Верховный Маг — Глава 188

Возвращение в особняк Эрнас заняло всего несколько минут. Как только они отошли подальше от ушей Элины, Орион вкратце объяснил Литу, как убийство человека повлияло на его двух спутников. Лит лишь слушал, размышляя, что можно сделать с их психическим состоянием. Ситуация казалась безнадёжной. Когда они вышли из последних Шагов Искривления, их уже ждала герцогиня Джирни Эрнас. Неожиданность на миг парализовала Ориона, дав ей возможность первой взять инициативу в свои руки. — Дорогой Лит, я много о вас слышала. Я — герцогиня Джирни Эрнас. Очень приятно с вами познакомиться. Полагаю, наша встреча давно назрела. Она сделала ему реверанс и протянула правую руку. Тем, что первой представилась, хозяйка дома оказала ему великую честь. Это была крайне необычная ситуация, на которую существовал лишь один возможный ответ. — Вся честь — на моей стороне. К вашим услугам, госпожа. Лит опустился на одно колено и поцеловал тыльную сторону её ладони. Их взгляды встретились, внимательно изучая выражения лиц и реакции друг друга. «Эта женщина чересчур вежлива с простолюдином. У неё явно скрытый умысел. Если она надеется застать меня врасплох своей хрупкой фигурой и доброжелательным обличьем, то глубоко ошибается. Что бы она ни продавала — я не покупаю». Мысли Лита были абсолютно верны. «Так молод и при этом так хорошо знает этикет и церемонии», — подумала Джирни. — «Самое подходящее время проверить, соответствуют ли ему доклады. Смогу понять, достоин ли он быть женихом для одной из девочек». — Джирни, дорогая, что ты здесь делаешь? — сказал Орион с натянутой улыбкой, заставив обоих недовольно нахмуриться из-за его ужасной актёрской игры. Это длилось лишь мгновение, но они заметили реакцию друг друга. Лит и Джирни сразу осознали взаимное притворство и соответственно скорректировали свои планы. — Милый муж, я понимаю, насколько эта тема болезненна для тебя и детей. Я просто хотела лично представиться нашему почтенному гостю. Он должен знать, как мы благодарны ему за помощь в трудную минуту. Её голос звучал обеспокоенно, но глаза были твёрды, как сталь. «Что в переводе означает: „Я не доверяю судьбу своей семьи незнакомцу, не дав ему чётко понять, что провал здесь недопустим“». Интерпретация Лита снова оказалась точной. — Благодарю за доверие, госпожа. Настоящий друг не может оставаться безучастным, когда вы просите помощи. Я сделаю всё, что в моих силах, — больше я не могу обещать. Голос Лита был мягок, но взгляд — холоден. Как и Джирни, он сохранял вежливую маску, но больше не пытался её обмануть. Благодаря схожему характеру между ними возникло молчаливое взаимопонимание и уважение. «Значит, ты пришёл сюда лишь по настоянию моего мужа и не веришь, что тут можно что-то изменить. Пока всё верно, юноша». Их беседа „между строк“ сводила Ориона с ума, но он не знал, как заставить их прекратить, не проявив крайней грубости. К счастью, на помощь ему пришла Флория. — Привет, Лит. Её щёки покраснели при виде его. Флория до сих пор смущалась из-за их последнего разговора. На ней было изумрудное вечернее платье без рукавов, подчёркивающее её светлую кожу и чёрные волосы. Лит холодно, но вежливо поклонился, на что она неловко ответила реверансом. Джирни не упустила ни одной детали. — Прости, что беспокою, мама, но прислуга никак не может накрыть обеденный зал — им нужен твой надзор. Эти слова заставили Джирни попрощаться и последовать за дочерью. — Это тот самый парень, из-за которого ты поменяла нижнее бельё? — шепнула она, как только дверь закрылась за ними. — Нет! — Флория нагло солгала, покраснев до ушей. — Правда? Тогда почему ты наконец надела платье вместо любимых штанов? — Может, потому что ты весь день донимала меня, чтобы я хоть на ужин надела платье? Джирни цокнула языком — Флория была права. — Жаль только, что он, похоже, не проявляет интереса, — продолжила Джирни, не желая уступать последнее слово. — Я всегда говорила: чтобы завоевать сердце мужчины, лучшее нижнее бельё — это вообще без него. *** — Обычно к этому времени Юриал уже спит, — проводил Орион Лита по богато украшенным коридорам, пока они не достигли гостевых покоев. — Подождите здесь. Я впущу вас, как только он полностью проснётся. Орион постучал в дверь и вошёл, оставив Лита наедине с его тревогами. «Единственное, в чём я уверен: отец Юриала и Орион должны быть в полном отчаянии. Мои однокурсники уже провели проверку моего прошлого, значит, родители тоже всё знают. Учитывая, кем я стал, какую помощь они вообще ожидают от меня?» — Рассмотри это как возможность помочь им и себе одновременно, — сказал Солюс. — У тебя никогда не было никого, с кем можно было бы разделить свою ношу. Сначала тебе пришлось защищать Карла, потом кормить себя и спасать Тисту. — Твоя жажда силы привела тебя на одинокий путь. Ты не мог позволить кому-либо узнать, через что ты проходишь, всегда неся всё в одиночку. Представь их себе как молодого Дерека. Скажи им то, что сказал бы своему младшему „я“, будь у тебя такая возможность. Слова Солюса напомнили Литу то, что его терапевт на Земле повторял ему множество раз: чтобы раны зажили, нужно быть открытым и честным со своими чувствами. Следуя совету доктора Шора, Лит, он же Дерек, даже волонтёрствовал в приюте для жертв домашнего насилия, но вместо сочувствия к ним он лишь гордился тем, что убил своего отца. Он был так же несчастен, как и они, но у него хотя бы осталась жизнь и дом. В отличие от них, его дни жертвы закончились. Люди, с которыми он работал, были дрожащими комками страха, постоянно оглядывавшимися через плечо. Слушая их истории, Лит, он же Дерек, становился всё злее, всё больше ненавидя человечество. Уже через несколько недель доктор Шор заметил негативные изменения в его поведении и попросил прекратить. Когда Орион впустил его, Лит заметил мужчину, очень похожего на Юриала. Прежде чем Орион успел их представить, Юриал набросился на Лита: — Да какой же ты друг! Появиться сейчас — это слишком мало и слишком поздно. Где ты был, пока я лежал, свернувшись калачиком в луже рвоты и слёз? Я пролежал так часами, пока отец не связался со мной. Прошло уже чёртовы пять дней, а ты ни разу не позвонил и не навестил! Что с тобой не так? Велан Дейрус был крайне смущён грубостью сына, но в то же время и рад. Юриал, похоже, обрёл силу. Уже то, что он злился, было большим прогрессом. Слова Юриала вызвали у Лита чувство вины и даже немного ранили его. Но, решив последовать совету Солюса, Лит отложил вину в сторону и снял перчатки. — Друг? Это богато, исходя от тебя. Ты хоть помнишь, как мы познакомились? Как ты швырял в меня мусор и не извинился, пока не понадобилась моя помощь? Лит не кричал, но его слова быстро разрушили гнев и самодовольную позу Юриала. — С каких пор мы друзья, скажи на милость? Ты всё время использовал меня, и я отвечал тебе тем же. Или назови хоть что-нибудь обо мне, не связанное с академией. Как зовут моих сестёр? Какие у меня мечты на будущее? Чёрт возьми, ты хотя бы знаешь мой любимый цвет? Юриал вдруг осознал, что, несмотря на всё время, проведённое вместе, Лит для него оставался полным незнакомцем. — Видишь? Ты ничего обо мне не знаешь, как и я о тебе. Но не волнуйся — сейчас всё изменится. Лорд Дейрус, не могли бы вы попросить девочек присоединиться? Мне кажется, кое-что нужно сказать, но я предпочёл бы сделать это лишь раз. Лит и Юриал сели в молчании, ожидая прихода остальных. Чем больше Юриал думал о своём недавнем всплеске эмоций, тем более детским и нелепым он ему казался. «Лит прав. Мы никогда не были друзьями. Это была лишь моя собственная иллюзия. Мы делили трудности и учёбу, но я ни разу не интересовался его жизнью за пределами академии. Вот такой я друг». Когда Фрия увидела Лита, температура в комнате упала на несколько градусов. Она не кричала и не нападала, а просто села как можно дальше. Лит не пощадил и её, повторив ту же речь, что и Юриалу, отчего она сначала покраснела от злости, а затем побледнела, осознав, насколько поверхностны были их отношения. Когда все собрались, он наконец смог начать. — Позвольте представиться как следует. Привет, я Лит, и я убийца. При этих словах в комнате воцарилось неловкое молчание. — Я хочу рассказать вам одну историю. Ваши проверки ошибочны: я убил первого человека не в шесть лет, а в четыре. Лит не мог рассказать им, как убил отца на Земле, поэтому ему пришлось смешать две правды, чтобы создать полуложь. — Тогда моя жизнь была ужасной. Я постоянно голодал, поэтому бегал в лес за спиной родителей и охотился с помощью магии. Никто не знал, даже моя семья, что я был там не один. Был один браконьер — мерзкий, жестокий человек, который каждый раз, встречая меня, забирал мою добычу и щедро добавлял изрядную порцию избиений. Я никому не мог рассказать. Мне было стыдно за свою слабость, и я боялся, что родители запрут меня дома, поэтому придумывал отговорки, чтобы скрыть правду и продолжать охоту. Я терпел это месяцами, пока однажды не поймал нескольких белых кроликов. Их мясо и шкуры накормили бы и одели бы всю семью, дав даже моей больной сестре возможность иногда выходить на прогулку. Но, к несчастью, браконьер снова меня нашёл и снова отобрал добычу. Только он не знал, что мы не одни. За мной следовал магический зверь, и когда он отошёл от меня, я решил не предупреждать его. Глаза Лита наполнились слезами, когда он вспомнил отца, сколько тот мучился, прежде чем мокрые ступени сделали за него грязную работу. — Пока зверь пожирал его, я не звал на помощь и не пытался его прогнать. Я просто вернул свою добычу и наблюдал, чтобы убедиться: этот браконьер никогда больше не причинит мне вреда. Я, возможно, и не убил его собственными руками, но считаю его своей первой жертвой. Увидев, как все его друзья всхлипывают с мокрыми глазами, Лит покачал головой. — Я не пытаюсь принизить вашу боль. Это не соревнование, кто пережил худшее. Я просто хочу, чтобы вы узнали меня — настоящего меня — прежде чем дам вам непрошеный совет. Он глубоко вдохнул и посмотрел каждому прямо в глаза. — Фрия, Юриал, вы тоже убили человека. Может, из-за давления академии или просто потому, что после стольких убитых монстров это показалось вам правильным. Судить вас — не моё дело. Флория, Квилла, рано или поздно вы тоже убьёте кого-то — либо в целях самообороны, либо потому что это ваш долг. Когда настанет этот момент, пожалуйста, вспомните мои слова. Жизнь — жестокий тигель, который снова и снова разбивает нас на части, заставляя собирать их заново. Иногда мы выходим из этого сильнее, иногда слабее, и чаще всего мало что можем с этим поделать. Провал — это не падение, а отказ встать. Я не мог разделить свою ношу ни с кем. Как я мог сказать брату, своей семье, что наше счастье построено на смерти другого человека? Вы не такие, как я. У вас есть люди, которым вы небезразличны, которые знают о ваших страданиях и готовы помочь. Не знаю, сколько времени уйдёт на восстановление, но вам не придётся проходить через это в одиночку. Вместо того чтобы отгораживаться от всех, как сделал я, попробуйте принять протянутые вам руки. Иначе вы станете такими же, как я, а поверьте — это совсем не красиво. Во мне не хватает стольких частей, я настолько перемешан с дерьмом, что едва ощущаю себя человеком. Делайте с жизнью что хотите, но помните: сегодня я отдал вам часть себя и дал выбор. Выбор, которого у меня никогда не было.