Путь Ковки Судьбы — Глава 86

Глава 85. Пустоши забвения Обнаружено: исторический туман начинает рассеиваться. Начато извлечение ресурсов. Запущено имитационное моделирование. Предполагаемое завершение извлечения ресурсов с испытательного полигона YM1876 — через 1 час 47 минут 23 секунды. Предполагаемый прорыв сквозь исторический туман и преодоление временно-пространственного разлома — через 3 часа 37 минут 18 секунд. Начало эксперимента на Особой Точке Z-3000-3 — через 3 часа 37 минут 30 секунд. Завершение эксперимента Z-3000-3 — через 3 часа 39 минут. Ликвидация всех живых существ на испытательном полигоне YM1876 — через 3 часа 39 минут 5 секунд. Прогнозный файл отправлен. Для выполнения данного специального эксперимента запрашивается концентрация вычислительных ресурсов и инициация трансмутации. 【Разрешено】 Вычислительные ресурсы извлечены. Сооружён Забытый Тайный Массив. 05.11.3000, 10:23:33 — контейнер душ S-987572 приступил к трансмутации. · Тук. Тук. Глухие удары падающих тел не прекращались, поднимая облака пыли над горой Инлошань. Звуки исходили от бесчувственных зверей и трупов, утративших контроль. Львы падали со скал, змеи сваливались с ветвей, обезьяны рухнули почти одновременно, словно погрузившись в вечный сон. Эксперимент подходил к концу — они больше не были нужны. Как только контроль был отозван, их звериные тела вернулись к прежнему обличью. Вычислительные ресурсы сосредоточились вдали, на Истинной Машине Совершенства. Белоснежный гигантский котёл закрыл очи. Ослепительное сияние, исходящее от котла, мгновенно породило гигантский массив, охвативший тысячи ли. Три концентрических круга гармонично переплелись, но вокруг не было ни единого тайного символа печати. Лишь один древний котёл возлежал в центре, сияя среди пыли, света и теней. Это был самый первоначальный массив — не защищённый ни одним божеством, не боящийся вторжений, достигающий трансмутации через абсолютное превосходство «Первоначальной Формы». Над горой Инлошань разнёсся странный гул. Неконтролируемые звери бросились вниз с горы, бесчисленные тела слились в звериную волну, будто притягиваемую к небу. Эта чёрная река мёртвых тел взмыла в воздух, устремляясь в сияние, чтобы исчезнуть в древнем котле посреди массива — как слабые искры, возвращающиеся к солнцу. Всё происходило естественно и плавно, демонстрируя чужакам истину самым безжалостным и наглядным способом. Вот какова подлинная сущность Мира Погружённых: жизни гибнут в бедствии, а их тела становятся пищей для света. Монах Бернф слегка склонил голову, будто отдавая дань уважения. Он взглянул на Чу Хэнкуна: — Вам повезло, господин Чу. Обычно трансмутация Непобедимой Истинной Машины Совершенства завершается в мгновение ока. Но этот развернул массив заранее, чтобы лучше наблюдать за туманом. Поэтому, прежде чем уйти, вы ещё успеете увидеть это чудо. — Туман? — Да, тот самый, что защищает городок. Спокойствие этого крошечного поселения должно было длиться вечно. Но ваше вторжение вновь запустило остановленное время. С того дня судьба Нефритового городка была предопределена. В его голосе не было ни упрёка, ни насмешки — лишь констатация факта. Монах бегло взглянул на священный канон и добавил: — У вас осталось три часа тридцать шесть минут, чтобы попрощаться. Запечатлейте в сердце конец этого места. Если вам посчастливится встретить старых знакомых, расскажите им всё как есть. Ведь это невероятное приключение — увидеть Истинную Машину Совершенства и остаться в живых. В любом пыльном острове подобное — уже легенда. Бернф заложил руки за спину и неторопливо спустился по ступеням, высеченным в склоне горы. Чу Хэнкун остался на вершине, не отрывая взгляда от древнего котла в сиянии, даже когда его глаза начали жечь от боли. — Сколько их здесь, Истинных Машин Совершенства? — Это всего лишь уголок Божественного Царства. Одной Истинной Машины Совершенства достаточно для выполнения миссии, — ответил монах. — Больше не нужно. Никогда не нужно. — А какой у него узел? — спросил Чу, будто пытаясь ухватиться за последнюю соломинку. — Узел три? Или выше… Монах не ответил. Лишь сочувственный смех уносился вслед за его шагами. Фаньдэ вытянул щупальце из кармана и прошептал почти беззвучно: — Я вспомнил… Это Краеугольный камень Империи Истины… — Он с трудом выдавил слова: — Узел первый. Контейнер душ. — А, — сказал убийца. — Значит, это тоже считается узлом первым. Глаза жгло от яркого света, и он просто закрыл их. Спустившись по ступеням, он вернулся в городок всего за десять минут. Жители смотрели на сияние за горой — такие же бесстрастные, как и монах. Они уже знали исход, поэтому не испытывали горя. Они лишь молча смотрели на чужака, безмолвно говоря: «Уходи. Уходи скорее». На самом деле здесь не было никакого заговора и необычных обычаев. Они не ели и не пили, потому что уже не могли. Не собирались вместе — боялись раскрыть свою истинную природу. Отправили его в церковь в надежде, что могущественный монах защитит его. В этом мёртвом месте просто нечего было предложить гостю, поэтому пришлось просить его искать припасы за пределами городка, чтобы хоть как-то его угостить. Давно умершие души из последних сил сохраняли своё достоинство. Они были благодарны чужаку-убийце: наконец их осквернённые тела получили заслуженное наказание. Поэтому Сян Фуцзы и был так счастлив. Его тело наконец умерло, и он мог закрыть глаза как человек, а не как чудовище — с честью. Чу Хэнкун вернулся в церковь и сел на открытой площадке. Фаньдэ уныло съёжился в кармане, помолчал, а потом попытался разрядить обстановку: — Ты не можешь винить Ци Су… Эта земля заражена загрязнением внешними путями. Направленная телепортация почти невозможна. То, что она сумела нас отправить, — уже чудо… — Угу. — Э-э… Монах очень силён, — Фаньдэ замялся. — Ему незачем нас обманывать. Времени мало. Действительно мало. — Угу. Чу Хэнкун вытащил каменный клинок и положил его на колени. Пальцами он медленно провёл по лезвию, приложил немного усилий и начал затачивать клинок. Он делал это неторопливо, но тщательно. Его закалённое тело было твёрже камня и вполне годилось для заточки клинка. Фаньдэ, увидев это, в панике задрожал всеми щупальцами: — Братан! Остынь! Дай мозгам передохнуть! — Я совершенно спокоен, — невозмутимо ответил Чу. — Я не могу вернуться домой, потому что здесь действуют внешние силы. Значит, если я их убью, смогу ли я вернуться? Фаньдэ ещё больше разволновался: — Да дело не в этом! Ты же новичок, не понимаешь — это не твоё дело, тебе с этим не справиться… — Фаньдэ, ты ведь говорил, что покинул родину ради путешествий, — неожиданно сменил тему Чу. — Почему ты захотел отправиться в путь? Фаньдэ растерялся, не зная, за какую струнку нервного убийцы тот сейчас дёрнул. Он осторожно подбирал слова, боясь спровоцировать очередной срыв: — Ну… Просто хотел посмотреть мир. Он такой огромный, океаны такие широкие… Жизнь коротка, а можно увидеть столько всего. Сидеть всю жизнь на одном пыльном острове — значит прожить её зря… У меня нет чёткой цели, как у тебя, и я не стремлюсь к силе или непобедимости. Мне достаточно записывать интересные вещи в блокнот — и я счастлив. — Это здорово, — улыбнулся Чу. — Ты человек с широким кругозором, видишь гораздо дальше меня. А я не люблю путешествовать. Однажды в отпуске я один сел на паром и девять часов плыл из Италии в греческий городок. Отличное место для отдыха: можно целый день просидеть в маленькой винотеке, вокруг полно всего интересного для фото, и за несколько дней наберётся разговоров на целый год. С горы видны белые крыши и лазурное Мёртвое море, туристы выбирают позолоченные украшения на каменных улочках. — Но я ничего не делал. У меня был путеводитель — тогда смартфоны ещё не так хорошо работали, — но я полистал его и убрал обратно в чемодан. Слишком много мест, слишком много возможностей — и я растерялся. Целый день пролежал на солнце на горе, а потом вернулся в отель и занимался боксом. Он убрал длинный клинок: — На следующий день я сел на паром и вернулся в клан, преждевременно закончив отпуск. В тот же день устранил трёх целей и вечером пошёл с братьями в старый бар. Обычные дела, но куда приятнее, чем валяться на пляже. Фаньдэ молча слушал. Он не знал, о каком месте говорит убийца, но чувствовал в его голосе горечь и самоиронию. Такой человек вызывал жалость: у него полно времени, но он не знает, что с ним делать. Даже отдых превращается в пытку. — Понимаешь, Фаньдэ? Это был всего лишь прибрежный городок, но для меня он показался огромным, будто я смотрю с облаков на землю — мир велик, а под ногами пустота. Я шёл по каменной дороге, чувствуя себя призраком, не касающимся земли, потому что там никто не нуждался во мне. Мои сила и характер там были бессмысленны. Я ничем не отличался от других туристов — все мы были прохожими, тенями. — А в клане каждый день ко мне обращались: «Брат Чу, у нас проблемы!», «Есть крепкий орешек — нужен ты лично!». Даже если я просто лежал в зале и ничего не делал, все были рады — ведь пока я рядом, они чувствуют себя в безопасности. Разве не в этом смысл и ценность жизни? Мы мечемся по миру, стремясь лишь к этому. Фаньдэ несколько раз открывал рот, но так и не нашёл слов. Чу Хэнкун посмотрел на него и усмехнулся. — Когда я только пришёл в Нефритовый городок, мне было так же, как в том отпуске. Я мог тренироваться, охотиться, изучать твои способности, искать путь домой. Слишком много вариантов — и я снова растерялся, как перед оглавлением путеводителя. Казалось, надо что-то делать, но это походило на выполнение задания. Эта пустота мучила сильнее голода. — А теперь я наконец обрёл покой. Мне больше не нужно листать этот путеводитель. Я увидел своё предназначение. Мой смысл вернулся. В его голосе даже прозвучала радость — он больше не был тем молчаливым, замкнутым человеком. Фаньдэ еле сдерживался, щупальца нервно переплетались: — Так это твоя причина сойти с ума? Ради какого-то призрачного смысла? Я не слышу, чтобы кто-то здесь просил тебя умирать за него… — Здесь сотни невинных душ. Они жили тихо, никому зла не делали, а теперь оказались в такой беде. Где их справедливость? — Чу вложил клинок в ножны. — Через три часа все они исчезнут. Никто не вспомнит, что в Божественном Царстве был Нефритовый городок, где Империя Истины убила всех этих людей. Бернф решил не вмешиваться, значит, остаюсь я. Кто ещё вернёт им справедливость? — Я мог бы уйти. Но до самой смерти помнил бы, как в тот день побежал прочь, выжив благодаря костям мёртвых. Такая жизнь — позор. Я бы стал трусом. Мужчина усмехнулся, черты лица заострились, будто лезвие клинка: — Я тренировался всю жизнь, чтобы не жить по-последнему! Фаньдэ остолбенел. За десять дней совместного пути он понял этого человека меньше, чем за последние пять минут. Этот убийца… полный идиот, который требует от себя невозможного! Он не терпит пустой траты времени, не мирится с посредственностью. Даже в глухом лесу он цепляется за какой-то смысл. Он не допускает ни малейшего сожаления, поэтому и тренируется, поэтому и жаждет силы. Эта жёсткость и упрямство превратили его в стальной клинок. Клинок не терпит покоя в ножнах — он сам ищет битву. Клинок не знает, что такое отступление, поэтому он не верит в «отступи на шаг — и мир раскроется». Для него каждый шаг назад — пожизненное сожаление! Даже если впереди землетрясение или цунами, он бросится вперёд с клинком, чтобы сразиться с самим апокалипсисом. Ему даже мечтать нужно с смыслом — поэтому он так любит рыбалку. А если он сейчас сбежит, то остаток жизни будет мучиться. Поэтому он обязательно выйдет вперёд — лучше умереть вместе с душами, чем жить в раскаянии. Он сиял, как великан, гонящийся за солнцем. Чу Хэнкун убрал клинок и решительно вышел из церкви, бросив Книгу Серебряного Глаза. Фаньдэ инстинктивно поднял щупальце, поймал свой блокнот и получил в придачу горсть прекрасных жемчужин потока. — Я пойду делать то, что должен, — сказал убийца, махнув рукой. — А ты продолжай своё путешествие. Извини, что воспользовался твоим щупальцем. Если встретимся — обязательно верну. Чу Хэнкун почувствовал резкий удар в плечо. Он обернулся и поймал падающую книгу. Фаньдэ смотрел на него с красными от слёз глазами. — Ты… Ты, чёрт возьми, настоящий подлец! — закричал Фаньдэ, вне себя от ярости. — Я так старался заставить тебя забыть! Почему бы просто не посмеяться и не оставить всё как есть? Ладно, потом мы бы поставили им памятник и потихоньку горевали! А теперь ты всё чётко проговорил — что мне делать?! Если я оставлю тебя одного умирать, разве у меня не будет чувства вины?! Смогу ли я жить спокойно?! Глаз-демон пристально смотрел на него, громко и чётко произнёс: — Ты, Чу Хэнкун, герой и благородный воин! Но и я, Фаньдэ, не трус! Чу Хэнкун посмотрел на него так, будто впервые увидел, и вдруг расхохотался — искренне, от души. Фаньдэ сердито уставился на него, но через мгновение тоже рассмеялся — безнадёжно и смиренно. Они вышли вместе, смеясь как два глупца, направляясь к пляжу. Ци Су ошеломлённо смотрела на них, в её глазах гнев сменил изумление. — Чего тут смешного…! — скрипнула она зубами. — Эй, Ци Су, — небрежно бросил Чу. — Ты довольна такой жизнью? Фаньдэ тоже подхватил: — Весь городок превратился в это… Разве тебе не стыдно? Ци Су была на грани срыва. Она схватилась за голову и отчаянно завопила: — Конечно, нет!!! — Отлично, — убийца похлопал её по плечу. — Тогда действуй. Я помогу вам… убить его!