Единственное солнце китайской индустрии развлечений — Глава 89

Глава 88. Собираешься взлететь на небеса! — Только не распускай такие слова наружу — нам же ещё нужно привлекать инвестиции! Хань Саньпин поспешил его остановить. — Вот именно так оно и есть, — с досадой сказал Шэнь Шандэн. — Я говорю «один», а ты сразу прыгаешь до «ста». Что плохого в том, чтобы немного заняться культурной борьбой? У нас здесь, кроме Восточной Европы, самый высокий в мире уровень окупаемости инвестиций. — А Восточная Европа на первом месте только потому, что там откровенно грабят. Если мы можем конкурировать по уровню окупаемости даже с откровенным грабежом, представь, насколько он высок! — В Индии Запад тоже вкладывает огромные средства, но результат там далеко не такой, как у нас. — Сейчас, когда мы не позволяем им инвестировать, они сами начинают нервничать. Это же им выгодно, а они ещё и обижаются! Всё перевернулось с ног на голову! Как же это бесит! Шэнь Шандэн всё больше разгорячался. В 2007 году всё уже так, а в 80–90-е было ещё хуже. Хань Саньпин чувствовал внутреннюю тревогу: — Нам нужно сосредоточиться на реальной мощи, нельзя путать стратегию и тактику. — Ты просто говоришь об общем и игнорируешь особенное! — возразил Шэнь Шандэн. — Культурная борьба — это борьба словами! Её особенность в том, что если ты не убиваешь противника насмерть, он через некоторое время не только оправится, но и начнёт хвастаться, будто победил! По сути, в словесной борьбе побеждает тот, кто готов пойти дальше! — Говоря ещё грубее — кто наглей, кто лучше умеет обманывать, лгать и у кого ниже порог морали. — Мы не такие, как они, — не соглашался Хань Саньпин. — Да и пострадают невинные. Шэнь Шандэн покачал головой: — Неважно. Мы ведь всё равно действуем лишь на тактическом уровне, разве нет? Пусть страдают — от этого ничего не рухнет. Напротив, крайне важно показать способность карать. Неважно, умышленно или нет — стоит продемонстрировать такую способность, и все остальные станут осторожнее. — Сейчас мы сами себя ограничиваем. На самом деле, если бы убрали пару человек, ничего бы не случилось. Я, конечно, согласен с тем, что нужно занять моральную высоту, но если слишком уж «свято» себя вести, можно и правда поверить, что ты святой, — и тогда сам себя связываешь по рукам и ногам. — Они знают, что ты притворяешься святым, и потому смело плюют тебе в лицо при всех. А если ты ответишь, они тут же начнут кричать, будто это мы виноваты, хотя именно они нас оскорбляют. В итоге страдают простые люди. — Слишком заботиться об интересах противника — значит охлаждать сердца большинства. — Если убрать нескольких, сначала они будут громко вопить, но со временем сами начнут убеждать себя, что всё было правильно. Хань Саньпину казалось, что логика Шэнь Шандэна безупречна — будто он снова оказался на обсуждении проекта «Нож весеннего шёлка». — Но если мы действительно это сделаем, другие смогут использовать это против нас, раздуть ситуацию. А вдруг это обернётся пожаром, который нас же и сожжёт? Шэнь Шандэн радостно ответил: — Отлично! В этом и заключается наше преимущество в этой индустрии. Мы не боимся массовых атак! Не боимся побочных жертв! — Мы вместе с внешним миром играем на одной карте, и если все начнут друг друга выгонять без разбора, в итоге мы всё равно в выигрыше. Допустим, обе стороны выгнали по сто человек — мы получим чистую прибыль в 190 человек, потому что из тех ста, кого выгнали они, более девяноста на самом деле были на их стороне. — Возможно, стоит просто убрать целую группу — и ситуация в целом резко улучшится. Хань Саньпин сдался: логика Шэнь Шандэна была безупречной, каждое звено плотно стыковалось со следующим. — Но нельзя доходить до крайностей. Те, кого ты хочешь убрать, — это те, кто истощает наши ресурсы. Нам нужно смотреть на индустрию в целом. Успех «Ду Гуна» открыл новую дорогу для исторических блокбастеров, что доказывает: в модернизации киноиндустрии огромный потенциал! — Ты уже пробил потолок в отрасли: локальная команда, локальное производство. Продолжай в том же темпе. Не сбивай ритм, не теряй направление. — Сейчас ситуация такова: деньги идут либо из Европы, либо из США, ещё из Японии — так было много лет, да и из Гонконга с Тайваня тоже. — А у нас только начинается подъём. Время на нашей стороне. Нужно сохранять выдержку и не торопиться. — Я совершенно не тороплюсь, — ответил Шэнь Шандэн. — Я собираюсь начать с «Бедствия». Как небесный пёс, пожирающий солнце, я буду откусывать понемногу, пока не проглочу их целиком и не переварю! — Начну с исторического блокбастера, с кино, а затем шаг за шагом, через коммерческие механизмы, верну всё, что мы потеряли, и восстановлю утраченные позиции! Шэнь Шандэн нарисовал Лао Дэну грандиозную перспективу. Сердце Хань Саньпина дрогнуло: неужели ты хочешь стать новым императором Цзяцзином? Собираешься взлететь на небеса? Но тут же вспомнил: подобные уловки он уже слышал не раз. — Скажи хоть что-нибудь правдивое. Шэнь Шандэн: «.» Небо свидетель — я говорю только правду! Разве я похож на человека без репутации? Просто заодно улаживаю отношения с руководством. Разве этот пирог недостаточно щедрый? Он полон искренности! В Китае режиссёров, зарабатывающих миллиарды, можно пересчитать по пальцам. Стоит тебе добиться успеха — и ты сразу становишься звездой первой величины. Шэнь Шандэн отлично понимал свою уникальность: стоит «Ду Гуну» стать хитом — инвестиции к нему хлынут рекой. Юй Дун уже ждал только его согласия, чтобы собрать новую команду. Ранее, вкладывая огромные средства в «Солнце», он преследовал цель привязать к себе топового режиссёра и доказать, что Bona способна выпускать первоклассный контент, тем самым выведя компанию на новый уровень. Здесь действительно стоит поблагодарить старших коллег — и без кавычек. Будь то Ван Чжунцзюнь с Фэн Сяоганом или дуэт Чжан Вэйпина и Чжан Имоу — все они доказали, насколько важны звёздные режиссёры для кинокомпаний. Особенно Фэн Сяоган: сначала он ушёл из государственной студии, потом перешёл в Хуа И, затем снова ушёл и вернулся — и именно он заложил основу особого статуса «больших режиссёров». Для тех, кто способен выпускать качественные, топовые проекты, конечно, приходится заниматься и делами за пределами кино — регистрацией, поиском инвесторов, партнёрами по коммерческим проектам. Но по сравнению с деньгами именно такие режиссёры — самый дефицитный ресурс. Яркий пример — Чжан Имоу, полностью подконтрольный Чжан Вэйпину. Шэнь Шандэн не любил понтоваться и устраивать публичные разборки — он просто хотел выстроить правильные отношения, чтобы в будущем избежать недоразумений. Конечно, он и не обманывал Хань Саньпина: то, что он говорил, — его долгосрочная цель. В конце концов, Хань Саньпин тоже страдал от эксплуатации со стороны Гонконга и Тайваня, так что по сравнению с ними Шэнь Шандэн выглядел почти благородным. Шэнь Шандэн предложил: — На второй неделе я хочу запустить акцию с плакатами «Борьба с предателями». Не поймите превратно — это не против «Бедствия», а против персонажей Сунь Шичана и Чжао Вэньхуа из фильма. Хань Саньпин: «……» Опять та же старая песня — «сначала снеси крышу, потом открой окно»! Это уже не впервые! Повесив трубку, Хань Саньпин не мог успокоиться. «Ду Гун» стал хитом. Те самые «пироги», которые Шэнь Шандэн рисовал раньше, теперь постепенно становились реальностью. А если и на этот раз получится? Хань Саньпин боялся думать об этом, но не мог не думать. Дело не в стремлении к быстрому успеху — он просто хотел внести свой вклад в культурное и пропагандистское дело. — Всё равно свободен, завтра, скорее всего, тоже не будет дел. Поиграем в карты. Шэнь Шандэн собрал Чэнь Хао, Хуан Сяомина, Чжоу Цифэна и ещё двоих — и они устроили партию в «Гоцзи» с правилами «Циншо», «Бисань» и «Кайдянь фа сы». Чэнь Хао про себя подумал: Шэнь Шандэн — настоящий полководец, с железными нервами. На следующее утро. В пятницу предварительные данные по кассовым сборам показали 17 миллионов юаней — гораздо выше ожиданий! Это снова побило рекорд дневных сборов среди китайских фильмов в этом году! Обычно сборы завышают, но «Ду Гун» оказался одним из немногих честных проектов! Даже традиционные СМИ не смогли сохранить сдержанность. Первая полоса развлекательного раздела «Beijing News»: [Шэнь Шандэн с «Ду Гуном» побил рекорд и взлетел на вершину, а его спорные заявления вновь вызвали бурю!] «Southern Metropolis Daily»: [Грубые слова Шэнь Шандэна разорвали последнюю завесу лицемерия в культуре] В статье отмечалось, что «Ду Гун», используя маргинальную историю и грубые PR-методы, добился кассового успеха, что свидетельствует об упадке художественной ценности кино и росте его коммерческой составляющей. «China Movie Report»: [Феномен «Ду Гуна» продолжает нарастать! Как родилось чудо однодневной кассы? Ответ зрителей — самый громкий!] Здесь делали упор на популярность фильма, сознательно смягчая спорные высказывания и опираясь на рыночные данные. Академическая среда, напротив, молчала. Профессор Хуан из БПК был вне себя от ярости: — Тиран! Позор искусству кино! Такого человека нужно изгнать из индустрии! В частной беседе со студентами, включая Ван Сяошуая, он вздыхал: — Пришёл волк, и этот волк умеет кусать. Когда журналисты пытались взять у него интервью, он уклонялся. Шэнь Шандэн уничтожил «Бедствие». Неважно, насколько фильм был плох сам по себе — со стороны казалось, что именно он его разгромил. То есть Шэнь Шандэн публично казнил фильм, снятый международным режиссёром, поддержанный как «большим», так и «малым» Тайванем, одобренный западными фестивалями и СМИ, признанный «классикой». Когда Шэнь Шандэн продолжил безбоязненно бить «Бедствие», пока оно тонет, даже люди с положением начали задумываться: а выдержат ли они такой прямой, грубый позор? Профессор Хуан решил не вмешиваться. Шэнь Шандэн — не Нин Хао, которого можно критиковать, и он будет молча терпеть. Он осмелился ударить в ответ. Профессор Хуан был честен перед собой и не собирался сдаваться перед таким тиранством, но сохранить себя для будущей борьбы было важнее. На этот громкий скандал, устроенный Шэнь Шандэном, академическая среда почти не отреагировала. Ранее активные режиссёры и учёные исчезли. Зато голоса в поддержку Шэнь Шандэна усилились — от эмоций к рациональности. — Наконец-то кто-то осмелился сказать правду. Один молодой режиссёр выложил давно написанный разбор на Douban — и тот сразу стал хитом. Репутация фильма продолжала расти, зрители голосовали ногами, а кассовые сборы пылали, как масло на огне! Грубые слова Шэнь Шандэна не отпугнули зрителей — напротив, они стали мощным стимулом, разжёгшим ещё более яростную волну интереса! Те, кто пришёл из-за его заявлений, обнаружили: фильм не обманывает — он настоящий! Ритм динамичный, совсем не как у обычного китайского кино — от начала до конца один сплошной кайф, от которого зрителям даже непривычно стало! Режиссёр искренне хотел развлечь аудиторию! В наше время такое редкость! Фильм лёгкий, тема не тяжёлая, главный герой — евнух, но без извращённого уклона, с юмором, вплетённым в сюжет. Диалоги настолько хороши, что хочется записывать их в блокнот. Но самое потрясающее — это продуманная система боевых искусств: от уровней культивации до хореографии драк. Нет ни замедленной съёмки, ни шаблонных связок. Чэнь Мо убивает одним ударом меча — подавление по уровню есть подавление по уровню, и это свежо и необычно. Эффектов немного, но они реалистичны и потрясающи, избавлены от «фальшивых» волн ци, создавая физиологически ощутимое ощущение правды. — Круто просто! Зрители, выходя из кинотеатра, тут же звали друзей. Сейчас как раз пик интереса к вусяй, хотя до этого хороши были только сериалы. После просмотра фильма фанаты вусяя пали ниц! Сцена боя Мастера с У Чжэньхаем превзошла по визуальной сложности и воздействию все предыдущие вусяй-фильмы. Боевые сцены перешли от эстетики приёмов к физиологическому разрушению и восстановлению, к визуализации энергетических столкновений. Зрители реально увидели и поверили, как ци движется по телу, как восстанавливает раны, как позволяет воину преодолевать физиологические пределы. Это придало вусяю беспрецедентную физиологическую достоверность и научно-фантастический лоск. Старые фанаты вусяя водили на фильм всю семью, включая детей, и пересматривали второй раз: — Как в детстве, когда смотрели «Храм Шаолиня» — невозможно оторваться! — Режиссёр дружелюбен к зрителям. Особенно в сцене боя Мастера: спецэффекты реалистичны, но не кровавы — больше восхищения, чем страха. Киноменеджеры сошли с ума! Все! — Золотые сеансы заполнены! Даже угловые места заняты! Менеджер кинотеатра орал в телефон: — Дополнительные копии?! Берём всё, сколько есть! — Всё идёт гладко! Слишком гладко! Шэнь Шандэн связался с У Цзином, но тот провёл всего полдня промо-тура — кинотеатры уже вежливо отказывались: билетов не хватает, привлекать звёзд уже не нужно. Фань Бинбинь вообще вышла из команды и, пользуясь моментом, начала появляться во всех журналах. Чжоу Цифэн сообщил: — Сборы в субботу уже превзошли пятничные. Точно пробьём 20 миллионов — и даже намного больше! Шэнь Шандэн смотрел данные Центральной киностудии: пятничные сборы даже пересмотрели вверх на миллион — до 18 миллионов. И даже не стали подправлять десятичные — просто увеличили. И это без накрутки! Цифра и так уже кажется невероятной. — Пока действуйте самостоятельно. Шэнь Шандэн огляделся вокруг, чувствуя странную пустоту. Один удар — и мир стал тихим. Академики замолчали. Критика ещё осталась, но без влияния на индустрию — просто шум. Всё шло слишком гладко! Одно ругательство — и шум стих? Неужели этим «культурным снобам» именно этого и не хватало? Цзяньчжэнь попытался дистанцироваться, а Цзян Чжичжан послал посредника с предложением поговорить. Говорить? Можно. Похоже, все они вдруг обнаружили в себе патриотизм. Выходные ещё не закончились, а Шэнь Шандэну уже стало скучно. Когда удача на твоей стороне, одиночество становится тяжким бременем! Позвонить Юань Юань? Ши Ши? Тан Тан? Или загорелой на учениях Тянь Тянь? Или, может, проучить Сунь Ли, которая каждый день присылает ему сообщения? Можно хорошенько отчитать её, развеять скуку и заодно дать урок — пусть станет хорошей женщиной. — Хаоцзе… Как раз в этот момент подошла Чэнь Хао, и Шэнь Шандэн на мгновение задумался: перед ним тоже хорошая девушка. Чэнь Хао поправила волосы и улыбнулась — Шэнь Шандэн на секунду опешил. — Я ещё не успела поблагодарить тебя. Эта роль стала для меня настоящим прорывом. — Спасибо тебе, — ответил Шэнь Шандэн. — Хаоцзе не сочла роль слишком маленькой. — Нет маленьких ролей, есть маленькие актёры. — Верно сказано, — восхитился Шэнь Шандэн. — В киноиндустрии мало таких смелых, как ты, — сказала Чэнь Хао. — С «Бедствием», наверное, уже покончено? — Это только начало. Упоминание «Бедствия» мгновенно охладило взгляд Шэнь Шандэна: — Я собираюсь прервать культурный ажиотаж вокруг «Бедствия» — не просто прервать, а публично казнить его! Полностью похоронить! — То, что могут они, можем и мы. Мы создадим своё новое, и сделаем его трендом, стандартом! — Я хочу изменить саму логику индустрии: пусть звёзды перестанут гнаться за наградами, будто без признания академиков они не настоящие. Пусть забудут про «европейскую тройку» и «Оскар». — Я хочу навести порядок — чтобы всё стало чёрным или белым! Зрачки Чэнь Хао сузились, сердце её дрогнуло! (Глава окончена)