Верховный Маг — Глава 514

— Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти, — заикалась Камила сквозь икоту. — Через что именно? — разум Лита всё ещё был оглушён, её слова не имели для него смысла. — Ты знаешь моё личное досье наизусть. В прошлом я убивала людей, зверей, чудовищ и даже детёнышей. Я сталкивалась с гораздо более сильными противниками и видела куда худшие кровопролития. То, что случилось во время этой миссии, вовсе не новость. — Не понимаю, почему ты делаешь из этого такое событие, хотя должен признать: на этот раз всё действительно ощущалось… неправильно, — Лит сам был озадачен своей реакцией. — Конечно, так и было! — По его выражению лица она поняла, что Литу трудно подобрать слова. — Именно потому, что я знаю твоё досье, я уверена: ты никогда не убивал того, кто сражался ради защиты своей семьи, независимо от расы. Лит обдумал её слова и осознал, что она права. В прошлом все его противники либо пытались убить его самого, либо их интересы напрямую конфликтовали с его собственными. — Будем честны: даже если бы эти варги действительно смогли преодолеть свои агрессивные порывы, их всё равно пришлось бы уничтожить. То, что делало их похожими на людей, одновременно делало их безумно опасными, — сказала Камила, и Лит кивнул, приглашая её продолжать. — Они были рассадником Отродья, и даже если бы это было не так, сосуществовать с нами они всё равно не могли. С учётом их скорости размножения потребность в пище росла бы экспоненциально. Рано или поздно кому-то пришлось бы голодать — либо им, либо нам. — Однако все наши доводы не отменяют того, что в каком-то смысле они были невиновны. За их действиями не стояло злого умысла — лишь стремление обеспечить близким лучшее будущее, то самое, что ты делаешь с самого раннего возраста. — Неважно, действовал ли ты из долга или потому, что этот Тезка заставил тебя — в любом случае тебя вынуждали снова и снова убивать самого себя. Лит оцепенел от осознания. Убийство варгов для него значило не больше капли в океане. Даже смерть фермера не оставила бы такого сильного впечатления, если бы не трагическая судьба того человека, столь похожая на его собственную. Литу не было жаль их — ему было больно, потому что он прошёл по их пути не одну милю. Он знал, каково бороться против невозможных шансов и потерпеть полное поражение из-за неизбежной судьбы — как это случилось с Карлом. — Ты хочешь сказать, что мне жаль самого себя? — спросил Лит плоским тоном, всё ещё парализованный оцепенением чувств. — Да! И у тебя есть на это полное право. Потому что ты сделал плохое дело по хорошим причинам, и потому что эта работа только что отняла у тебя часть сердца. Она сердито ударила кулаком по столу, но слёзы не прекращались. — Почему ты плачешь? Почему ты так злишься? — спросил Лит. — Я злюсь из-за того, что армия заставила тебя сделать. Они могут называть это «коллатеральным ущербом» или любым другим красивым словом, но это всё равно убийство. Я плачу, потому что ты не можешь. — Она положила руку ему на грудь. — Тебе не нужно плакать вместо меня, — ответил он. — Хочу. Кто-то должен. Иначе ты просто махнёшь рукой на всё, будто ничего не случилось, и добавишь ещё один шрам вот сюда. — Камила снова приложила ладонь к его сердцу. — Поверь мне, я знаю, что есть раны, которые никогда не заживают. Они могут затянуться, но боль остаётся навсегда. — Она вспомнила боль ранних лет, когда чувствовала себя лишь инструментом в руках родителей. Как трудно было бросить всё — даже любимую сестру Зинью — ради малейшего шанса на счастье. После того как Камила поступила в армию, отец отрёкся от неё, разбив ей сердце. Позже он отменил своё решение, когда она стала лейтенантом, но сделал это лишь для того, чтобы использовать её авторитет в своих целях. Она надеялась, что со временем и расстоянием родители поймут, как сильно любят её. Так и произошло. К сожалению, их любовь оказалась ничем. Это осознание глубоко ранило её, но одновременно освободило. Тогда уже Камила сама отреклась от семьи и сменила фамилию. Для неё слово «семья» стало четырёхбуквенным проклятием — и одной из причин, по которой она до сих пор не вышла замуж. — Я понимаю, как тяжело тебе даже говорить об этом. От таких уродливых событий нет спасения, но тебе не нужно держать всё в себе и справляться в одиночку. У тебя есть планы на сегодняшний вечер? — спросила она. Лит покачал головой. Он закончил обходы с большим опережением графика. Если только не возникнет чрезвычайная ситуация, у него впереди как минимум две свободные недели. — Тогда это свидание. Мне бы очень хотелось уйти пораньше, но мой начальник сдерёт с меня шкуру. Сейчас мы испытываем нехватку персонала. — Она вытерла слёзы. — Вот запасные ключи от моей квартиры. Подожди меня там, я вернусь, как только смогу. — Она взяла записывающее устройство и ушла, не дав Литу ответить. Даже в его растерянном состоянии он понял, насколько важный шаг она сделала. Дав ему свободный доступ в свою квартиру, она показала готовность углубить их отношения. «Сомневаюсь, что она обычно носит с собой запасные ключи, если только не думала передать их мне уже давно», — подумал он. «Согласен», — вздохнул Солюс. «Она абсолютно права. Миссия с варгами нажала все наши самые болезненные кнопки. Мне тоже мерзко на душе, и я сегодня точно не хочу оставаться один. Не вынесу, если стану третьим колесом в вашей паре. Можешь отвезти меня в деревню Лутия и вызвать Тисту? Мне очень нужен друг». «Конечно, могу», — ответил Лит и вышел из штаб-квартиры армии, направляясь в местное отделение Магической Ассоциации. Солюс не понимал, зачем тот свернул туда вместо того, чтобы воспользоваться Вратами Искривления армии, пока не увидел, как Лит покупает ещё один амулет связи. «Я знаю, как тебе плохо, и как я могу быть черствым, особенно когда сам по уши в дерьме. Тебе не стоит проводить ночь, запертой в кольце, пока я веселюсь. Ты заслуживаешь гораздо большего, и мне жаль, что я не могу дать тебе этого», — подумал он. «Хотя бы я могу предоставить тебе максимум независимости». Он позволил Солюс вложить в амулет собственную руну, а затем поделился с ней своими контактами, а также рунами Каллы и Тисты. Солюс была глубоко тронута этим жестом. Хотя она никогда этого не выражала, давно мечтала иметь возможность свободно общаться с подругами, не проходя каждый раз через Лита. Это был первый подарок, который он ей сделал, и он был равен свободе. Солюс не восприняла это как попытку отдалиться — совсем наоборот. Лит признавал её как личность, давал личное пространство и доверие. Они делили огромное карманное измерение, но до этого дня в нём не было ничего, что принадлежало бы ей. Этот амулет связи стал её первой собственностью за последние двенадцать лет. Она любила и Лита, и амулет сильнее, чем могли выразить слова.