Путь Ковки Судьбы — Глава 82

Глава 81. Один в глухой чаще — всё равно что в доме с привидениями В горах нет календаря — не знаешь, сколько прошло зим и лет. Миг — и уже двенадцать… рабочих дней минуло. За эти двенадцать дней Чу Хэнкун полностью влился в простую жизнь горного посёлка и стал вести размеренный быт: вставал с восходом солнца, ложился с заходом. Каждое утро он вовремя приходил на площадь, чтобы послушать поэтическое чтение в семь часов. Закончив слушать стихи, отправлялся вниз по склону, чтобы дразнить нефритовую лису, швыряя в неё камни. Гора Инлошань вздымалась до самых облаков. Огромные валуны, наделённые странным могуществом лисы, катились по склону с такой силой, что их удар превосходил даже удар кулака теневого великана. Первые три дня Чу Хэнкун не мог устоять даже с помощью «Неподвижности» — стоило камню коснуться его, как он тут же отлетал в сторону и однажды чуть не оказался раздавленным под глыбой. Но именно благодаря этой мощной атаке боевой дух насильно вжимался в его кости, и физическая форма росла на глазах. С четвёртого дня Чу Хэнкун перестал выплёвывать кровь после того, как его сбивали с ног. С пятого дня он начал держать равновесие. К седьмому дню даже прямой удар камня не мог пошатнуть его — он начал встречать падающие валуны кулаками и щупальцами. К девятому дню он уже мог пробивать иньские камни голой силой, без всяких техник. А теперь, на двенадцатый день… — Угорь! Чу Хэнкун опустил голову и ринулся вперёд, словно неукротимый трицератопс, врезаясь в огромный валун. Его угорь-голова пробила насквозь исполинский иньский камень. Среди звона разлетающихся осколков он поднял голову и гордо заревел: — Угорь-угорь! Лиса на горе молчала — вероятно, уже от злости лишилась чувств. Чу Хэнкун быстро собрал осколки и съел их, после чего снял головной убор «Голодный Угорь». Фаньдэ, державшийся в стороне, спросил: — Ну как, результат? Чу Хэнкун похлопал себя по животу и долго смотрел вдаль, на вершины гор. Наконец он снял головной убор и глубоко вздохнул: — Наконец-то можно перестать есть камни, угорь… Фаньдэ в ужасе воскликнул: — Ты что-то странное добавил в конец фразы! Неужели вместо камней ты проглотил что-то похуже?! Чу Хэнкун кашлянул, сосредоточил боевой дух и прогнал влияние демона. Он был по-настоящему растроган: кто бы мог подумать, что простая модификация метода приведёт к такому каскаду последствий. На самом деле за всю историю передачи «Кулаков Драконьего Удела» десятки, если не сотни гениев успешно перерабатывали метод укрепления костей и выживали. Но все они имели наставников, которые присматривали за ними, и сами заранее готовились к экспериментам. А вот у Чу Хэнкуна одна рука была щупальцем, тело изначально несбалансировано, а слепая модификация лишь усугубила ситуацию. Без Цзи Цюйфэна рядом, который мог бы направить его, он прошёл этот путь лишь благодаря таланту и удаче… Впрочем, хоть и грыз камни, но он всё же преодолел этот этап. Теперь все его кости, кроме тех двадцати четырёх позвонков, которые никак не поддавались тренировке, были закалены. Если бы не нестабильность Божественного Царства, он давно бы уже попытался перейти ко второму узлу. Чу Хэнкун убрал головной убор, накинул пальто и помахал щупальцем в сторону вершины — в знак благодарности лисе, которая столько дней помогала ему «тренироваться». Повернувшись, он направился в посёлок. Фаньдэ, как обычно, запрыгнул в карман и проворчал: — Эта лиса била тебя двенадцать дней подряд. Разве тебе не кажется это странным? — Что может безотказно повторять одно и то же действие, игнорируя обстоятельства? — спросил Чу Хэнкун. — Механизм, — ответил Фаньдэ. — Заранее запрограммированный механизм. — С тех пор как мы пришли в эти глухие горы, разве мало ли мы видели механизмов? Фаньдэ задумался и кивнул. Когда Чу Хэнкун вернулся в посёлок, чтение Ци Су ещё не закончилось. Он легко влился в толпу жителей и стал слушать древние, запутанные стихи. За эти двенадцать дней он прослушал половину «Сборника стихов при свечах» — миф о старом драконе, превратившемся в солнце; часть «Сказаний о Блестящем Небе и Буйных Демонах» — классические приключения странствующих самураев и рыцарей; и целую «Песнь Мира» — вечные истории о великанах, свете и тени, которые так любили пересказывать предки. Чем больше он слушал, тем интереснее становилось, и он охотно задерживался. Хотя старинные сказания и были трудны для восприятия, в них чувствовалась живая занимательность. Боги, герои и демоны — настоящие или вымышленные — гнались друг за другом, словно персонажи чужеземного сказителя. Если бы в чайхане каждый день рассказывала сказки милая девочка, то, наверное, посетители приходили бы слушать независимо от качества самой истории. Сегодня снова читали «Песнь Мира», повествуя о том, как хитрый Тень решил пошутить и заключил пари с мудрым Светом: кто быстрее разгадает загадку противника. Тень задал простенькую загадку, и Свет тут же дал ответ. А вот Свет предложил невероятно сложную арифметическую задачу — настолько трудную, что у Тени от одного взгляда на неё закружилась голова. Он сразу сдался и предложил такое же пари Великану. Великан был медлителен, но добродушен: — Давай начнём с тебя, Тень. Я самый большой и сильный, и моя мудрость разгадает любую твою загадку. Тень показал Великану задачу, полученную от Света. Великан долго смотрел на неё, и за это время множество пыльных островов исчезло и вновь возникло. В конце концов он позвал Свет, и тот мгновенно решил задачу. — Я победил! — радостно объявил Великан. — Ты привлёк постороннего! Это разве твоя мудрость? — насмешливо спросил Тень. — Моя супермудрость подсказала, что стоит попросить помощи у Света, — гордо ответил Великан. — Задача решена, значит, я умён. Тень громко рассмеялся и похвалил его за находчивость. Потом они заметили, что во время размышлений Великан породил множество бессмысленных мыслей. Эти мысли упали в море и сделали некоторых существ немного глуповатыми. Но эти простодушные создания унаследовали одно качество пыли: в трудную минуту они умели просить помощи. Поэтому, хоть они и не были особенно умны, жилось им неплохо — даже лучше, чем самым мудрым. «…Один — глупец, вместе — мудрецы. Один слаб, вместе — сильны. Первоисток чист, прошлое — как песня…» Ци Су (на куда более сложном древнем языке, чем приведено выше) закончила повествование. Жители посёлка поклонились статуе божества и разошлись по домам. Фаньдэ высунулся из кармана и язвительно заметил: — Ах, как же мне нужны эти сказки на ночь! Настоящая жизненная необходимость. Без них я бы и не знал, как быть глазом-демоном. — Послушать не вредно, — невозмутимо ответил Чу Хэнкун. Он подошёл к доске объявлений и снял все свежие задания. В последнее время большинство из них сводилось к сбору всякой мелочи — похоже, всех монстров уже перебили, и крупных охотничьих заказов не было. — Братец, ты уже оправился? Чу Хэнкун обернулся и увидел Сян Фуцзы, наблюдавшего за ним издалека. — В основном в норме, — ответил он. Сян Фуцзы облегчённо вздохнул, поздравил его и, поболтав немного ни о чём, тихо сказал: — У меня к тебе просьба. — Говори без стеснения. — Недавно я услышал, что ты убил того скорпиона, что терроризировал горы, — в глазах Сян Фуцзы мелькнула ненависть. — Не стану лгать: у меня с этим ядовитым тварём глубокая вражда. Только увидев его останки, я обрету покой. Если ты снова отправишься в глубины гор, не мог бы ты принести мне хотя бы коготь или клык этого чудовища? — Хорошо, — кивнул Чу Хэнкун. Сян Фуцзы обрадовался: — Тогда огромное тебе спасибо! Он ушёл, и даже шаги его стали легче. Чу Хэнкун задумался: что за прошлое должно быть у книжника, чтобы он так ненавидел ядовитое насекомое? Первое, что пришло в голову, — гибель семьи. Но по выражению лица Сян Фуцзы казалось, что дело не в этом. Отбросив бесполезные догадки, Чу Хэнкун начал собирать походный мешок. * * * Глухая чаще. Старый лес. Ни звука. Кроны деревьев сплетались в плотный навес, словно огромный зонт, закрывая небо. Путник наступил на сухую ветку — хруст разнёсся по лесу. Звук достиг чащи, и оттуда потянулась тень. Это была уродливая лисья обезьяна. Бесшумно спрыгнув с дерева, она метнулась к путнику и вонзила когти в его голову, из ладоней вырвались невидимые клинки ветра. Но путник мгновенно исчез и появился в тени позади обезьяны. Он небрежно ударил кулаком, и выступающий сустав среднего пальца точно попал в затылок зверя. Обезьяна рухнула замертво. Фаньдэ выскочил из кармана, взглянул на труп и недовольно завопил: — Опять несъедобное! Прошло уже два дня с тех пор, как они покинули посёлок. Они сделали большой крюк и, наконец, вышли на тропу, ведущую в горы. По пути почти не попадалось ничего съедобного: всё, что двигалось, оказывалось механически модифицированными зверями. Чу Хэнкуну приходилось питаться только грибами и землёй в головном уборе «Голодный Угорь». Ни один из них не хотел рисковать, пробуя этих изменённых тварей: кто знает, не превратишься ли потом сам в какого-нибудь киборга или глаз-демона. Чу Хэнкун отпихнул труп обезьяны и собрал немного листьев, чтобы хоть как-то устроиться. В лесу воцарилась тишина. Фаньдэ косо посмотрел на него: — Ты снова не дышишь. Чу Хэнкун молча кивнул — признание. — Да в чём вообще смысл? — удивился Фаньдэ. — Какое это странное упражнение, если ты даже не дышишь? Он считал себя путешественником и любил наблюдать за деталями повседневной жизни. Такая странная привычка Чу Хэнкуна, конечно, не ускользнула от его внимания. У этого убийцы было множество причуд, но самая удивительная — любовь задерживать дыхание. Он мог внезапно замолчать и не дышать полчаса, а то и больше, пока не начинал синеть от нехватки воздуха. За эти дни тренировок костей время задержки дыхания только увеличилось. Сегодня он продержался больше часа. Фаньдэ всё больше тревожился: обычный человек через час без дыхания давно бы умер. Какое же это дьявольское цигун он практикует? Неужели это техника зомби? Потренируется — и станет бездыханным людоедом? Глаз-демон вздрогнул и отполз подальше. Чу Хэнкун не знал, о чём тот думает, и не обратил внимания. Закончив медитацию, он глубоко вдохнул несколько раз, достал Книгу Серебряного Глаза и стал листать её, чтобы скоротать время. На последней странице обновилась информация о наруче. 【Железные паучьи наручи】 …… 【Эффект: раз в день можно переместиться в тень в пределах пятидесяти метров.】 【Воспоминание: Все уходят, а я хочу сдаться. Куда ни беги — всё бесполезно. Мы не убежим. Оно смотрит на меня. Хочется плакать.】 Снова бессмысленное воспоминание, полное отчаяния и страха, но без намёка на конкретные детали. Фаньдэ тоже покачал головой. Чу Хэнкун хлопнул его по голове: — Ты сам это написал, а сам и не понимаешь? — Это не я написал! Это содержимое воспоминания! Я всего лишь использую книгу, чтобы визуализировать информацию. — Раньше воспоминания были чёткими, — возразил Чу Хэнкун, показывая ему старые записи. — Потому что раньше ты исследовал предметы, которые либо сразу раскрывались, либо окружение давало достаточно данных, — проворчал Фаньдэ. — А в таких случаях… вероятно, всё зависит от состояния зверя. Возможно, он сам знает лишь это, поэтому в его силе остаётся только обрывок смутных эмоций и воспоминаний. Чу Хэнкун уставился на предпоследнюю строку: «Оно смотрит на меня». Он вспомнил красный свет в глазах теневого великана и почувствовал тревогу. Если верить Фаньдэ, всё это — воспоминания зверей. Что же с ними случилось раньше? Сначала они жили у моря, потом их вытеснили демоны, вышедшие из воды. А потом? За ними охотился какой-то великий демон, из-за которого стада сошли с ума? Нет. Цзи Хуайсу часто говорила: «Иногда ничего не понимаешь, но чувствуешь — что-то не так». Сейчас он испытывал то же самое. Он резко дёрнул щупальцем, подтащил труп обезьяны и попытался накрыть его книгой, чтобы получить хоть какую-то ясность. Ничего не появилось. Чу Хэнкун упрямо нажал ещё несколько раз, и на странице с трудом проявилась строчка: 【Все умрут все умрут все умрут умрут умрут умрут умру умру умру……】 Фаньдэ молниеносно сорвал листок, смял его и швырнул подальше. Он схватил Чу Хэнкуна за руку и умоляюще заговорил: — Отец родной, умоляю, хватит! Я тоже чувствую, что тут что-то нечисто, но чем глубже копаешь, тем вероятнее умрёшь! Мы и так уже в дерьме по уши — давай не будем лезть на рожон, а? Чу Хэнкун долго молчал, потом закрыл книгу. — Ты прав. Сейчас не время лезть в чужие дела, — он встал. — Ещё силы есть? — Хватит, — Фаньдэ облегчённо выдохнул, увидев, что тот отказался от затеи, и вяло ответил: — Только бы не возвращаться в эти горы… Лес поднимался всё выше, впереди клубился туман. После всех этих приключений они снова оказались на горе Инлошань. На этот раз им предстояло убить лису и забрать останки скорпиона. Чу Хэнкун смутно чувствовал: каким бы ни был исход охоты, он уже близок к разгадке тайн этого места.