Викинги: Повелители Ледяного моря — Глава 363

Глава 363. Конец войны В феврале 870 года в Сарагосу пришло тревожное известие: Гуннар, пьяный на пиру, устроил скандал и тяжело ранил графа Орлеанского и ещё двух человек. Карл Лысый немедленно взял его под стражу и держит до дальнейшего решения. В герцогском доме сразу воцарился хаос. Шарль, Оливер и другие собрались на совет. Все сошлись во мнении: Карл Лысый арестовал Гуннара не из-за пьяной драки, а чтобы принудить его продолжать службу и втянуть Астурию в войну против викингов. Придворный камердинер в панике воскликнул: — Нет, я должен немедленно вернуться в Леон и доложить об этом Его Величеству! Он сел на коня и покинул Сарагосу, но вскоре заметил, что за ним следует молодой человек. — Генрих, что тебе нужно? Камердинер узнал в нём внебрачного сына герцога. Такие люди, хоть и несли в жилах благородную кровь, всё же считались изгоями в высшем обществе. Камердинер не придал ему значения и попытался прогнать юношу. Генрих, сидевший на белом коне, торопливо ответил: — Я хочу отправиться в Леон и просить Его Величество как можно скорее спасти моего отца. В следующий миг в камердинера врезался тяжёлый мешок. Тот нащупал его содержимое и понял, что внутри полно золотых и серебряных монет. Мгновенно сменив тон, он разрешил юноше присоединиться к своей свите. Через пять дней они достигли Леона и сообщили эту дурную весть Альфонсо III. — Ха! Это месть Карла Лысого, — сказал Альфонсо, опираясь на трон. Спустя долгое молчание он махнул рукой, отпуская всех, но заметил, что один высокий юноша остался на месте, словно желая что-то сказать. Альфонсо: — Кто ты? Юноша: — Меня зовут Генрих. Внебрачный сын Гуннара? Альфонсо всё понял: — Ты хочешь, чтобы я как можно скорее вызволил твоего отца? В зале остались лишь двое. Генрих медленно покачал головой и произнёс свои истинные мысли: — Нет. Как бы вы ни требовали, Карл Лысый никогда не отпустит его. Он словно несчастный, который вот-вот утонет, и отчаянно хватается за всё, что может удержать его на плаву. Если я не ошибаюсь, вскоре он начнёт требовать у Сарагосы пшеницу и прочие припасы, выдавая это за просьбу от имени моего отца. Даже если Сарагоса ничего не отправит, он всё равно сделает вид, будто получил помощь, чтобы Британия поверила: мой отец по-прежнему на стороне франков, и таким образом втянет нас в конфликт. Сейчас отец стал марионеткой франков. Я считаю, настало время назначить нового герцога и чётко заявить Британии о нашей нейтральности. Альфонсо внимательно посмотрел на юношу, почти ровесника себе, и с интересом спросил: — Удивительно для внебрачного сына — такая прозорливость и дальновидность. Кто тебя этому научил? Генрих опустился на колени: — Внебрачные сыновья не похожи на законных наследников. Те рождаются со всем, что нужно. А моя судьба — быть никому не нужной травой, растущей в тени. У меня нет занятий, кроме как наблюдать, учиться и размышлять. Ваше Величество, я не такой, как Роберт. Мне безразличны викинги или франки. У меня есть лишь один господин — Вы, и я буду служить только Вам. Уловив амбиции юноши, Альфонсо откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Сравнивая обоих претендентов, он понял: Генрих лучше подходит на роль наследника герцогства Сарагосы. Во-первых, Роберт вырос при парижском дворе и считает себя франком. Он неизбежно будет склоняться к Карлу Лысому. Если передать ему титул, это неминуемо приведёт к конфликту с Британией. Во-вторых, королевство давно воюет с маврами, и Генрих — отличный боец. Сам же Роберт ничем не выдаётся и представляет гораздо меньшую ценность. — Хорошо, я согласен. На следующий день Альфонсо издал указ, в котором заявлялось, что герцог Сарагосы был безосновательно арестован франками, и все распоряжения, изданные от его имени, недействительны. Для обеспечения нормального управления герцогством король официально признал Генриха родным сыном Гуннара и разрешил ему временно исполнять обязанности наследника герцогского титула и управлять всеми делами Сарагосы. С этого дня Генрих получил право использовать благородное имя и стал именоваться Генрих де Сарагоса. Вне дворца его также могли называть с добавлением приставки «дон» — дон Генрих. Вскоре эта весть достигла поместья под Генуей, где Гуннар находился под домашним арестом. Сначала он не поверил, но затем громко рассмеялся, так что слуги решили: он окончательно сошёл с ума. — Ради амбиций готов на всё... ха! Да, это точно мой сын. Видимо, он внимательно учился — и усвоил именно эту черту. В комнате Вивиан в ярости крушила всё, что попадалось под руку: — Перестань смеяться! Герцогский титул украл этот ублюдок! Что теперь будет с нашим сыном? — Что делать? — Гуннар перестал смеяться и вытер уголок глаза. — Конечно, Роберт — мой единственный законный наследник и имеет право на титул. Но и что с того? Я стал герцогом Нормандии не благодаря праву рождения, и когда получил Сарагосу, тоже не полагался на титул или кровь. Просто я умел драться и был полезен. С точки зрения Альфонсо, Генрих куда надёжнее и ценнее Роберта. Естественно, он выберет первого. Делай что хочешь — даже если пойдёшь жаловаться в Рим, это ничего не изменит. В марте Вигг оставил гарнизон на стратегически важных пунктах и повёл армию на север. На этом этапе, хотя формального перемирия не было объявлено, война фактически завершилась. Остатки франкских войск затаились в Италии и не могли контратаковать в ближайшее время. Точно так же, несмотря на стремление викингов, их армия пока не могла прорваться через труднопроходимые Альпы. С начала войны прошло два года и девять месяцев. Солдаты тосковали по дому, казна государства была на грани истощения, а огромные новые территории требовали немедленного и эффективного управления. Какими бы ни были намерения короля, сейчас оставалось только одно — отводить войска. По пути домой Вигг заметил скрытую тревогу среди своих людей и поочерёдно беседовал с командирами наедине, выясняя их истинные желания. 20 марта Вигг со своим экспедиционным корпусом прибыл в Кале и сел на корабль, чтобы вернуться в верную Британию. На пристани Лондиниума наследник престола и кабинет министров устроили пышное триумфальное шествие. Золотая карета, ликующая толпа и лепестки цветов, осыпающие улицы, напоминали обычаи древних римлян. После церемонии Вигг и его армия совершили круг по городу. За время войны экономика страны пострадала, развитие Лондиниума замедлилось, однако население немного выросло — до тридцати двух тысяч человек. В десять часов утра церемония завершилась. Золотая карета подъехала к воротам королевского дворца. Вигг сошёл с неё и первым делом спросил: — Сколько мы потратили на эту кампанию и какой долг накопили? Кабинет министров ответил: — До похода в казне хранились запасы на сумму тридцать пять тысяч фунтов. За более чем два года весь бюджетный профицит был направлен на войну. Было выпущено пять партий военных облигаций на общую сумму сто двадцать тысяч фунтов. Кроме того, королевская семья заложила имущество и заняла у частных лиц ещё пятьдесят тысяч фунтов. Итого королевство потратило на войну около двухсот сорока тысяч фунтов. Полученные в ходе кампании золотые и серебряные изделия, доспехи и припасы оцениваются в сто тысяч фунтов. Чистый убыток составил сто сорок тысяч фунтов. Вигг: — То есть в ближайшие годы королевской семье придётся выплатить более ста тысяч фунтов долга. И в таком нищем положении вы ещё устроили триумфальное шествие?