Единственное солнце китайской индустрии развлечений — Глава 80

Глава 79. Премьера «Ду Гуна» — Сяо Дэн, почему ты всё ещё молчишь? Ведь хвалил же! Хань Саньпин позвонил с упрёком: — Я пригласил для тебя Фэн Сяогана и Чэнь Кайгэ. — Пусть «Бедствие» взлетит ещё выше, — парировал Шэнь Шандэн. — А ты помог мне пригласить Цзяньчжэня? Хань Саньпин смутился. В этот момент он не хотел ввязываться в скандал. 28 октября. «Ду Гун» представил спецэффекты с применением огнестрельного оружия. Шэнь Шандэн соблюдал ритм продвижения, а главные актёры интенсивно участвовали в промоакциях. Программа «Лу Юй и гости» пригласила съёмочную группу. Это была передача телеканала Phoenix, который активно поддерживал культурный ажиотаж вокруг «Бедствия». Хотя внутри Phoenix не все одобряли «Бедствие», всё же требовалась осторожность. Монтаж — это магия. В будущем немало звёзд пострадали именно от монтажа. Сейчас на Шэнь Шандэне скопилось столько ярлыков и ожиданий, что он достиг точки качественного скачка. Как с точки зрения качества фильма, так и с точки зрения маркетингового ажиотажа, результат был не идеальным, но уж точно из высшего разряда. Сегодняшними словами можно было бы сказать: «Пора возноситься — остаётся только дождаться премьеры». В такой момент лучше всего держаться спокойно. Шэнь Шандэн, конечно же, предусмотрел худший сценарий и вежливо отказался от участия Ма Юйдэ, сославшись на занятость графика. Однако необходимая медийная активность не должна была пропасть. Съёмочная группа «Ду Гуна» приняла приглашение шоу «Счастливый лагерь». Enlight помог с организацией и координацией процесса. Здесь и проявились преимущества звёздного состава и поддержки со стороны профессиональных кинокомпаний: команда «Счастливого лагеря» организовала специальную тематическую программу. Шэнь Шандэн пришёл на шоу вместе с У Цзином, Чэнь Кунем, Хуан Сяомином, Фань Бинбинь и другими ведущими звёздами. 31 октября, вечером. Кинотеатр «Шанхай». «Бедствие» провело чрезвычайно скромную и краткую премьеру — первую и единственную на материковом Китае. Создатели фильма прибыли на полчаса позже запланированного времени. Цзяньчжэнь появился вместе с главными актёрами Тан Вэй и Ван Лихуном. Главный мужской актёр фильма, безусловная звезда первого плана Лян Чаовэй, отсутствовал на премьере. Тан Вэй, главная героиня, за одну ночь вошла в число актрис с гонораром в 1,5 миллиона юаней. С момента мировой премьеры «Бедствия» мужской актёр почти исчез из поля зрения, и именно Тан Вэй стала главной темой обсуждений. От выхода из машины до встречи со зрителями в кинозале она всё время сохраняла тёплую улыбку, была одета в серебристо-серое вечернее платье на бретельках с длинным шлейфом и украсила волосы сверкающей тонкой заколкой. Во время общения со зрителями Цзяньчжэнь выглядел благородно и спокойно, будто не замечая давления общественного мнения. Он даже пошутил над Ван Лихуном, упомянув его фанатов. Затем он рассказал о премьере «Бедствия» на материке, выразил радость и поблагодарил Шанхайскую киностудию и местные власти. Также он поделился своими творческими впечатлениями: — С самого начала, когда я читал роман Чжан Айлин «Бедствие», это была тема, которую я одновременно любил и боялся. Я долго сопротивлялся, но в итоге больше не смог. — И я даже не верил, что смогу снять такой фильм в Китае. Это грандиозный проект, и сегодня мы, наконец, его завершили. — Помимо моих собственных усилий и внутренней борьбы, я благодарю всю съёмочную группу за преданность этому фильму. Мне очень приятно, что многие из них сегодня здесь, чтобы разделить со мной этот момент. После этих слов Цзяньчжэнь больше не стал ничего добавлять. Тан Вэй в своём выступлении поблагодарила родной Ханчжоу и поделилась незабываемыми впечатлениями от Шанхая — места съёмок, где она из никому не известной актрисы за один фильм стала узнаваемой всеми. Церемония премьеры «Бедствия» состояла всего из двух частей — появление на красной дорожке и общение со зрителями в зале. Всё вместе заняло около двадцати минут — не просто коротко, а чрезвычайно лаконично. Тем временем Хань Саньпин нервничал — и очень сильно. Он видел, как «Бедствие» уже вышло в прокат, а Шэнь Шандэн всё ещё не делал хода. — Ты в этом возрасте… Ты точно выдержишь? — Дела нужно делать не спеша, — увещевал Шэнь Шандэн. — Главное — видеть выгоду. Если я сейчас выступлю, это только поможет команде «Бедствия». Раз уж они вышли в прокат — пусть сначала взлетят. — Я не отказываюсь действовать. Я просто жду подходящего момента. Эти слова показались Хань Саньпину знакомыми. Он с досадой спросил: — А когда, по-твоему, наступит этот момент? — На премьере «Ду Гуна», — ответил Шэнь Шандэн. — И ещё займись вопросом пиратских копий. — Сейчас уже поздно этим заниматься, — возразил Хань Саньпин. Шэнь Шандэн разочарованно вздохнул. Но Хань Саньпин добавил: — Я уже заранее всё согласовал. Шэнь Шандэн почувствовал, что Хань Саньпин всё-таки справляется. — Только не возлагай больших надежд, — предупредил тот. — Пиратские копии невозможно полностью запретить. «Ты просто издеваешься», — подумал Шэнь Шандэн. Только что он немного успокоился — теперь его надежды окончательно рухнули. На другом конце провода воцарилась тишина. Хань Саньпин рассмеялся и утешающе сказал: — Спецэффекты «Ду Гуна» впечатляют, ритм динамичный и захватывающий. Пиратские копии не передадут того ощущения, которое даёт кинотеатр. — Ты пригласил Цзяньчжэня? — спросил Шэнь Шандэн. Хань Саньпин ответил только точкой. 2 ноября. Дворец культуры трудящихся. Шэнь Шандэн лично пришёл к одному человеку. — Старший брат Цзян Вэнь, сейчас как раз то время, когда нам, кинематографистам, нужно сплотиться. Всего за чуть больше месяца Цзян Вэнь сильно изменился — выглядел уставшим, вокруг него словно стоял холодный воздух. Чэнь Кайгэ после «Без пределов» чуть не погубил карьеру и спустя годы так и не избавился от насмешек из-за «кровавого дела с пампушкой». С Цзян Вэнем было почти то же самое. Он проиграл и в борьбе за «Золотого льва» в Венеции, и в прокате. Его полностью разгромили — и в художественной оценке, и в наградах. Полный крах! «Солнце» стало настоящим дном в его карьере. Пятилетний запрет на съёмки в кинокругах даже считался поводом для гордости — мол, жертвовал ради искусства. Но провал возвращения после запрета уже не оправдаешь. И на этот раз ему было ещё хуже, чем в прошлой жизни. В прошлой жизни всё было смутно и неясно. А в этой, благодаря предупреждению Шэнь Шандэна, у Цзян Вэня был шанс — но он его упустил, не стал бороться. Оружие лежало у его ног, но он не поднял его. Цзян Вэнь пригласил Шэнь Шандэна присесть и попить чай: — Это не так просто, как ты думаешь. — Мне кажется, это несложно. — Очень сложно. — Не сложно. Цзян Вэню не хотелось спорить: — «Бедствие» уже стало не просто фильмом, а культурным символом и социальным феноменом. Вот сила кино! — Я понимаю, — сказал Шэнь Шандэн. — Его постеры, реплики, образ Тан Вэй в ципао, даже позы — всё это станет частью массовой культуры. — А споры вокруг него затронут ключевые вопросы: историческое мировоззрение, ценности, гендерную политику, границы художественного допуска — и глубоко повлияют на современные общественные настроения. — Фильм создаёт рыночное чудо для серьёзного артхауса, принося и славу, и прибыль. Он уже вызывает подражание: в крупные исторические проекты начинают вплетать эротические мотивы, открывая эпоху откровенного маркетинга. — СМИ будут освещать это в течение нескольких месяцев — в разрезе развлечений, общества, культуры и политики. Тан Вэй, сцены, вырезанные цензурой, исторические споры — всё это станет центром «культуры Бедствия». — Критики будут почти единодушно восхвалять фильм как очередной шедевр мастера Цзяньчжэня, предлагая глубокие академические и культурные интерпретации. — И это повлияет на эстетику: кино навсегда свяжет исторические символы с эротикой, оставив глубокий след в коллективной памяти. — Пир художественного искусства, буря общественного мнения и поток социальных идей — всё это сливается в единое целое. Международный авторитет Цзяньчжэня, поддержка «европейской тройки» и строгая структура фильма формируют новый кинематографический язык. — Это неповторимый карнавал, который сильно выжжет творческую энергию режиссёра и актёров. Шэнь Шандэн понимал это лучше всех. Он знал, что фильмы «Нанкин! Нанкин!» и «Цзинлинь. Тринадцать женщин» станут своего рода ответом — подобно тому, как «Герой» и «Без пределов» отвечали на «Скрытого дракона, тигра в засаде». Он знал и результат, и механизм. Цзян Вэнь был потрясён. Он думал, что понимает, но теперь осознал, что не понимал ничего. А Шэнь Шандэн понимал гораздо глубже. — Тогда зачем ты собираешься лезть под колёса? — с недоверием спросил Цзян Вэнь, делая глоток чая, чтобы успокоиться. — Всё это — лишь конструкция общественного мнения, — ответил Шэнь Шандэн. — Но важно видеть, что до премьеры и после неё критика никогда не исчезала. — Многие прямо говорят: фильм маскирует серьёзные исторические вопросы под эротикой и подносит Западу маленький подарочек, который ему нравится. — Официальные лица, учёные, кинокритики, обычные зрители — все против. Цзян Вэнь долго молчал, затем выдавил два слова: — Бесполезно. — Полезно! — поправил его Шэнь Шандэн. — «Бедствие» слишком сильно! Все встанут на сторону победителя! — Победит тот, кто завоюет их поддержку! — Некоторые вещи предопределены. — Всё зависит от человека. — Ты не справишься. — Узнаем, только попробовав. — Ты не понимаешь, с чем столкнёшься. Это чудовище огромных размеров. — А разве оно больше, чем тот, кто кричит: «Искусство не спасёт китайское кино!»? Разве оно больше, чем удар ножом прямо в сердце «европейской тройки»?! Цзян Вэнь быстро заморгал. Шэнь Шандэну надоело. Его амбиции шли далеко за рамки простого переосмысления исторических блокбастеров. Он хотел большего — и поэтому должен был объединить все возможные силы. На данный момент главным противником был Голливуд. Гонконг и тайваньский шоу-бизнес могли подождать. — Мне кажется, настоящий мужчина не позволит другим срать ему на голову! Говорю прямо: я хочу разрушить эту чушь! — Я хочу исправить то, что искажено. Я нанесу удар по «Бедствию» в самый пик его славы. Я буду есть его и наступать на него, как оно съело твой фильм. — Твой приход или отказ — не так уж важен. Просто в этом кругу мало тех, кого можно назвать настоящими мужчинами. Цзян Вэнь плотно сжал губы. — Делаем! 3 ноября. «Ду Гун» состоялась премьера в зале Китайского народного политического консультативного совета. (Глава окончена)