пухленьких малышей! У-у-у-ха-ха-ха-ха! Чем больше она думала об этом, тем забавнее становилось. Набрав тыкву речной воды, она силой заставила Цзян Минчжэ выпить несколько глотков, а потом погрузилась в фантазии. С жутковатой улыбкой она то и дело поглядывала на его живот: — Супруга, почему твой животик всё ещё не растёт? Но даже в такие весёлые дни не обходилось без проблем. Главная из них — естественные надобности. С мочеиспусканием ещё можно было справиться. Хотя пространство на спине Летающего императора скорпионов было ограничено, но хоть как-то можно было разделить «перед» и «зад». Тот, кто сидел спереди, не имел права оборачиваться. Тот, кто сзади, воспользовавшись шумом волн и порывами ветра, мог спокойно справить нужду — звуки заглушались водой, а запах уносился ветром. Стоило лишь немного укрепить лицо — и можно было делать вид, что ничего не происходит. Но дефекация превратилась в настоящую проблему. Как бы близка ни была А-Цзы к Цзян Минчжэ, она не могла совершить такой подвиг у него на глазах. Даже Цзян Минчжэ, привыкший к грубостям жизни, не хотел публично испражняться. К счастью, оба уже достигли определённого уровня во внутренней ци. Сократив приём пищи и подавив активность кишечника, они справлялись. Так прошло семь дней. Оба порядком похудели. Цзян Минчжэ, хоть и не был толстяком благодаря молодости, всё же имел немного лишнего. После похудения его скулы стали резкими, как будто вырубленные топором, черты лица — ещё выразительнее, фигура — подтянутее. Его и без того высокая привлекательность возросла ещё больше, и А-Цзы то и дело ловила себя на том, что замирает, глядя на него. А-Цзы и раньше была хрупкой, а теперь похудела настолько, что, казалось, её мог унести даже слабый ветерок. Её большие глаза стали ещё больше и уже не выглядели озорными и живыми — теперь в них читалась трогательная хрупкость. Цзян Минчжэ понял: дальше так плыть нельзя. Нужно выходить на берег — и сходить по-большому, и нормально поесть. Иначе А-Цзы и вправду превратится в бумажную куклу. Он подумал, что за эти дни сильно усилился, а скорпион теперь еле жив, так что вдвоём они вполне могут с ним справиться. Только он собрался обсудить это с А-Цзы, как вдруг из корзины за спиной раздался пронзительный писк имбирного братца. А-Цзы обрадовалась: — Ах, эта бесполезная обезьянка наконец-то проснулась! Во время битвы на горе Скорпионов обезьянка проявила чудеса силы: в одиночку устрашила всех ядовитых тварей и наелась до отвала. Наверное, с тех пор, как появились пчелиные обезьяны, ни одна не ела так много. Особенно она лакомилась редкими и смертельно ядовитыми скорпионами, причём ела только самые ядовитые головы. От такого обжорства она просто не выдержала и провалилась в сон — до самого этого момента. Едва открыв глаза, обезьянка уловила запах Летающего императора скорпионов. Для неё это был редчайший деликатес, и желание съесть его было в десять раз сильнее, чем когда-то при виде Шестикрылого железного скорпиона. Усы гигантского скорпиона были крепко стиснуты Цзян Минчжэ, и, к счастью, не подверглись немедленному параличу от крика обезьяны. Однако чудовище всё равно почувствовало присутствие врага и внезапно взбесилось. Его десятки лап судорожно забились, и как раз в этот момент река сделала поворот — скорпион врезался прямо в берег. Цзян Минчжэ и А-Цзы по очереди управляли скорпионом последние дни и привыкли к спокойствию, так что не ожидали внезапного буйства. Их обоих выбросило с его спины, они столкнулись и рухнули в воду. Скорпион мотнул золотистыми усами, обрёл свободу и тут же попытался сбежать. Но имбирный братец не умолкал, и, не проползя и трёх метров, чудовище задрожало всем телом и рухнуло без сил. А-Цзы звонко рассмеялась и бросила Цзян Минчжэ нож: — Вырежь его ядовитые мешки, смешай яд со своей кровью — и сможешь слить яд в точки. С этими словами она юркнула в густые заросли — скорее всего, чтобы сходить в туалет. Цзян Минчжэ взял нож, подошёл к скорпиону, прижал его два огромных клыка и, хрустя панцирем, ловко вывернул и вырвал их. За клыками находились два шарика размером с финик, тёмно-зелёные и блестящие — это и были ядовитые мешки. На самом деле эти чёрные острые «клыки» не были зубами — это видоизменённые передние конечности. Ядовитые мешки расположены сразу за ними. Когда конечности вонзаются в тело жертвы, яд непрерывно впрыскивается внутрь. Как только мешки оказались наружу, имбирный братец завизжал ещё настойчивее. Цзян Минчжэ не обратил внимания, достал нефритовую чашу, выжал яд, пустил кровь, а потом протянул обезьянке два сдувшихся мешка: — Не смотри, что скорпион огромный — яду-то в нём мало. Ешь, что дают. Обезьянка понюхала добычу, явно недовольная малым количеством, но её разум был слишком прост, чтобы понять человеческие хитрости. Пришлось смириться и медленно жевать. Цзян Минчжэ, увидев, что обезьянка не обижается, хихикнул и сел по-турецки, чтобы начать слияние яда. Яд Летающего императора скорпионов был не только смертельно токсичен, но и обладал мощной силой. Цзян Минчжэ пришлось несколько раз пускать кровь, и целый день ушёл на то, чтобы полностью ввести яд в тело. Когда он открыл глаза, А-Цзы уже вернулась. Она с завистью сказала: — Изначальное ядовитое тело и правда невероятно! Столько яда… Мне бы, наверное, месяц понадобился, чтобы впитать. Затем её лицо озарила вдруг возбуждённая улыбка: — Имбирный братец, я сейчас видела девочку — она поймала кучу ядовитых змей! Давай отберём у неё? А?