Верховный Маг — Глава 225

— Я не понимаю. Что это за штука? Как тебе удалось пережить взрыв? — Скарлетт обрадовалась, увидев Каллу живой, пусть и тяжело раненой. Большая часть тени, обычно окутывавшей её массивный скелет, исчезла, полностью обнажив кости. Лишь лёгкая дымка покрывала область, где должны были находиться внутренние органы. Одной из передних лап не было, а красный свет, обычно горевший в её глазах, почти погас. Когда он начал мигать, Калла рухнула на землю. — «Пережить» — слишком сильное слово. Скажем так, я ещё не совсем мертва. А насчёт твоих вопросов… это немного сложно объяснить. После моей эволюции меня стали избегать и люди, и магические звери. — Они не видят дальше моей внешности, поэтому я стала проводить всё больше времени с различными племенами высших нежити. Мне казалось, что я больше не принадлежу лесу, и я искала новую семью. — Почему ты не сказала мне об этом раньше? Я бы преподала им урок! — зарычала Скарлетт в ярости. — С какой целью? — усмехнулась Калла. — Ничего бы не изменилось. При тебе они вели бы себя прилично, а за твоей спиной продолжали бы изгонять меня. Мне не нужна чья-то жалость и защита. Её голос был слаб, но полон решимости. — Однако высшая нежить всегда относилась ко мне с уважением. После того как я усыновила дочь, я всерьёз задумалась о том, чтобы превратиться в настоящую нежить, вместо того чтобы оставаться в этой недоделанной форме. — Поэтому я начала исследовать кровяные ядра, экспериментируя на себе, чтобы понять, как они взаимодействуют с живым телом, в котором цело ядро маны. В худшем случае я бы стала настоящей нежитью. Для меня ничего бы не изменилось. — Я всё равно осталась бы Пробуждённой, и Нок последовал бы за мной даже если бы у меня выросло три головы. На деле же результат оказался довольно пресным. Второе ядро ничего не делает, кроме как забирает у меня достаточно энергии, чтобы поддерживать себя. — Поскольку побочных эффектов не было, я оставила его как объект для исследований — в надежде найти лекарство для Мины. Мне больно признавать, но я надеюсь, что то же средство поможет и мне. Так ужасно быть всегда одной. Калла замолчала. Тень внутри её тела становилась всё тоньше. — Лишь благодаря этим экспериментам, когда я призвала тёмную магию, оживлявшую мою нежить, мне удалось избежать перегрузки, разделив энергию между обоими ядрами. Так, даже если одно разрушится, другое останется. Проблема в том, что теперь они почти одинаковы по силе, и я не знаю, какое возобладает. — Как я могу тебе помочь? — спросила Скарлетт, желая повторить то, что Лит сделал для Защитника. — Немногое. Просто подожди, пока я вернусь, и останься моей подругой, независимо от результата. Ещё я была бы очень благодарна, если бы ты помогла найти безопасное место для меня и Мины. Твой лес больше не подходит ни одной из нас. Калла наконец поддалась усталости — свет в её глазах погас полностью. Если бы не несколько клочков тьмы, всё ещё витавших вокруг неё, было бы невозможно отличить её от старого трупа. Скарлетт почувствовала глубокую боль внутри. Выбрав помощь людям, она подвергла опасности жизни своих подчинённых, из-за чего многие из них погибли. М’Рук пал в бою с Валорами, оставив её без заместителя, и ещё множество других получили тяжёлые ранения или остались калеками. Пока они живы, она могла исцелять их, но лесу потребуется много времени, чтобы оправиться от ран. Всего за два дня боеспособность её территории сократилась вдвое. Её дорогая подруга Калла теперь на грани смерти, Защитник чуть не умер, и Скарлетт не могла не считать это своей виной. Её высокомерие ослепило её. Она была так уверена в собственной силе, что чуть не потеряла всё, что имела. — Теперь я понимаю, почему члены Совета такие отстранённые. Чем дольше живёшь, тем больнее терять кого-то. Я знала М’Рука и Каллу ещё с детства и растила их, как родных. — Теперь М’Рук мёртв. Калла выживет или превратится в настоящую нежить — в любом случае она навсегда покинет лес. Я была так одержима угрозой Отродий, преследованием своего «великого плана» и постоянными размышлениями о большой картине, что упустила детали. — Эти маленькие, драгоценные детали, ради которых стоит жить. Я пренебрегла как жизнями своих подданных, так и их счастьем. Возможно, я уже слишком стара, чтобы быть Повелительницей леса. Может, Лигаин прав — мне стоит передать свою территорию кому-то лучшему и стремиться стать Хранительницей. — К Великой Матери, я никогда не думала, что настанет день, когда мне надоест жить. Скарлетт погрузилась в размышления, когда справа послышалось движение. Защитник поднимался, и впервые с тех пор, как они знали друг друга, он был вне себя от ярости. — Не волнуйся, Защитник. С твоей подругой всё в порядке. Я лично позаботилась об этом, — попыталась успокоить его Скарлетт. — В порядке?! Как ты смеешь называть потерю десятилетий жизни «всё в порядке»? Почему ты не остановила его? — Он указал мордой на иссохшее тело Лита. Тот так сильно похудел до потери сознания, что стал неузнаваем. Защитник был слаб, как новорождённый, его жизнь висела на волоске, а ядро уже никогда полностью не восстановится после полученных повреждений. И всё же его ярость была сильнее всего этого. — Ты хотела, чтобы он умер, сумасшедшая! Думаешь, я оглох? Я слышал весь ваш разговор с той надменной особой, кем бы она ни была. Забудь о моей помощи в будущем! Если не хочешь видеть во мне врага, лучше сделай так, как я скажу. Скарлетт кивнула. Её вина не позволяла даже попытаться оправдать свои глупые поступки. — Как только Лит проснётся, ты скажешь ему, что я мёртв. — Что? — Скарлетт не ожидала этого. — То, что он сделал, было глупо, безрассудно и по-детски. Он может казаться мудрым и могущественным, но его поступок — это выходка ребёнка, закатившего истерику. — Разделив жизненные силы, Защитник увидел жизнь Лита так же, как Лит увидел его. Он всё ещё не мог поверить, что его друг на самом деле старше его самого и пришелец из мира, забытого богами. Но это откровение не изменило чувств, которые Защитник испытывал к Литу. Наоборот, они стали ещё глубже. — Он пережил много боли, возможно, слишком много, но этого недостаточно, чтобы оправдать попытку свести счёты с жизнью в безумной попытке спасти меня. Если Лит узнает, что я выжил, он без колебаний повторит ту же ошибку. — Я бы умер, оставив свою подругу одну, но и что с того? Он ни на секунду не задумался, что теряет. Его волновало лишь одно — держать жизнь и смерть в своих руках, будто всё это игра, в которой он отказывался принимать поражение. — Его одержимость контролем рано или поздно убьёт его. Ему нужно снова пережить боль утраты, чтобы оценить то, что у него есть: семью, друзей, ту маленькую девочку и тебя, Солюс. — Защитник обратился к кольцу на пальце Лита, ошеломив Солюс. — Солюс? — удивилась Скарлетт. — Так зовут ту, что живёт в кольце. Скарлетт задумалась. Это имя ничего ей не говорило. Она не знала, что Лит придумал его много лет назад, и всё её знание было бесполезно для разгадки тайны её существования. — Ты тоже должна скрывать от него моё выживание, иначе он никогда не изменится. До сих пор он жил, отталкивая всех, не позволяя никому приблизиться и выдумывая оправдания своим поступкам. — Он потерял годы, прежде чем начал ценить даже свою собственную семью. Если он продолжит в том же духе, он поймёт, как сильно дорожит окружающими, только когда навсегда их потеряет, и тогда превратится в ещё одного Балкора. Это то, чего ты хочешь для него, Солюс? — Жизнь в добровольной изоляции, за которой последует череда убийств без учёта последствий? Даже если бы Скарлетт позволила ей ответить через мысленную связь, Солюс не знала, что сказать. Ранее она пыталась остановить Лита, но была слишком измотана, чтобы преодолеть барьер, созданный волей мира, чтобы помешать ей вмешаться. — Пожалуйста, Солюс, послушай меня, — продолжал Защитник. — Это единственный способ помочь ему. Сообщив ему об успехе, ты лишь укрепишь его одержимость. Рано или поздно он повторит это снова. Да, он будет страдать от моей утраты, но это должно стать для него сигналом к пробуждению. — Ему нужно прекратить потакать своей одержимости. Мы живём, чтобы передавать надежды и мечты будущим поколениям через свои поступки. Наши жизни — как реки, чьи пути пересекаются: иногда на мгновение, иногда надолго, создавая связь. — Именно эти связи позволяют оставить часть себя в этом мире. — Наше наследие — не только потомки. Каждый встречный меняет нас, как и мы меняем их. Я знаю, ему будет больно из-за моей смерти, но это не конец света. — Либо он научится открываться другим, вместо того чтобы запираться в планах и приготовлениях к тому, что может или не может случиться, либо оборвёт все связи, чтобы избежать боли. — Как бы он ни решил, по крайней мере, он найдёт свой путь. То, что мы ему дадим, — это шанс понять: каждый день драгоценен и не должен тратиться на месть и упрёки. Солюс не произнесла ни слова, всё это время плача. — Солюс, это мои последние слова, поэтому, пожалуйста, найди способ передать их Литу. Ненависть — меч с двумя лезвиями. Она может дать тебе силы противостоять врагам и защищать любимых. Но если она станет смыслом твоей жизни, а не просто инструментом выживания, она превратится в яд, который поглотит тебя. — Даже если мы встретились поздно в моей жизни и даже если мы не одного рода, знай: я всегда любил его как сына и всегда буду любить. Солюс всё ещё колебалась. Обмануть Лита — о чём она никогда не думала. Она даже не знала, способна ли на это. — Сколько людей он вообще называл друзьями? — раздался в её сознании голос Защитника. — Только ты и я, — ответила она. — Тогда ты знаешь, что я прав. Скарлетт, отправь меня обратно в Лутию. Я уеду со своей подругой, чтобы он не узнал правду. Скарлетт развеяла размерную печать, отправив Лита в полевой госпиталь с помощью Шагов Искривления, а затем открыла другую для Защитника. Она решила, что если ей удастся пережить третью и последнюю ночь, то, как только её лес восстановится, она сама охотится на Балкора, как на чудовище, которым он и является. *** Как и предсказал Балкор, годовщина гибели его семьи стала самым ужасным днём в жизни всех, кто остался в четырёх академиях. Профессора провели утро, леча раненых, подсчитывая погибших и уведомляя семьи жертв. После событий прошлой ночи выжившие чувствовали безнадёжность. Несколько профессоров, включая Траска, погибли; другие, как Наляр, получили такие тяжёлые ранения, что не могли участвовать в последнем сражении. Академия Белого Грифона понесла наименьшие потери в первый день, но теперь её обитатели чувствовали себя обделёнными. Их академия осталась единственной, потеряв все эволюционировавшие монстры, кроме Повелительницы леса. Без Каллы не будет защитных массивов, ослабляющих врага, и её армии нежити, принимающей на себя основной урон. Без Защитника, мчащегося по полю боя, как молния, любая задержка с подкреплением может оказаться смертельной. Лит, Флория и Юриал находились в госпитале и были отстранены от боя. Флория очнулась около полудня. Помимо изнуряющей усталости, она чувствовала себя нормально. Она не знала, что произошло после того, как её поразила молния. Увидев Лита, лежащего на соседней койке, её сердце замерло. Он был мертвенно бледен и выглядел как шестидесятилетний старик: волосы полностью поседели, на некоторых участках головы обнажилась кожа. Кожа натянулась на костях, придавая ему скелетоподобный вид. Всё тело горело в лихорадке, пропитывая постель потом.