Ночь в Пекине: Опасное влечение — Глава 180

Глава 180. У нас ещё есть шанс начать всё сначала? Слёзы, которых Айюнь не пролила вчера ночью у него на глазах, теперь хлынули безудержно. Она не хотела, чтобы он видел, как она плачет, — ей казалось это унизительным. Айюнь прикрыла лицо ладонями, и слова, вырывающиеся сквозь рыдания, были бессвязны и лишены логики — она говорила почти всё, что приходило в голову: — Е Цзяхуай, я человек, которому нужно стоять обеими ногами на земле, чтобы идти дальше. Ты замечательный, но… ты ведь и сам это понимаешь, не так ли? Мы с тобой изначально не на одной дороге. — Я хочу идти дальше, не хочу больше мучиться из-за нас… — Е Цзяхуай, я не могу рисковать. У меня… нет ни времени, ни сил начинать с тобой всё заново. Горло будто сдавило от боли, и каждое слово давалось с трудом. Раз уж всё зашло так далеко, Айюнь решила: раз и навсегда. Она опустила руки и позволила ему увидеть себя в самом уязвимом и беспомощном состоянии. С вызовом подняв подбородок, она сказала: — Я знаю, ты злишься на меня, что я сама предложила расстаться… Если хочешь ругать меня сегодня — ругай. Делай со мной что угодно, я… не стану огрызаться. Е Цзяхуай смотрел на эту маленькую плачущую девушку у себя на груди, и в его сердце сплелись самые разные чувства. Видеть её слёзы было невыносимо больно, но слышать её слова — ещё мучительнее. Будто кто-то насыпал ему на сердце острых камней и начал мять их ладонью. Каждый камешек впивался в плоть: оставить их — больно, выковыривать по одному — тоже больно. Он даже не мог вымолвить: «Какая же ты бессердечная». Она думает о себе — разве в этом её вина? Всё дело в нём самом: он не подумал заранее и заставил её в одиночку нести это бремя тревог. Е Цзяхуай бережно взял её лицо в ладони и большим пальцем аккуратно вытер слёзы. Медленно, чётко проговаривая каждое слово, он спросил: — Ты думаешь, я приехал сюда, чтобы обвинять тебя? Чтобы специально мучить и наказывать? Айюнь моргнула, не ответив, но её взгляд всё сказал — он почти точно угадал её мысли. — Значит, в твоих глазах я такой мелочный человек, что через год после расставания прилетел сюда, чтобы отомстить? — слегка щёлкнув её по лбу и всё ещё помня обидные слова, с досадой спросил он. — Или ты думаешь, я специально прилетел, чтобы завести с тобой ещё одну мимолётную связь? Кто знает… Может, он был весь год занят, а в один из спокойных послеобеденных часов вдруг вспомнил о девушке, из-за которой так страдал. И раз уж представился случай, вдруг решил: почему бы и нет? Взял да и прилетел. Е Цзяхуай спросил её: — Айюнь, получается, с самого начала, когда мы начали встречаться, ты уже заранее решила, что расставание — единственно возможный финал для нас? Её уклончивый взгляд дал ему ответ. Е Цзяхуай вспомнил первые месяцы их отношений и вынужден был признать: тогда он действительно был упрям и самолюбив. Многие решения и слова были сказаны без учёта её чувств. Он вздохнул и прижался лбом к её лбу: — Это моя вина. Я не смог дать тебе достаточно уверенности. Ресницы Айюнь дрогнули: — Е Цзяхуай, тебе не нужно этого говорить. Всё… прошло. Ты тогда… был очень хорош. Е Цзяхуай покачал головой: — Нет, Айюнь, нужно сказать. Всё — прошлое, настоящее и будущее. Всё должно быть сказано. — Ты хотя бы дай мне шанс объясниться. Хорошо? Айюнь собиралась возразить — она ведь не запрещала ему говорить, да и о каком будущем вообще может идти речь между ними? Но, услышав его умоляющий тон, она не смогла перебить его. Она не могла вечно бежать. Ей нужно было наконец взглянуть правде в глаза — и своему сердцу. Е Цзяхуай сказал: — Айюнь, я не могу не говорить с тобой о будущем. Я уже говорил тебе вчера вечером: я хочу начать всё сначала. Это не спонтанное решение, а то, к чему я пришёл за всё это время. Даже когда ты ушла от меня, я ни на миг не сомневался. — Тогда ты спросила, почему я заставил тебя ждать. Я потом много раз об этом думал. Да, у меня не было на это права. Я не продумал всё заранее, а уже жаждал слишком многого. Это была моя ошибка… Поэтому я и отпустил тебя. — Но это не значит, что я перестал тебя любить или хотел просто оборвать наши отношения. Я не посмел проводить тебя лично — боялся, что, увидев тебя, не смогу отпустить. Захочу оставить тебя рядом. Картина, как она уезжала с букетом в руках, запечатлелась в его памяти сквозь окно машины. Каждую ночь этот кадр повторялся в его снах. Только во сне она не была такой стойкой, как в реальности. Каждый раз он выходил из машины, обнимал её и говорил: «Не уходи, Айюнь». — Весь этот год я бесконечно думал: а вдруг у тебя появился новый любимый человек, новая жизнь? Когда я наконец приду за тобой, не будет ли уже слишком поздно? Вспомнишь ли ты хоть иногда о бывшем парне по имени Е Цзяхуай? Он нежно потёр её мочку уха и с горькой усмешкой произнёс: — Много раз я хотел просто прилететь к тебе. Но когда просил Джихуаня забронировать билет, передумывал. Я думал: если уж встречаться с тобой снова, то должен иметь право сказать тебе, что все те проблемы, о которых ты переживала, больше не существуют. — Айюнь, расстаться с тобой — самое безрассудное решение, которое я когда-либо принимал. — Орео очень скучает по тебе. И я… тоже очень скучаю. С этими словами Е Цзяхуай крепко обнял её. Каждый тяжёлый вдох выдавал всю глубину его тоски. В тот день, когда она уехала из Северного города, Айюнь думала, что больше никогда не почувствует сердцебиения от кого-то. Ведь самый искренний стук её сердца она уже отдала одному-единственному человеку. Но спустя год она вновь ощутила, как оно живо бьётся. И, как ни крути, всё равно — ради него. Пальцы Айюнь, висевшие по бокам, слегка дрогнули. После долгих колебаний она медленно подняла руки и мягко прикоснулась ладонями к его затылку, нежно поглаживая, будто пытаясь снять с него хоть немного напряжения. Она не могла не думать: как же ему, должно быть, было тяжело весь этот год. С его уст это прозвучало легко — «я хочу иметь право стоять перед тобой», — но сколько усилий, боли и трудностей скрывалось за этими словами, можно было только догадываться. Они больше не говорили, просто молча обнимались, будто навёрстывая тот самый прощальный объятие, которого не хватило год назад. За этот год Айюнь пережила боль, растерянность, сожаление… Но в этот момент всё будто отпустило. Она поняла: это не было её воображением и не самовнушением. Он действительно любил её — искренне, по-настоящему. Она всегда знала: её чувства не обманывали её. Они оба любили друг друга всем сердцем. И этого уже было достаточно. Глаза Е Цзяхуая тоже покраснели. Он крепко держал её в объятиях, но внутри царила неуверенность. Хотя они были так близко, ему казалось, что он никак не может приблизиться к её сердцу. Он хрипло, с тревогой в голосе спросил: — Айюнь… сейчас… у нас ещё есть шанс начать всё сначала? Наконец-то он задал этот вопрос.