Путь Ковки Судьбы — Глава 271

Глава 266. Куда путь держать (часть первая) — Доброе утро-о-о, Чу Хэнкун~ — весело сказала Цинся. Чу Хэнкун открыл глаза и откинул в сторону рыжевато-оранжевые пряди, мешавшие взгляду. Он приподнялся и огляделся, убедившись, что находится в своей спальне и что дверь с окнами по-прежнему заперты. Цинся послушно стояла у кровати, позволяя ему ущипнуть себя за щёку: — Признавайся честно: как ты сегодня опять сюда попала? — Не задавай вопросов о тайнах юных дев! Ла-ла-ла-ла~ Чу Хэнкун усилил хватку, и Цинся тут же разыграла слёзы: — Ещё чуть-чуть — и я превращусь в моцзи! На своём боевом костюме она вывела эмодзи QAQ. Он сдался и отпустил её. После повышения до узла 4 эта девушка стала просто неотразимой: лицо у неё теперь такое прекрасное, что выходит за рамки обыденного, а слезящиеся глаза обладают особой разрушительной силой — даже сталь бы смягчилась. И что поделаешь, если знаешь, что она нарочно притворяется? Красота, в какой-то степени, действительно даёт право делать всё, что хочешь. — Цинся, впредь будь осторожнее и не носи слишком красивую одежду — это плохо влияет на окружающих, — вздохнул Чу Хэнкун. — Угу-угу! Я буду надевать её только для тебя! — подняла руку Цинся. — Не в этом дело. — Я буду переодеваться прямо перед тобой. — Это вообще ни к чему не относится! И не смей воспользоваться моментом, чтобы раздеться! — простонал Чу Хэнкун. — Из-за твоих выходок я даже забыл, зачем ты пришла. Цинся достала из ниоткуда помятую книгу со сказками и с надеждой заглянула ему в глаза: — Хочу услышать финал! Чу Хэнкун постучал пальцем по лбу — теперь понятно, почему эта девчонка так рано затеяла шумиху. Вчера вечером он рассказывал, как Цзян Вэй бросил продовольствие и одержал победу над войсками Вэй, оставив интригу на последней странице. Сегодня утром он собирался рассказать ещё немного — и история, которую Цинся так ждала, завершится. Раньше, в Пустоши Отчаяния, они договорились об этом, и оба не забыли своего обещания. С самого второго дня в Городе Хуэйлун Цинся нетерпеливо ждала, когда начнётся продолжение. Чу Хэнкун целый день провёл за телефоном, освежая в памяти детали, и теперь ежедневно выделял час-два, чтобы рассказывать девушке «Роман Троецарствия». Хорошо, что у него в телефоне был сохранён текст — благодаря этому он мог сверяться и исправлять неточности, а не перекладывать дыры с места на место. Теоретически он мог бы просто отдать телефон Цинся и пусть читает сама, но ведь они заранее договорились именно «рассказывать», так что ему следовало исполнять роль настоящего сказителя. Нарушать обещание перед такой девочкой было бы совсем неинтересно. Фаньдэ утром отправился вместе с Гулибопом в Библиотеку Сумерек, и в комнате Чу Хэнкуна воцарилась редкая тишина. Он достал из холодильника две булочки, разогрел их — вот и завтрак. Пока ел, начал рассказ. Конец «Романа Троецарствия» он помнил смутно: честно говоря, после смерти канцлера Лю Чжуна он почти не читал дальше. Поэтому время от времени ему приходилось заглядывать в телефон, и их головы то и дело сталкивались друг с другом. «…Беспредельны дела людские, Непостижимы пути Небес. Мечта о трёх царствах — лишь призрак, Последующие поколения лишь вздыхают напрасно». Чу Хэнкун стукнул телефоном по столу, словно судейским молотком, и сделал глоток воды: — На этом заканчивается «Роман Троецарствия». Конец книги. Он немного волновался за эмоции Цинся — мало кто из детей остаётся равнодушным после прочтения «Троецарствия». Та заморгала и с грустью опустила голову. — Значит, генерал Люй так и не воскрес… — Это первое, что тебе пришло в голову?! — возмутился Чу Хэнкун. — Да Белая Воротная Башня была ещё в самом начале! Ты до сих пор помнишь о Люй Бу?! Цинся возмущённо фыркнула: — И в последнем заключительном стихотворении его даже не упомянули! Хотя там есть даже Ли Цзюэ и Го Сы! — Ну, это… — Чу Хэнкун замялся. — Ладно, согласен — Люй Бу стоило упомянуть, всё-таки важный персонаж. — Вот именно! Несправедливо~ Несправедливо~ Цинся рухнула на диван и тяжко вздохнула: — Не ожидала, что всё закончится именно так. — Удивлена, что Шу не победило? — Не то чтобы… Силы императора Люй всегда уступали канцлеру Цао. Уже в середине я чувствовала, что Цао Цао объединит Поднебесную… Но в итоге все герои умирают, а последним смеётся Сыма И. С одной стороны — возмутительно, с другой — очень реалистично. Так ли прошла настоящая история? Чу Хэнкун пожал плечами: — В общих чертах — да. Три царства объединились под властью Цзинь, и династия Сыма получила Поднебесную. Однако длилась она всего полтора века, а затем началась новая эпоха хаоса. — Понятно… Цинся замолчала и начала покачивать ногами, устремив взгляд в окно. На верхушке дерева сидела птичка, чистила перья клювом, а потом вспорхнула ввысь. Взгляд Цинся следовал за ней, уносясь всё выше и выше. — Какое-то странное чувство. — Что случилось? — Раньше мне очень-очень нравилась эта история, — сказала Цинся. — Мне нравились все персонажи, и даже мысли об их встречах и сражениях приносили радость. Но услышав настоящий финал, я вдруг почувствовала… что, возможно, уже не так люблю эту историю. Она прижала к груди помятую книгу и задумалась: — Но ведь именно такова подлинная суть истории. Получается, я любила не «Роман Троецарствия» и его героев, а лишь свои собственные фантазии? — Есть один простой способ проверить, — сказал Чу Хэнкун. — Если бы я сейчас предложил тебе снова прослушать «Роман Троецарствия» целиком — ты бы согласилась? — Конечно! — Цинся тут же подняла руку. — Я хочу услышать «Выстрел из лука у ворот лагеря», «Трёх героев против Люй Бу», «Чжао Цзылун один на коне спасает наследника» и «Чжугэ Ляна, поджигающего Чиский утёс»! — Ага, теперь ещё и заказываешь! — Чу Хэнкун стукнул её по лбу. — Значит, ты по-прежнему любишь эту историю, ведь в ней всё ещё живёт твоя страсть. — Но мне не нравится такой финал. — Мне тоже. Думаю, среди читателей популярной литературы мало кто искренне любит концовку с объединением трёх царств под властью Цзинь. Однако любовь к истории не обязывает тебя любить каждый её фрагмент. Ты можешь обожать одни главы и критиковать другие — именно так и должен вести себя настоящий читатель. Цинся задумалась: — Но разве такая «нечистая» любовь всё ещё считается настоящей? — Безоговорочная любовь так же страшна, как и слепая ненависть, — Чу Хэнкун потрепал её по волосам. — Люди всегда по-разному мыслят, и даже собственные творения неизбежно содержат недостатки, не говоря уже о произведениях, созданных другими много веков назад. Если кто-то заявляет, что любит всё в чужом творчестве, значит, он намеренно игнорирует те части, что вызывают у него дискомфорт. Такой человек обманывает и других, и самого себя. Думаю, тебе знаком такой подход. Цинся поняла: — Как Жаждущие Наслаждений высокого ранга. Принудительное подчинение, врождённое преклонение, заложенное в крови, — на этом строилось непоколебимое сословное общество. Эта однообразная фанатичность и была символом того, что Жаждущие Наслаждений принадлежат к внешним силам. — На деле немало людей в мыслях приближаются к внешним силам, — заметил Чу Хэнкун. — Итак, первая история завершена. Что хочешь слушать дальше? Не спеши отвечать — у тебя два варианта. Он поднял два пальца: — Первый — история о Сунь Укуне, который сопровождает монаха Сюаньцзана за священными писаниями. По пути много веселья, есть и скрытые намёки на недуги современности, и в конце все благополучно получают сутры — именно тот самый хороший финал, который тебе нравится. — Второй — повесть о влюблённых юношах и девах в парке Дагуань. Там будут поэзия, музыка, живопись, игры в шахматы и бесконечные разговоры о любви. Многие строки станут бессмертными, но финал, возможно, тебе не понравится. — Что выберешь? — Мммм… Цинся крепко обхватила себя руками, глубоко задумавшись. Прядь волос на макушке, до этого торчавшая вверх, вдруг обмякла. — Мне хочется услышать, как Сунь Укун бунтует на Небесах, но и судьба Цзя Баоюя меня очень интересует. Но если слушать только то, что нравится, я стану однообразной? Значит, стоит выбрать историю о парке Дагуань? Чу Хэнкун лишь улыбнулся и промолчал. Цинся подумала ещё немного, а потом протестующе подняла обе руки: — Чу Хэнкун, ты злой! Я не хочу выбирать! Почему нельзя послушать обе? — Конечно можно, — ответил он. — Это и есть правильный ответ. — ? — Чтение книг и жизнь — не одно и то же. Это не единственный выбор, который делается раз и навсегда. Что читать первым, что потом, что интересно, а что нет — всё это твоя свобода. Если заставлять себя из чувства долга читать то, что не нравится, радости не будет. А если сам обратиться к незнакомой истории, возможно, откроешь для себя приятный сюрприз. — Чу Хэнкун убрал телефон. — Держись подальше от слов «надо» и «обязан». Не превращайся в скучного взрослого. Цинся энергично закивала: — Ты похож на учителя… — Просто ты слишком похожа на ребёнка. — А как теперь выбираешь истории ты? — Я тоже начал сам выбирать то, что мне нравится, и постепенно становлюсь скучным, — пожал он плечами. — Как мой дед раньше: перечитывал одни и те же книги снова и снова, а всё остальное его совершенно не интересовало. Вот и получился скучный старик. — Значит, надо читать побольше, пока есть возможность. Цинся пробормотала себе под нос и вдруг вскочила: — Я пойду! — Куда? — Посмотрю, хорошо ли дети занимаются! — Цинся развернулась. — Могу подвезти тебя, пойдём вместе~ Пока она поворачивалась, её нижняя часть тела вытянулась, словно пластилин, и превратилась в две демонические копыта. Белая шерсть стремительно выросла и затвердела, превратившись в костяной доспех. Голова Цинся упёрлась в потолок, и за мгновение она снова стала кентавром, с высоты с улыбкой глядя на Чу Хэнкуна. — Всего несколько дней прошло, а я уже почти не привыкаю к твоему облику. — А мне теперь так гораздо естественнее~ — Цинся подпрыгнула. — Для дальних дорог нужны четыре ноги! Четыре копыта застучали по каменной дорожке, оставляя два ряда следов. Цинся неторопливо шагала рядом с Чу Хэнкуном, и её рост, вдвое превышающий его, делал её похожей на маленькое рыжевато-оранжевое деревце. Жители Города Хуэйлун с почтением смотрели на неё, как на гору, и, отойдя на безопасное расстояние, начали шептаться. Большинство считало, что этот великолепный кентавр — приручённая верховая скакунья Главного Инспектора. Некоторые были уверены, что это новая подружка Чу Хэнкуна. А третьи клялись, что во время своих приключений инспектор Чу влюбился в лошадь, и эта женщина-кентавр — плод их любви. Чу Хэнкун молча активировал цепь неудач и наложил на болтунов маленькое проклятие — наступить в собачью каку. Он похлопал Цинся по лошадиному корпусу: — Становиться узлом 4 — очень удобно. — Это мой врождённый дар. Обычные Крылья Опоры Небес так просто не преобразуются, — гордо заявила Цинся.