Единственное солнце китайской индустрии развлечений — Глава 76

Глава 76. Если враг может — и мы можем! Чжоу Цифэн мгновенно стряхнул с себя прежнюю подавленность. Шэнь Шандэн поспешил его перебить: — Нет, нет, не надо так говорить! За окном ночь становилась всё глубже, а внизу сквозь облака изредка пробивался свет. Шэнь Шандэн сменил тему: — «Скрытый дракон, тигр в засаде» сильнее всего повлиял именно на киноиндустрию. — Да, на нашу киноиндустрию, — оживился Чжоу Цифэн. — «Скрытый дракон, тигр в засаде» — это не просто классический фильм, он глубоко повлиял на весь жанр уся. — Он напрямую изменил эстетические нормы и стандарты отрасли, задав вектор развития китайских фильмов уся. — Ссс! Внезапно Чжоу Цифэн резко втянул воздух. Он посмотрел на Шэнь Шандэна совсем иначе! Тот напомнил: — Не пугай меня так, парень. Чжоу Цифэн был потрясён: — Сыхэн, в твоей статье «Кризис китайского кинематографа в условиях глобализации» ты упоминал, что «мастер» вот-вот вернётся с новым фильмом, и что сам поворот тематики уже предвещает некие перемены. Ты это заранее предвидел? — Просто случайно накатал, лицом по клавиатуре прошёлся. Шэнь Шандэн замотал головой, будто бубенчик. Чжоу Цифэн не только понял, но и осознал: — Я понял, я понял! — Понял что? — раздражённо спросил Шэнь Шандэн. — То, что фильм направил развитие нашей киноиндустрии, — уточнил Чжоу Цифэн. — Конечно, я имею в виду «Скрытого дракона, тигра в засаде». — «Герой», «Десять сторон засады», «Пир», «Повсюду золотые доспехи» — всё это цепная реакция на уровне индустрии после успеха «Скрытого дракона, тигра в засаде». — Именно он открыл эпоху наших блокбастеров. «Герой» и «Десять сторон засады» — это ответ Чжана Имоу на «Скрытого дракона, тигра в засаде». — Более того, цветовая нарративная структура «Героя» превратила замедленную съёмку в семиотику цвета, а бамбуковый лес, летящие ножи и Павильон Пиона в «Десяти сторонах засады» — в ритуализацию природных элементов. — Сцена боя с каплями воды напрямую унаследовала идею «искусство боя как путь», используя сверхреальные моменты — зависшие в воздухе капли, убийство струной цитры — чтобы создать визуальный шок и оставить пространство для воображения. — Это породило жанр исторических блокбастеров. Позже «Повсюду золотые доспехи», а также попытки Чэнь Кайгэ и Фэн Сяогана — «Без пределов» и «Пир» — соединили придворную эпопею с новой эстетикой. — «Герой», «Десять сторон засады», «Пир», «Повсюду золотые доспехи» — все они стремились к грандиозным декорациям, роскошным костюмам и трагической атмосфере, пытаясь повторить формулу успеха: «восточное зрелище + западное ядро». Но твоя формулировка, сыхэн, куда точнее. Чжоу Цифэн вновь резко втянул воздух! Он понял: как ни крути, всё возвращается к той самой статье Шэнь Шандэна. Неудивительно, что его старший брат по учёбе смог пройти в индустрию с этой статьёй как с пропуском, получив бесценную возможность начать карьеру даже с фильмом среднего бюджета. В конце концов, кто такой Хань Саньпин? А его сыхэн — всего лишь магистрант БПК, между ними пропасть в сто тысяч ли. Это всё равно что в университете ректор — самый высокопоставленный человек, с которым студент может напрямую пообщаться, или в армии — командир части, с которым солдат может лично поговорить. Тогда казалось, что это ничего особенного, но в будущем он поймёт: самый яркий момент в его жизни случился ещё на старте. Его сыхэн одной статьёй добился того, что студент и ректор беседуют как старые друзья, а рядовой солдат и командир зовут друг друга братьями. Если бы это было в романе, никто бы не поверил! Чжоу Цифэн внезапно всё понял. Хань Саньпин, стоящий на передовом крае всей индустрии, конечно, острее других уловил ценность статьи Шэнь Шандэна. Чжоу Цифэн был ошеломлён! Ужасно проницателен! Как далеко заглянул его сыхэн?! Неужели это и есть настоящий гений? У Чжоу Цифэна возникло чувство глубокого разочарования. То, что он считал своим великим прозрением, оказалось лишь базовым уровнем понимания его сыхэна — тем, на чём тот уже давно строил свои действия. Разве может быть такая пропасть между людьми? Но тут же Чжоу Цифэн снова обрадовался. Не зря наставник велел ему следовать за сыхэном — оказывается, меньше всех понял именно он. Раньше он думал, что умирает от усталости, но теперь осознал: всё это было заботой и наставничеством сыхэна! На плечах лежит не бремя, а ответственность! — Сыхэн, — сказал он, — ты так мучил меня в тайне! — Не фантазируй лишнего, — отмахнулся Шэнь Шандэн, не зная, какие картины нарисовало воображение парня. — Когда я говорю «учиться у „Скрытого дракона, тигра в засаде“», я и правда имею в виду учиться. — Давай объективно: «Скрытый дракон, тигр в засаде» — это современный фильм, весь его процесс производства невероятно продвинут и современен. — Учиться у него можно всю жизнь — и не выучишь всего. Эволюция «Скрытого дракона, тигра в засаде» — это и есть пример такого пути. Сначала — прорыв существующих рамок и создание новой грамматики, например, бои в замедленной съёмке; затем — подтверждение силы этой новой грамматики полнометражным фильмом; потом — получение права голоса через награды и кассовые сборы; далее — подражание других авторов, формирование тренда; и, наконец, когда новая грамматика становится повсеместной, она превращается в стандарт. Кто посмеет сказать, что гуманитарные науки слабы? Разве это не сила? Это же невероятная сила! — К счастью, — продолжал Шэнь Шандэн, — за семь лет развития у нашей киноиндустрии уже появилась определённая мощь. — И самое главное — есть мы, новое поколение! «Если враг может — и мы можем!» Это и есть методология установления стандартов. Мы тоже можем её освоить! И даже применять лучше! Пессимистические мысли Чжоу Цифэна мгновенно испарились. Его переполнял энтузиазм, он готов был работать как лошадь или вол. Шэнь Шандэн вздохнул про себя и надел маску для сна. Вот она, молодёжь — легко поддаётся влиянию. Но реальность не так уж оптимистична. Даже спустя десять с лишним лет режиссёров, способных применять эту методологию с китайской точки зрения, будет немного. Вернее, их не будет вовсе. 20:05. Самолёт приземлился в терминале Т2 Международного аэропорта Пекина. Осенний ветер Пекина нес в себе отчётливую прохладу, проникая сквозь щели переходного тоннеля — совсем не похожую на влажную жару Гонконга. Они вышли из самолёта вместе с толпой, ступили на переходной мост, а зал прилёта сиял ярким светом. Чжоу Цифэн достал паспорта и карточки прибытия, спокойно встал в очередь. Здесь можно было свободно говорить на путунхуа. Шэнь Шандэн стоял рядом и смотрел на афишу «Пекин-2008 Олимпиада», задумавшись о чём-то своём. Чжоу Цифэн позвонил водителю, чтобы уточнить место встречи. Едва они вышли из терминала, пекинский осенний ветер окутал их целиком. Вдали мерцала длинная цепочка фар на шоссе к аэропорту. Машина плавно влилась в поток, а за окном мелькали редкие и тихие огни пригородов Пекина. Шэнь Шандэн смотрел в окно на размытые, стремительно проносящиеся огни. Дома. Да Мими закончила свои дела в туалете, бросила взгляд на гостиную — и вдруг вздрогнула. На балконе мелькнула искра. Она уже хотела вскрикнуть, но вовремя закрыла рот. Шэнь Шандэн безучастно прислонился к окну балкона, зажав в пальцах сигарету. Он не курил — просто позволял ей медленно догорать. Дым вился в воздухе, а его пальцы нервно теребили тлеющий кончик. — Что случилось? — обеспокоенно спросила Да Мими. Она редко видела Шэнь Шандэна в таком состоянии. Он смотрел на неоновые огни за окном и спросил: — А если бы кто-то… ну, не то чтобы в твою миску насрал, а… оскорбил твоих предков — как бы ты поступила? — Я бы дала ему пощёчину! — не задумываясь ответила Да Мими. — Отлично! Вот это боевой дух! Шэнь Шандэн рассмеялся. Именно так! Надо давать пощёчину! Может, в прошлой жизни он этого не сделал, но в этой — обязательно сделает. Если не получится за две жизни — сделает за три! Да Мими тихо прижалась к его плечу. 10 октября. Малый кинозал Центральной киностудии. Хань Саньпин посмотрел почти готовые спецэффекты и хлопнул себя по бедру: — Всего несколько минут? Маловато! Слишком торопитесь! Может, подождёте ещё? Я помогу найти дополнительное финансирование, уговорю других инвесторов. Раз Шэнь Шандэн полностью отдался фильму, Хань Саньпин был готов ждать — у него хватало терпения. Секретарь Ляо Юнь молчал. Хотя он знал, что руководство благоволит Шэнь Шандэну, но это уже переходило все границы. Шэнь Шандэн покачал головой: — Главное в этом деле — выйти наружу! Сначала пусть фильм говорит за себя! — Ну что ж, — Хань Саньпин, видя его решимость, больше не стал настаивать, лишь с сожалением добавил: — Пятьсот копий — это слишком мало. — Кхм-кхм, — Ляо Юнь вынужден был вмешаться. Выделить новому режиссёру пятьсот копий плюс восемь миллионов на продвижение — в управлении из-за этого чуть не устроили бунт. Шэнь Шандэн, конечно, не отказался бы от большего, но пятьсот копий были достаточны. Он пришёл сюда сегодня по другой причине. — Директор, — начал он, — если бы фильм… ну, допустим, нарушил «Положение о кинематографии», вступившее в силу 1 февраля 2002 года. — А именно главу третью, статью 25, пункты 7, 8 и 9: пропаганда разврата, азартных игр, насилия или подстрекательство к преступлению; оскорбление или клевета, ущемление законных прав других лиц; нанесение вреда общественной морали или лучшим традициям национальной культуры. — А также нарушил «Положение о регистрации сценариев (конспектов) и управлении кинопродукцией», вступившее в силу 22 июня 2006 года. — А именно главу четвёртую, статью 13 — те же пункты 7, 8, 9 — и статью 14, пункты 1, 3 и 4. — Можно ли такой фильм выпускать? В прошлой жизни Шэнь Шандэн тоже думал, что в Китае нет чётких правил, но они есть. И эти странные, конкретные положения, скорее всего, — результат того, что «старшие товарищи» уже прошли этот путь. Хань Саньпин твёрдо ответил: — Конечно, мож— А? Нет! Он резко сдержался. Почти попался! Маленький Дэн — хитрец! — В общем, по принципу, конечно, нельзя. Но на практике всё зависит от конкретной ситуации. Вещи обладают как всеобщностью, так и особенностью. — Если речь о всеобщем — конечно, нельзя. Но если о частном случае — возможно, можно. — Можно или нельзя — решается исходя из обстоятельств и времени. В таких вопросах я советую обращаться в соответствующие органы. Я этим не занимаюсь. Ты тут меня ловишь на слове? Старый Дэн совсем обленился!