Ночь в Пекине: Опасное влечение — Глава 83

Глава 83. Разве нельзя было бы немного меня приласкать? Неожиданное ощущение рывка заставило Айюнь испуганно вскрикнуть: — А! Её крик не успел даже сорваться с губ, как чья-то ладонь зажала ей рот. — Чего орёшь? В комнате не горел свет, и Айюнь ничего не могла разглядеть. Её большие, ясные глаза растерянно уставились на смутный силуэт перед собой, и она робко спросила: — Это ты, Е Цзяхуай? — А кто ещё, по-твоему? Кого ещё ты хочешь здесь видеть? Он прижал её к двери. Его дыхание, обычно такое свежее и прохладное, теперь было пропитано насыщенным, тягучим ароматом вина, от которого у неё подкосились ноги. Убедившись, кто перед ней, Айюнь успокоилась. Она обвила руками его шею и всем телом — почти всей своей тяжестью — прислонилась к нему. В её глазах мелькнуло негодование. Нежная ладонь мягко поглаживала волосы у него на затылке, и она надула губки, жалуясь: — Ты меня напугал до смерти, Е Цзяхуай. Эта доверчивая, детская интонация немного смягчила злость, давно копившуюся в его сердце. Голос Е Цзяхуая стал мягче. Он обхватил её за талию и сказал: — Такая трусиха. — Ты сам напугал, а теперь ещё и винишь меня? Подменяешь понятия! Несправедливый! За время их общения Айюнь уже не так сильно его боялась. Она с достоинством перечисляла все его проступки, и вдруг нахлынувшее чувство обиды, которое она так долго держала в себе, вырвалось наружу. Айюнь встала на цыпочки, взяла его лицо в ладони и, не заботясь о том, видит ли он её выражение, нахмурилась с видом глубокого негодования: — Е Цзяхуай, сегодня вечером ты со мной вообще не разговаривал по-настоящему. Она даже начала думать, что самый страстный период их отношений уже позади, что чувства постепенно угасают, и, возможно, совсем скоро Е Цзяхуай заговорит о расставании. И теперь ещё и на него обижается. Е Цзяхуай сегодня наконец-то выкроил свободное время и заранее приехал к больнице, чтобы её забрать. Но спустя совсем недолгое ожидание он получил от неё сообщение, что она занята. Вскоре у входа появилась та самая стройная фигура. Не успел он даже выйти из машины, как кто-то опередил его и крепко обнял её. Кровь бросилась ему в голову. Е Цзяхуай сделал несколько глубоких вдохов, чтобы сдержать ярость и подавить желание подбежать и пнуть этого наглеца. Холодно он спросил у Сяо Чэня: — Сколько раз ты видел этого человека, когда приезжал за Айюнь? Сяо Чэнь, глядя на происходящее, дрожал от страха и не посмел ничего утаить: — Господин, это впервые. Раньше такого никогда не было. Именно в этот раз ему довелось всё это увидеть — именно в тот момент, когда она написала, что занята. Действительно уж очень «удачное» совпадение. Ещё больше разозлило то, что с самого момента, как она села в машину, девочка ни слова не объяснила. Неужели все молодые пары теперь так ведут себя? Айюнь уже приняла душ, и от неё пахло тем же, что и от него. Только… этого было ещё далеко недостаточно. Е Цзяхуай сжал её подбородок большим и указательным пальцами, и в его глазах вспыхнуло неудержимое желание завладеть ею. Он резко прильнул к её губам. Раздвинув её зубы, он жадно впитывал сладость её поцелуя. — Мм… Потише… — вырвалась у неё жалобная просьба, но она лишь разжигала страсть, а не смягчала его. От неожиданного поцелуя Айюнь могла лишь в кратчайшие мгновения между его поцелуями судорожно вдыхать воздух. Она закрыла глаза, принимая его нетерпение и жажду. Ей и самой так сильно хотелось его поцеловать — с самого дня, как она увидела его днём. Айюнь запрокинула голову, стараясь встать на цыпочки повыше, будто заблудившийся в пустыне путник, наконец нашедший источник воды. Она хотела быть ближе к нему — ещё ближе. Так вот какой на вкус винный аромат, которым он сегодня пропитался. Для двух людей, давно понимающих друг друга без слов, одного лишь поцелуя было явно недостаточно. Его руки легко сняли с неё слишком просторное пальто. Плечи и руки внезапно оказались на холоде, и по коже пробежала дрожь. Но вскоре жар страсти разогнал холод, и каждое место, которого касались его пальцы, становилось горячим. — Потише… потише… мм… не могу дышать, — бормотала Айюнь, умоляя его. Мягкий, томный голосок вряд ли мог заставить его остановиться. Даже благовония для умиротворения духа, горевшие в курильнице, будто изменили своё предназначение. Айюнь даже засомневалась: не перепутала ли тётя Линь коробочки с благовониями? Иначе откуда в нём так разгорается внутренний огонь? То, что вернуло Е Цзяхуая к реальности, — это прикосновение к её влажным волосам. Она ещё не успела их высушить. Айюнь рассказывала ему, что страдает от мигрени — довольно сильной, и каждый приступ приходится снимать обезболивающими. Несколько дней назад, пока они были в больнице, Е Цзяхуай специально отвёл её к врачу. Выяснилось, что причины — в шейном отделе позвоночника и менструальном цикле. Врач дал массу рекомендаций, в том числе — всегда держать голову и шею в тепле, не допускать переохлаждения. Е Цзяхуай с неохотой оторвался от её губ. Его нос коснулся её щеки, а дыхание всё ещё было тяжёлым и прерывистым. Айюнь тоже не чувствовала себя лучше: грудь вздымалась, она прижималась к нему, а в глазах ещё блестели слёзы, вызванные слишком страстным поцелуем. Её губы были ярко-алыми и слегка опухшими. Е Цзяхуай наклонился и, словно в наказание, слегка укусил её за губу: — Такая девочка совсем не умеет утешать других, да? Разве нельзя было бы немного меня приласкать? От боли в губах и жара, всё ещё пульсирующего в теле, Айюнь не могла сообразить, что к чему. Она растерянно подумала: «Приласкать? Его? Е Цзяхуай тоже нуждается в утешении?» Её растерянный, наивный взгляд не оставил в нём и тени злости. Когда Е Цзяхуай усадил её к себе на колени на диване, Айюнь не отрывала от него глаз. Она смотрела, как он зашёл в ванную, достал фен, включил его, и в ушах зазвучал гул потока воздуха. Его длинные пальцы осторожно вплелись в её волосы, массируя кожу головы, и она невольно прищурилась от удовольствия, словно ленивая кошка. По мере того как волосы высыхали, мысли Айюнь прояснялись. Она наконец-то поняла: он… ревнует? Фен умолк. Е Цзяхуай убрал его обратно в ящик ванной. Едва он обернулся, как мягкое тело с силой врезалось ему в грудь. Айюнь обхватила его за талию, крепко прижавшись, и, склонив голову, прижала щеку к его груди, нежно извиняясь: — Ты же сам сказал… что не злишься. Я и подумала… Странно, но когда она поняла, что он сердится, в её сердце вдруг вспыхнула радость. Оказывается, Е Цзяхуай — тоже обычный человек. Он тоже злится, ревнует. Айюнь вдруг почувствовала, что он уже не кажется таким недосягаемым. Она коснулась глазами его хмурого лица, но не испугалась. Напротив, с решимостью покорить эту неприступную вершину, она начала целовать его подбородок, шею, уголки губ — снова и снова, без особой системы. Лишь её томный, мягкий голосок, от которого, казалось, таяли кости, звучал в тишине: — Не злись больше, хорошо, Е Цзяхуай? — Парень? (Глава окончена)