Путь Ковки Судьбы — Глава 339

Глава 333. Хочу сказать — да не скажу — …Этот метод переплавления крови действительно требует личной передачи знаний, поэтому Цзи Цюйфэну неудобно было тебя учить, — вздохнул Хуань Гэ. — Я продемонстрировал тебе это один раз, и ты… Он уставился на ногу Чу Хэнкуня, которая уже начала таять: — Похоже, ты всё прекрасно понял. — Ага. — Да при чём тут «ага»! Ведь я же говорил: будь осторожен и не занимайся этим в одиночку! Каждый год на горе находят дураков, которые сами себя расплавили! Нам, старшим братьям и наставникам, приходится изо всех сил их спасать! Ты хоть понимаешь?! Чу Хэнкунь мгновенно убрал боевой дух, и его нога тут же восстановилась. Он улыбнулся: — Я заметил, что если использовать «Искусство бессмертия и неуязвимости», риск переплавления крови значительно снижается. Кроме того, можно либо применять броню из ци для внешней переплавки внутрь, либо задействовать «Пламя ночи» для внутренней переплавки наружу. Это должно удвоить эффективность при половине усилий, верно? Хуань Гэ судорожно почесал голову, но в конце концов не выдержал воодушевлённого взгляда младшего товарища и снова вздохнул: — Ладно! Раз уж дошло до этого, я больше не стану скрывать. Три великие тайные техники Лунцюаньсяна — это и искусство, и путь. Изначально они предназначались именно для совместной практики с «Ци тысячи осеней», чтобы помочь воинам преодолеть жизненный рубеж… — То есть базовая структура — это «Ци тысячи осеней» плюс одна из трёх тайных техник. — Это базовая структура для культиваторов среднего узла. Раз ты уже понял это, должен знать: такой путь ещё слишком рано пробовать тебе! Лицо Хуань Гэ под маской стало суровым: — Предпосылка «Переплавления крови в ци» — полное владение собственным телом, а это качество присуще только обладателям «Крыльев Опоры Небес». Обычно лишь культиваторы, достигшие стадии Вознесения и готовящиеся покинуть мирское, осмеливаются закрываться в затворе для изучения этого метода. Но твоя нынешняя сила далеко превосходит сущность твоей жизни. Я никогда не слышал, чтобы кто-то на третьем узле осмеливался испытывать переплавление крови! — А какие могут быть последствия? — Последствия?! Одни сплошные блага! — Хуань Гэ холодно рассмеялся. — Благо в том, что после успешного переплавления твоя жизненная сущность естественным образом повысится. Даже если ты самый тупой и деревянный человек на свете, всё равно насильно достигнешь четвёртого узла! Хоть миллион раз не захочешь — всё равно взлетишь! Настроение Чу Хэнкуня, до этого лёгкое, внезапно посуровело. Увидев это, Хуань Гэ покачал головой: — Но ты и сам прекрасно знаешь: техника — не главное препятствие, истинная трудность — в сердце. У тебя великие замыслы, но ты сам себя привязываешь к земле. С таким характером как ты можешь добиться настоящего успеха? Чу Хэнкунь тоже почесал затылок: — Ты считаешь, что я сам себя ограничиваю? Хуань Гэ парировал вопросом: — Хо-хо! Ты же самодур, который гуляет по свету, никого не щадя, а теперь ходишь унылый, как будто тебя дождём залило. Мне ещё нужно «считать»? Ясно как день: ты видишь всю эту неразбериху в Цзинша и хочешь лично вмешаться, навести порядок! — Шутишь. Это меня не касается. — Я хочу спросить тебя прямо: какое поражение ты пережил, что так разладилось у тебя внутри? Чу Хэнкунь долго молчал, потом ответил: — Раньше я уже проигрывал однажды… Поэтому мне очень трудно вернуться к тому состоянию духа. На маске Хуань Гэ возник огромный вопросительный знак: — Если не можешь вернуться — зачем насильно пытаться? — Больше нельзя проигрывать, — улыбнулся Чу Хэнкунь. — Уже не позволю себе проиграть. Хуань Гэ больше не стал допытываться. Он достал четыре маленьких флага и установил их по углам комнаты, затем положил на стол жёлтый лист бумаги. Уходя, он сказал: — Эти флаги защитят от внешних сил ниже пятого узла. Книжный магазин — не казарма, но если захочешь практиковаться, приходи сюда… У каждого свой путь, я не стану поучать. Только помни одно: если не видишь ясно — не напрягайся. Постепенность — вот путь к великому Дао! Чу Хэнкунь поблагодарил, взял жёлтый лист и увидел на нём именно тайный ритуал четвёртого узла. В центре рунического круга была изображена пара пушистых крыльев. Он вышел, попросил одного из членов Священной стражи отправить письмо Цзи Хуайсу, сообщив, что погружается в практику, а затем уселся посреди комнаты, скрестив ноги, и полностью очистил разум. Переплавление тела — задача непростая, ведь на нём ещё оставались многочисленные компоненты внешних сил. Ему следовало воспользоваться возможностью и скорректировать своё тело, используя Тайную технику «Цань Синь: Возвращение Духа», чтобы устроить всех этих «жильцов» так, чтобы они не ссорились между собой… Мышцы постепенно растворялись. Он позволил мыслям свободно блуждать и невольно повторил последнее предостережение Хуань Гэ: «Следуй естественному ходу вещей, не принуждай себя…» Это, пожалуй, самое труднодостижимое для него — даже в те времена, когда он был убийцей. Они всегда плыли против течения. Ни на миг не останавливаясь. * * * Центральная база Бэйчэнь, лаборатория V.V. Многодневные ливни наконец прекратились. Сегодня над Бэйчэнем наконец выглянуло солнце, и по всему кампусу раздавался смех. Учёные, запертые несколько недель, теперь с семьями устроили пикники на лужайках. Даже самые консервативные старые профессора сняли свои латунные маски. Секретарь переобулась в кроссовки — в такой прекрасный день ей не хотелось больше ходить по траве, словно циркуль, на шпильках. Убедившись, что новых сообщений нет, она села под большим баньяном и вскрыла упаковку сэндвича. Внутри зеленела масса — синтетические витамины и натуральные растительные волокна. Она уже пожалела, что выбрала «здоровую» еду. — Пощади себя, Хилл! Тебе не тошно от этого? — окликнула её коллега из соседнего института. — Попробуй вот это, я сама приготовила. Коллега была полновата, её сыну недавно пошёл первый класс. Хилл приняла угощение — плотный картофельный пирог и домашние тарталетки с яйцом. — Очень благодарна! У вас, наверное, случилось что-то хорошее? В корзинке коллеги было полно выпечки — такое не сделаешь за пять минут. На её пухлом лице сияла улыбка: — Муж вернулся с фронта живым и здоровым! Я взяла отпуск на неделю! Секретарь Хилл искренне поздравила её, а затем заметила у фонтана крупного мужчину с гитарой. Он играл и пел, привлекая толпу учёных. Голос у него был не очень, но песня — прекрасная. Похоже, это была новая мелодия из Цзинша. Хилл мысленно запомнила её, чтобы позже купить кристалл с записью. — Он стал ещё энергичнее, чем раньше! — с гордостью сказала коллега. — Его наёмники говорят, что он отличный командир. Но я считаю: каким бы хорошим он ни был, дольше там оставаться нельзя. Хилл согласилась: — В нынешней ситуации лучше держаться подальше от линии фронта. — Я тоже так думаю… Полная дама огляделась, убедилась, что никто не слушает, и тихо спросила: — Но ведь этого не случится, правда? Я слышала, вы уже начали действовать. Этот законопроект точно не примут? — Не могу сказать наверняка, мэм, — Хилл откусила кусочек пирога. — Поскольку это не секрет, скажу прямо: наша хозяйка подготовила множество мер, но спикер Париман — словно древнее дерево, укоренившееся глубоко внутри Цзинша. Боюсь, нам не удастся изменить общее течение событий. — Но она ведь не станет тратить силы впустую. — Полагаю, хозяйка предпримет настоящее действие немного позже, — сказала Хилл. — А сейчас, как вы сами понимаете, идёт долгая подготовка… — Конечно, конечно… — лицо полной дамы стало странным. — Но, честно говоря, я немного волнуюсь из-за масштабов её «действия». Вы ведь знаете… это слишком грандиозно. Хилл глубоко кивнула: — Думаю, скоро всё закончится. Они обе повернулись и с почти благоговейным взглядом уставились на северную часть кампуса. Там чётко простиралась «граница»: с одной стороны — земля, залитая солнцем, с другой — здания, погружённые во тьму бездны. Над главной базой Бэйчэня неподвижно висело нечто громадное, как облако, закрывая почти половину неба над Пыльным островом. Эта ужасающая, ледяная туча медленно расширялась. Бесчисленные микромашины сновали между исполином и землёй, словно трудолюбивые пчёлы, добавляя новые детали к «туче». В самом центре облака сиял мягкий свет — это был ритуал повышения хозяйки, скрытый за гигантской конструкцией. Они шептались, как два человечка, смотрящих на далёкие горы. — Ваша хозяйка обязательно добьётся успеха, верно? — Обязательно. Если она потерпит неудачу, Бэйчэню конец. Если бы им разрешили использовать высокоточные приборы наблюдения, они увидели бы, как каждая нить в этой «туче» пульсирует. Движение было настолько мелким, что не напоминало дыхание гиганта, а скорее представляло собой прилив, сотканный из бесчисленных капель — как капля воды перед цунами. А если бы уровень приборов был ещё выше, они смогли бы разглядеть истинную природу этих частиц. Это были автономные механизмы, гладкие, как зеркало, размером с ручное зеркальце, с четырьмя углами, образованными кольцами сине-чёрной магической энергии. Миллионы таких машин перевозили данные и энергию. Для глаза казалось, что работа идёт медленно, но на деле прогресс был стремительным — проект воплощался в реальность с невероятной скоростью. Каждая машина, завершив задание, возвращалась на место и становилась частью конструкции. Они были и рабочими, и мастерами, и самыми маленькими «клетками», составляющими этого исполина. Вербет Веллус спокойно парила в самом центре этого ледяного облака. Она только что завершила последнюю корректировку программы, полностью исключив возможность выхода из-под контроля. Конструкция была доведена до совершенства; оставалось лишь дождаться завершения сборки Чаши Святой Славы. Теоретически она могла сейчас уйти, выспаться или выпить кофе, а затем вернуться к официальному повышению после завершения рутинной работы. Но Вербет всё ещё пристально смотрела на чертежи. Ей казалось, что в Чаши Святой Славы чего-то не хватает. Если упустить этот изъян, она, возможно, пожалеет об этом всю жизнь. Чаша Святой Славы — символ лидера. В ней воплощена «идея», признанная последователями, и именно она порождает соответствующие способности. Её конструкция логически продолжает принципы «Чудо-Клинка» и «сердечного меча» — ведь все они являются материализацией собственной идеи в предмете. Поэтому, пока направление верно, фатальных изъянов быть не должно. Вербет не могла допустить столь примитивной ошибки. Она всегда действовала решительно и без колебаний. Цель, средства — всё было ясно в её уме. Тем более что до вступления на Путь к Трансформации она давно уже была лидером и имела собственное понимание «идеи». Её Чаши Святой Славы не должно было быть недостатков. Но сейчас, перед самым завершением, необъяснимое чувство дискомфорта, лишённое теоретического обоснования, стояло комом в горле. Чего-то не хватает, важный фрагмент пазла ещё не найден. Да, успех гарантирован, но риск обязательно проявится в какой-то день в будущем. Доказательств нет, в симуляциях не обнаружено никаких факторов нестабильности, но… Она вспомнила слова одного человека: — Советую тебе не слишком полагаться на теорию. Если бы всё в мире можно было решить арифметикой, нам бы не пришлось так мучиться. Тогда она тщательно проверяла боевой план, а убийца лежал на диване и играл в приставку, вместо помощи ещё и издевался. Она, как обычно, ответила колкостью, и тогда убийца усмехнулся: — Так просчитай меня на компьютере! Получится? Вербет отвергла его вызов: пытаться просчитать в бою полностью хаотичную замкнутую систему, каковой был он сам по действиям и силе, — бессмысленно. В итоге она выбросила в мусорное ведро план, над которым трудилась целую неделю, и заменила его на: «Одиночное проникновение Чу Хэнкуня при поддержке основных сил». Результат, конечно, был ошеломляющим. Это воспоминание принесло ей лёгкое чувство поражения и вновь вызвало сомнения в собственных способностях. Почти всю свою карьеру она провела рядом с Чу Хэнкунем. Подавляющее большинство неразрешимых конфликтов решалось универсальным методом: «Пусть А-Кун сходит туда». С таким всемогущим убийцей даже ничего не смыслящая девочка легко могла удерживать власть в преступном мире. «Хорошо, послушаюсь тебя», — подумала Вербет. — «Попробую не логическим путём».