Меч из Сюйсу: Яд — Острей Лезвия — Глава 108

Глава 108. Эксклюзивная схема подзарядки для Бэйминя В эти дни Цзян Минчжэ неустанно тренировался, сосредоточившись главным образом на двух вещах: Божественной технике Бэйминя и Мече Падающего Облака. Иногда он также разминал руки, выполняя несколько движений «Когтей Призрачного Преисподнего», чтобы не забыть их совсем. Теперь, когда он запустил технику на полную мощность, десятки точек по всему телу одновременно открылись, словно десятки чёрных дыр, стремительно втягивая в себя красный туман. Едва туман проник внутрь, как обжёг, будто раскалённый металл, и на мгновение Цзян Минчжэ даже подумал, что уже сварился заживо. К счастью, Божественная техника Бэйминя была не из простых. Ядовитый пар едва успел ворваться в тело, как его тут же окружили слои истинной ци Бэйминя и устремили по нескольким меридианам прямо в точку Даньчжун. Внутри Даньчжуна зелёная истинная ци вращалась, словно водоворот, затягивая в себя тонкие нити красного пара, которые мгновенно меняли цвет. «Метод преобразования ци Бэйминя!» Красный туман, втягиваемый со всех сторон, непрерывно превращался в истинную ци Бэйминя. Цзян Минчжэ обрадовался. Ранее, спасая Дуань Юя, он уже применял метод преобразования и полностью превратил яд в внутреннюю ци, так что знал: такое возможно. Однако тогда яд в конечном счёте исходил от него самого. Сможет ли он преобразовать чужеродный яд — в этом он не был уверен. Просто сейчас у него не осталось выбора, и он рискнул попробовать. К счастью, ядовитый пар, выдыхаемый Маньгу Чжуся, не был похож на яд змей или скорпионов, чей яд сразу попадает в кровь. Хотя этот рассеянный красный пар и был чрезвычайно токсичен, по своей природе он напоминал внутреннюю ци. Цзян Минчжэ плотно сжал губы и зажмурился, не позволяя яду проникнуть в лёгкие. Вместо этого он впитывал и преобразовывал его через точки и меридианы — и это действительно работало. Прошло примерно столько времени, сколько требуется на сжигание половины благовонной палочки, когда Цзян Минчжэ почувствовал, что красного тумана вливается слишком много, а скорость преобразования всё больше замедляется. Поняв, что дело плохо, он одним прыжком выскочил из зоны ядовитого облака. С глубоким выдохом он быстро начал перерабатывать остатки яда в теле. Маньгу Чжуся, решив, что он пытается сбежать, мгновенно преградил ему путь. Его два золотистых глаза широко распахнулись от удивления — похоже, жаба никак не могла понять, почему Цзян Минчжэ до сих пор жив. — Дурачок, теперь даже если ты сам прогонишь меня — я не уйду! Цзян Минчжэ мысленно усмехнулся: он уже оценил пользу этой жабы. Если бы он применил Божественную технику Бэйминя к людям, чья внутренняя ци слишком сильна, и не успел бы её преобразовать, то, как предупреждал свиток, это было бы равносильно тому, как морская вода хлынет в реку — крайне опасно! А эта жаба выплёвывала яд и больше ничем не занималась. Ядовитый пар долго не рассеивался, словно бесхозная внутренняя ци. Цзян Минчжэ мог впитывать столько, сколько захочет, а если переборщил — просто выйти и спокойно всё преобразовать, а потом вернуться за новой порцией. Это была идеальная, специально созданная для Божественной техники Бэйминя схема подзарядки! Уйти? Только дурак уйдёт! Цзян Минчжэ глубоко вдохнул и снова шагнул в ядовитое облако. — Цзян-ан! Цзян-ан! Его действия, похоже, разъярили Маньгу Чжуся. Жаба загремела оглушительным рёвом и принялась ещё интенсивнее выпускать красный ядовитый пар. Изначально бледно-красный туман постепенно стал густеть. Цзян Минчжэ затаил дыхание и сосредоточился: — Впитываю! Преобразую! Снова впитываю! Снова преобразую! На этот раз он продержался ещё дольше. Благодаря «Лёгкому шагу по волнам» он мог легко уйти на отдых и перевести дух, несмотря на то, что маленькая жаба двигалась почти как при телепортации. Жаба, хоть и обладала разумом, всё же оставалась животным. Она лишь заботилась о том, чтобы не дать Цзян Минчжэ сбежать, и совершенно не замечала, как он то входит, то выходит, используя это как лазейку. Время шло. Луна медленно поднялась в зенит. По мере того как истинная ци Бэйминя в его теле становилась всё плотнее, скорость преобразования также увеличивалась. Бедный Маньгу Чжуся! Великий повелитель всех ядов, столько лет безраздельно правивший на горе Улянь, вероятно, впервые встречал такого странного урода. Не то жаба была упряма, не то у неё просто не было других средств, кроме скорости и ядовитого пара. Видя, что никак не может отравить Цзян Минчжэ, она лишь яростнее выплёвывала всё больше яда. Ты плюй — я впитываю. Лунный свет сместился на запад, а на востоке уже начало светлеть. Похоже, Маньгу Чжуся не любил дневного света. Почувствовав, что небо посветлело, он на мгновение замер в нерешительности, затем медленно развернулся, будто собирался уйти. — Хочешь сбежать? Глаза Цзян Минчжэ вспыхнули. Он резко щёлкнул механизмом на своём мечевом футляре, потайной отсек открылся, и в его ладонь упали Семь мечей Младенчества. — Останься-ка! Он направил внутреннюю ци в меч, и из острия вырвался лазурный клинок, со свистом устремившись вперёд. Меч Хуаньминя, Ледяной и Тёмный. Шшш! Клуб белого пара взметнулся и рассеялся. Там, куда ударила энергия меча, участок земли размером с человеческое лицо покрылся инеем, и вся трава окаменела от холода. Маленькая жаба, превратившаяся в ледяную статую, застыла на месте, не шевелясь. Цзян Минчжэ побледнел: — Как так? Почему не уклонился? Скорость этого существа оставила в нём глубокий след — он ожидал, что жаба увернётся. Он специально использовал меч из синего кристалла: во-первых, заметил, что яд Маньгу Чжуся относится к стихии Огня; во-вторых, рассчитывал на ледяную природу синей энергии меча, чтобы постепенно замедлять противника. Он думал, что придётся выпустить тридцать–пятьдесят лучей энергии, прежде чем скорость жабы снизится до управляемого уровня, и только тогда можно будет попытаться взять её живьём. Никогда бы не подумал, что получится с первого раза! — Чёрт! Неужели она так истощилась от чрезмерного выделения яда, что просто не смогла увернуться? Эта мысль мгновенно пришла ему в голову. — Неужели она погибла?! Лицо Цзян Минчжэ стало ещё мрачнее. Он ведь хотел оставить Маньгу Чжуся в живых и время от времени «подзаряжаться» от него. За эту ночь, впитывая яд, он почувствовал, как истинная ци Бэйминя, циркулируя по всему телу, набрала силу, словно бурная река. По сравнению с прежним состоянием, она усилилась почти втрое! И это несмотря на то, что ночной ветер развеял большую часть яда. По его замыслу, если бы он поймал Маньгу Чжуся, кормил бы его разными ядовитыми существами и впитывал пары в закрытой комнате, то, возможно, уже через два–три года достиг бы уровня «Свободного парения»! А дальше… кто знает, может, и вовсе начал бы путь бессмертного! А теперь Маньгу Чжуся оказался таким хрупким — один луч энергии меча, и он превратился в ледяную статую. Хотя рост силы и был поводом для радости, внезапный провал великих планов оставил горький осадок. Его чувства напоминали ситуацию, когда выигрываешь второй приз в лотерее «Бисайцюй»: — Да, выиграл сто–триста тысяч… но всё равно не можешь перестать думать о тех нескольких миллионах, которые ускользнули буквально на волосок! Цзян Минчжэ, цепляясь за последнюю надежду, присел и поднял лист жёсткой, замёрзшей травы. Осторожно ткнул ею в Маньгу Чжуся. — Великий повелитель всех ядов не мог так просто… хрусь! Жаба треснула посередине и развалилась на несколько кусков. — Чёрт! Цзян Минчжэ не сдержался и выругался, после чего одним прыжком вскочил на ноги и бросился к телу ийского мечника Му Гана. Он помнил: у Му Гана за поясом висел фляжон с вином, который тот наполнил крепким спиртным, покидая деревню. Сняв фляжон, Цзян Минчжэ быстро вернулся, аккуратно сложил несколько замёрзших кусочков тела Маньгу Чжуся внутрь и только тогда облегчённо выдохнул. В конце концов, это был повелитель всех ядов! После того как Дуань Юй съел его, он стал неуязвим ко всему яду. Даже останки должны быть бесценным сокровищем. Повелитель ядов стихии Огня… Замариную в вине для А-Цзы! Подумав об А-Цзы, Цзян Минчжэ вдруг вспомнил один эпизод из оригинальной истории: Юй Таньчжи впитал всю суть ледяного шелкопряда, и А-Цзы с радостью растёрла останки шелкопряда и намазала себе на руки, чтобы тренироваться. В итоге потратила массу усилий впустую. Во всём «Небесном драконе» не было ядовитого существа, сравнимого со льдяным шелкопрядом, кроме разве что Маньгу Чжуся. Но, увы, судьба вновь сыграла злую шутку: А-Цзы снова достались лишь останки, лишённые всей своей силы. Цзян Минчжэ мотнул головой, отгоняя эту мысль. Ледяной шелкопряд умер сам, истощив всю свою суть до конца, тогда как Маньгу Чжуся был убит — в лучшем случае он просто выдохся. Значит, эффект от его останков должен быть значительно лучше. Солнце медленно поднималось. Цзян Минчжэ не спал всю ночь, но выглядел бодрым и свежим. Он окинул взглядом повсюду разбросанные трупы и подумал, что хоронить их не нужно — в горах всегда найдутся добровольные уборщики… — А? Внезапно он заметил знакомое «тело» в чёрной одежде, с чёрными волосами и чёрной маской — это была ни кто иная, как Му Ваньцин. — Когда она успела отравиться? Неужели, когда он выбросил её из облака яда, высота оказалась недостаточной, и она всё же вдохнула пар? Цзян Минчжэ оцепенел, поспешно подошёл ближе и увидел: лицо Му Ваньцин покрывали засохшие кровавые пятна, а рядом с головой лежал обрубок деревянного кола толщиной с её голень! Это был остаток бревна, которое вчера рубили, чтобы построить навес…